Принцесса Намонаки (СИ) - Сакрытина Мария - Страница 80

Способа сбежать не было. Больше того: примени я магию кирина сейчас, это будет равносильно тому, что через пару мгновений и так все увидят. Только с парой десятков лишних трупов.

Впрочем, я серьёзно обдумывала и эту возможность — но слишком долго (Ли!): моё время подошло к концу. Зеркало установили так, чтобы всем было видно, меня подняли и подтащили к нему.

Я стиснула зубы и подняла голову: встречать судьбу так уж с музыкой. Что я ещё могу? Хоть посмотрю на настоящую себя напоследок.

Я так и сделала, но вот в чём штука…

Зеркало показало не меня — а принца. Избитого, связанного принца с дикой усмешкой на окровавленных губах.

Это было обычное, не магическое зеркало.

Тишина снова сделалась невероятно острой.

Все молчали. Советники и генералы осторожно смотрели на королеву, а та отнюдь не сразу поняла, в чём дело.

— Так я могу своё тело увидеть? — громко повторила я. — Потому что эта штука показывает меня в неподобающем виде. Немедленно унесите её!

Слуги нерешительно уставились на королеву. А та вскочила с трона и в лучших традициях драмы закричала:

— Кто посмел?! — И тут же, зашипела: — Ванхи!

— А это тануки! — перебила я. — Все знают? Ах, моя матушка снюхалась с ёкаями, головой тронулась, а теперь и на мой трон уселась. Ай-ай-ай!

— Убейте её! — завопила королева. И сама выхватила у ближайшего стражника меч. — Убейте её! Сейчас же!

Я смотрела, как она бежит ко мне и понимала, что из-за Ли я ничего не буду делать. Только сидеть и ждать.

Королева настигла меня и замахнулась.

А потом повалилась навзничь со стрелой в горле.

Двери в зал распахнулись, и в них, как волны во время прилива, хлынула стража. В считанные мгновения зал аудиенций из золотого превратился в алый и вместо вполне уместной здесь тишины наполнился звуками борьбы, хрипами и криками.

Оружия у министров не было. Как иначе — вооружёнными при императоре могут быть только его гвардейцы. Именно они сейчас убивали, а я сидела и смотрела. Что ещё я могла сделать?

Помню, Алим стоял на коленях рядом и тоже смотрел. Равнодушно.

Ещё помню кровь на зеркале, пока его не разбили. Много крови — и крик молодого министра в лохмотьях синего шёлка, который упал на осколки. Кровь из его пробитого горла хлестала, как из незакрытого крана.

С меня сняли верёвки, и голос Ли сказал на ухо:

— Госпожа, прошу, идёмте.

Он сначала мягко подтолкнул меня к трону, за которым оказалась потайная дверца, теперь распахнутая. Потом я споткнулась о чей-то труп, и меня стошнило. Всё это время Ли и ещё кто-то из гвардейцев стояли вокруг, закрывая меня.

В ушах не переставая звенел крик. Мне казалось, я схожу с ума.

Наконец Ли поднял меня — аккуратно, как девушку. И понёс в тот потайной ход.

Я тогда ещё не понимала, что происходит, но была так шокирована, что ничего не спрашивала да и ничего не делала. Реки крови всё ещё выбивают меня из колеи.

Ли принёс меня в покои императора — я узнала их, потому что именно сюда «папа» частенько звал меня на ужин. Золотые шахматы на роскошном столике чёрного дерева по-прежнему стояли у ширмы с летящими по алому шёлку драконами.

Драконы…

Я поймала обеспокоенный взгляд Ли — сердце скакнуло к горлу и испуганно задрожало. Господи, драконы!..

— Господин! — выдохнул Ли, когда я забилась в его руках не в силах вдохнуть.

Стражники и евнухи метались по спальне, как вспугнутые мотыльки, а я дугой выгибалась на роскошной императорской кровати, пытаясь сказать Ли про драконов. Из онемевшего рта не раздавалось ни звука.

Ли рванул на мне кожаную куртку, шнурок с хрустальным флаконом вдруг оказался прямо перед моими глазами. Ли не видел его, Ли ничего не знал.

Он не предал меня, он не предал, не предал, господи, что я теперь буду делать, что мне делать?!

И когда грудь сдавило так, словно на неё уже положили могильный камень, Ли толкнул мне в рот чашу с чем-то горько-мятным. Я глотнула, чуть не захлебнулась — и боль мгновенно отпустила.

