Новое оружие (СИ) - Криптонов Василий - Страница 21

— И что же мне делать? — нахмурился Борис.

— Ставить однокашников на место и напоминать им об иерархии. Никаких угроз, только действия. Угроза, если её не исполнить, работает против того, кто угрожает. Поэтому лучше сразу врезать в челюсть.

— Бить людей? — Кажется, Борис побледнел.

— Хуже. — Я встал и тоже поднялся по ступенькам. Подошёл к великому князю. — Бить друзей. И бить хорошенько, с силой. А потом вести себя так, будто для вас это в порядке вещей. Речь не обязательно о физическом ударе, не волнуйтесь. Это может быть слово, жест, взгляд — главное, чтобы забывшийся дурачок воспринял ваше действие как удар.

Борис молчал. Эту черту, похоже, ему будет очень тяжело переступить. Если вообще возможно.

— Если кто-то говорит, что быть командиром — хорошая должность, он явно говорит это из штаба, — улыбнулся я. — А в бою всё гораздо проще и страшнее.

— Проще? По-моему, тут как раз сплошные сложности.

— Это только кажется. Но, знаете, что?

— Что?

— Далеко не всем дано быть командирами, Ваше высочество. И далеко не всем это нужно. Обстоятельства требуют от вас сыграть эту роль сейчас — так сыграйте. Так достойно, как только можно. А потом запросто сможете умыть руки.

Вернувшись в комнату, я сел за стол и, зевнув, положил перед собой книгу. Ту, что забрал из логова созерцателей Тьмы. Борис не обратил на неё внимания. Мы ведь, как-никак, в учебном заведении находимся — так почему бы мне не таскать с собой книгу? А имя на обложке я старался не показывать.

— Ну и что же ты, мать твою, такое? — пробормотал я.

Поднял голову, посмотрел на верх перегородки. У Мишеля в соседней комнате тоже горел свет, но его голова над перегородкой не торчала. Это хорошо.

С тех пор, как Мишель завоевал сердце ненаглядной Аполлинарии Нарышкиной, он стал гораздо более уверенным в себе и меньше искал моего общества. Да и вообще, за год в аристократической среде изрядно пообтесался и стал чувствовать здесь себя как рыба в воде. Ну и подарок императора — дом в Петербурге — тоже не мог не повлиять на самооценку Мишеля.

У всех моих друзей и близких, в общем-то, всё хорошо, у всех всё налаживается. Если только не брать в расчёт малюсенький нюанс: мир окружила Тьма и собирается вот-вот его сожрать. И как с ней бороться — мы не знаем.

Я открыл книгу, снова пробежал взглядом пару абзацев. Всё та же претенциозная муть про то, что Тьма не может не победить. Все обращения ко мне лично исчезли, вновь заставив меня усомниться в собственном здравомыслии.

Эх, вот кого сейчас не хватает — так это Кристины! Она обожает копаться во всяких фолиантах. Ей я бы мог показать книгу, и мы бы довольно быстро вычислили, с чем проблемы: с трудом господина Юнга или с моей головой. Конечно, у меня остались все остальные Воины Света, но они, как ни крути, ровесники Кости Барятинского, что душой, что телом.

Есть, конечно, Витман. Но он — моё непосредственное начальство в первую очередь, и только потом — друг. А кто ещё? Император? Дед?

Я поморщился. Ладно! Не в первый и не в последний раз я остаюсь один. Разберусь как-нибудь сам. Для начала попробуем установить закономерность. Может быть, к примеру, книга отвечает на вопросы?

— Как мне победить Тьму? — негромко произнёс я, сверля взглядом страницу.

Поначалу ничего не происходило. Но когда я моргнул — крохотную долю секунды мои глаза были закрыты — текст в книге изменился.

'Победить Тьму? Это известно даже ребёнку с карманным фонариком. Тьму побеждает свет. И ребёнок может долго резвиться, размахивая своим нехитрым устройством, воображая себя воином, побеждающим врага. Тьма снисходительна и терпелива, она отступит. Однако батарейки разряжаются, а лампочки перегорают. И внезапно ребёнок обнаруживает себя во тьме. Так всегда бывает, иного исхода нет.