— Всё хорошо, — шептал мне на ухо Ли. — Всё хорошо.

Нет. Не хорошо. И уже никогда не будет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В лекарстве оказалось снотворное — я проспала всю ночь и половину следующего дня.

А когда проснулась, во дворце царила страшная суматоха. Метались слуги, куда-то бежали стражники… Понимаете, они же здесь в присутствии императора вздохнуть боятся, сидят строго по линеечке и ходят по двору арестантскими группами не ускоряя шаг. А тут…

Я, всё ещё в одежде кочевников, кое-как по стене доплелась до зала аудиенций, где обнаружился Ли, наёмники в чёрном — на коленях там, где я привыкла видеть министров. И шаман Угэдэй в кандалах.

Алим тоже здесь был. И тоже в кандалах.

Я как раз доползла до трона, когда Ли обнажил меч и приготовился снести сыну хана голову.

Я понятия не имела, что происходит, но смертей уже было достаточно. К тому же, разве жизнь ценного заложника теперь так мало значит для империи? И почему, интересно, Ли тут командует?

Последняя мысль удивила сильнее всего — даже не сама она, а моя реакция: немедленная ярость. Когда это я умудрилась настолько крепко полюбить власть?

— Не смей.

Надо же, даже голос сделался как у королевы Рё-Ка. Что это со мной?

Ли обернулся — и немедленно убрал меч, а потом встал на колени. Да что там, весь зал, кроме Угэдэя с Алимом, пал ниц.

Я поражённо смотрела на них.

— Что происходит?

Голос приходилось напрягать, чтобы не казаться ещё одной куколкой на троне. Зачем я вообще на него залезла?

Ответил Ли:

— Ваше Величество, мой император… Войска Великого хана осадили столицу.

— Что?

Я поражённо взглянула на Алима. Тот еле заметно пожал плечами. Зато шаман буквально сиял.

— Очень скоро он будет здесь, маленькая самозванка. Умеют ли плясать женщины твоей страны? Мой господин любит… — продолжить он не смог, ему, как и мне вчера, ударом заткнули рот. Правда куда эффективнее, потому что говорить он в отличие от меня какое-то время не смог.

Зато его слова отлично придали мне сил. Лучше всяких лекарств.

Я слезла с трона и, спотыкаясь, подтащилась к кашляющему от смеха шаману. Ли дёрнулся было подхватить меня, но почему-то не стал. Я не обратила на него внимания.

— Какие ещё войска и откуда они взялись?

Шаман расхохотался мне в лицо.

— Магия, Ваше Величество, — тихо ответил за него Ли. — Они использовали гибель его армии, — он кивнул на Алима, — как отвлекающий манёвр. Их колдуны смогли укрыть от наших глаз целую армию. А также узнать тайные тропы.

Полагаю, желание королевы Рё-Ка уничтожить империю бывшего мужа к чёртовой матери сыграло здесь не последнюю роль.

— А этот, значит, шпионил? — Я снова посмотрела на хохочущего шамана.

— Да, государь.

Мне физически было неприятно, когда Ли меня величал. Но сейчас с этим ничего было не поделать.

— Убей его, — приказала я, кивнув на Угэдэя.

Смех шамана ещё не стих, а его голова уже отделилась от тела и покатилась по золотому ковру.

Ли вопросительно посмотрел на Алима.

— А его не трогать, — приказала я. — Ли, отведи меня на стену… Или куда-нибудь, где можно это увидеть. Я хочу посмотреть на их армию.

— Ваше Величество, это опасно…

— Отведи.

— Да, государь.

Мне всё ещё было плохо, к тому же из-за дыма не видно ни черта. На город будто облако опустилось, только оно вдобавок пылало. А где-то там, за ним, деловито сновали туда-сюда люди.

Ничего интересного. Не поднимайся звук так хорошо на высоту башни, куда привёл меня Ли, пожалуй, было бы даже не страшно. Но я слышала и крики, и плач, казавшийся мне детским, и… Воображение у меня хорошее.

— Мы в дерьме, — констатировала я, глядя на всё это.

— Да, госпожа, — очень тихо откликнулся Ли. — Но я смогу вас вывести. Все решат, что принц погиб во время осады, прошу вас, только позвольте мне…

Я сжала хрустальный флакон.

— Никто ничего не решит, Ли. Я выделяюсь, на меня будут охотиться до конца жизни. Великому хану всё известно, как я понимаю?