Понесла ли тьма какой-либо урон оттого, что ребёнок посветил в неё фонариком несколько мгновений? Нет. Но ребёнок понёс урон: он лишился фонарика и единственной защиты. Всё, что вы делаете против Тьмы, выглядит именно так. Боритесь. Сопротивляйтесь. Истощайте себя и свой мир. Продолжайте бороться — и Тьма придёт. Сложите оружие — и Тьма придёт. Наивно было бы думать, будто от ваших действий зависит хоть что-то'.

— Забавно, — тихо сказал я. — Тьма, если верить тебе, в любом случае победит, но, тем не менее, ты целый год почему-то настойчиво пытался меня убрать. Спрашивается, с чего вдруг такая честь?

Я ждал. Закрывал и открывал глаза. Но книга хранила высокомерное молчание.

Ну вот, Капитан Чейн, поздравьте себя с очередным жизненным достижением: вы переспорили книжку.

Из нашей беседы можно сделать кое-какие предположения. А точнее — два. Не исключающих друг друга. Первое: наверное, способ решить вопрос с Тьмой радикально всё же существует, иначе книга продолжила бы глумиться. И второе: может, книга просто понятия не имеет, как ответить на мой вопрос. С чего я вообще взял, будто книга равна Юнгу? Да, он вложил в неё какие-то магические силы, но…

Резкий стук в дверь застал меня врасплох. Я вздрогнул, встал. Закрыл книгу и бросил сверху пару тетрадей. Подошёл к двери.

— Кто?

— Откройте, пожалуйста, Константин Александрович.

Платон. Ох, не к добру это. Такие люди просто так не приходят после отбоя.

Я откинул задвижку, открыл дверь.

Платон стоял сбоку. Так, чтобы если через дверь начали стрелять или бить чёрной магией, оказаться в стороне от предполагаемой линии атаки. Я приподнял брови. Вот это номер…

Платон заглянул в комнату. Я посторонился, давая ему обзор. Убедившись, что черномагическое воинство не стоит тут, изготовившись к атаке, Платон вошёл внутрь. Прикрыл дверь, шевельнул рукой, ставя «глушилку». Теперь мы могли говорить конфиденциально, не боясь, что кто-то подслушает. Заклинание, простое, как палка, и такое же эффективное. Разумеется, если серьёзным людям будет надо, они «глушилку» обойдут на раз. Но, к счастью, все по-настоящему серьёзные люди в нашем окружении играют на нашей стороне. А чтобы защититься от лишних ушей, хватает и простых методов.

— Что происходит? — резко спросил Платон.

— О чём речь? — удивился я.

— Не валяйте дурака, Константин Александрович! — повысил голос Платон. — Я сегодня — дежурный преподаватель. И только что я зафиксировал чёрную магию не ниже шестого уровня. В вашей комнате. Наставников успокоил, сказал, что разберусь сам.

Я осмысливал информацию несколько секунд. Потом до меня дошло.

— Шестого уровня, говоришь?

— То, что я увидел, — подтвердил Платон. — Так что тут происходило?

— Ну, наверное, с тобой я могу поделиться. Подойди. Присаживайся. Да не съем я тебя, не бойся!

Усадив Платона за стол, я убрал тетради и указал на вынесенный из подвала фолиант.

— Узнаёшь, полагаю?

Платон уставился на книгу, как баран на новые ворота. Молчал секунд двадцать, я даже подумал, что он уснул или умер.

— Платон?..

— С чего вы решили, ваше сиятельство, что я должен узнать этот трактат?

Голос звучал очень напряжённо. Как будто мы с Платоном не были близкими друзьями вот уже целый год.

— С того, что я взял её в вашем уютном подвальчике, — резко ответил я. — Том, что находится под домом, где собирались созерцатели Тьмы! Битком забитом книгами. Которые, по словам деда, писали и вы с ним, и все ваши предшественники. Я так понимаю, Юнгу стало завидно, что все умные, а он один как дурак, и он тоже написал книжку.

Платон медленно повернул голову и посмотрел на меня.

— Юнг не писал книг, ваше сиятельство. По крайней мере, я об этом ничего не знаю. И его книг в доме созерцателей Тьмы уж точно не было.

От замогильного тона учителя у меня по спине побежали мурашки. Я нахмурился. Меня всё ещё бесили непроизвольные реакции этого тела. Костя, ну мать же твою так! Ты родился и вырос в мире, где совершенно открыто существует магия, ты сам — маг! А теперь замаячило на горизонте немного мистики, и ты трясёшься, как осиновый лист? Серьёзно?..