Холодный дом ( с иллюстрациями) - Диккенс Чарльз - Страница 111

Мистер Джордж совершенно подавлен зрелищем, которое он созерцает, когда время от времени обертывается и заглядывает через оконце внутрь кареты, где мрачная Джуди все так же недвижима, а почтенный джентльмен в ермолке, сдвинутой на один глаз, все так же сползает с сиденья на солому, а другим глазом смотрит вверх, на мистера Джорджа, с беспомощным видом человека, которого тычут в спину.

Глава XXVII

Отставные солдаты

Мистеру Джорджу недолго приходится сидеть на козлах, скрестив руки на груди, ибо карета едет на Линкольновы поля. Когда же возница останавливает лошадей, мистер Джордж соскакивает с козел и, заглянув в карету, говорит:

– Как! Значит, тот юрист, что приходил к вам, – это мистер Талкингхорн?

– Да, любезный друг мой. А вы его знаете, мистер Джордж?

– Слышал о нем… да, кажется, и видел его. Но я с ним не знаком, и он меня не знает.

Мистера Смоллуида переносят наверх – и вполне благополучно благодаря помощи кавалериста. Его вносят в просторный кабинет мистера Талкингхорна и ставят его кресло на турецкий ковер перед камином. Мистера Талкингхорна пока нет дома, но он скоро вернется. Доложив об этом, человек, который обычно сидит на деревянном диване в передней, мешает угли в камине и уходит, оставив всю троицу греться у огня.

Комната сильно возбуждает любопытство мистера Джорджа. Он бросает взгляд вверх на расписной потолок, осматривает старинные юридические книги, созерцает портреты великосветских клиентов, читает вслух надписи на ящиках.

– «Сэр Лестер Дедлок, баронет», – задумчиво читает мистер Джордж. – Так! «Поместье Чесни-Уолд»! Хм! – У ящиков с этой надписью мистер Джордж останавливается надолго и рассматривает их так внимательно, как будто это не ящики, а картины, затем возвращается к камину, повторяя: – Сэр Лестер Дедлок, баронет, и поместье Чесни-Уолд. Так!

– Денег у него как на Монетном дворе, мистер Джордж! – шепчет дедушка Смоллуид, потирая себе ноги. – Богатейший человек!

– О ком это вы? О поверенном или о баронете?

– О поверенном, о поверенном.

– Это я слышал и бьюсь об заклад, что он много чего знает. Да и квартира у него недурная, – говорит мистер Джордж, снова оглядываясь вокруг. – Взгляните-ка туда, вот так сейф… хорош!

Мистер Джордж умолкает, потому что входит мистер Талкингхорн. Он, конечно, ничуть не изменился. Одет в поношенный костюм, в руках держит очки в футляре, и даже этот футляр протерт чуть ли не до дыр. Обращение у него сдержанное и сухое. Голос глухой и хриплый. Лицо, как бы прикрытое занавесом, как всегда довольно жесткое и, пожалуй, даже презрительное, однако настороженное. В общем, если вдуматься поглубже, пожалуй окажется, что мистер Талкингхорн вовсе уж не такой горячий поклонник и преданный приверженец аристократии, как принято считать.

– Доброе утро, мистер Смоллуид, доброе утро! – говорит он, войдя в кабинет. – Я вижу, вы привели с собой сержанта. Присядьте, сержант.

Снимая перчатки и кладя их в цилиндр, мистер Талкингхорн смотрит, полузакрыв глаза, в глубину комнаты, туда, где стоит кавалерист, и, быть может, думает: «Годишься, приятель!»

– Присядьте, сержант, – повторяет он, подходя к своему столу, поставленному поближе к камину, и садится в кресло. – Утро сегодня холодное и сырое… холодное и сырое!

Мистер Талкингхорн греет перед огнем то ладони, то пальцы и смотрит (из-за вечно опущенной «завесы») на троицу, полукругом сидящую против него.

– Ну, теперь я немного оживился! (Быть может, это следует понимать двояко?) Мистер Смоллуид! – (Джуди снова встряхивает старика, чтобы заставить его принять участие в беседе.) – Я вижу, вы привели с собой нашего доброго друга, сержанта.

– Да, сэр, – отвечает мистер Смоллуид, подобострастно преклоняясь перед богатым, влиятельным юристом.

– Так что же скажет сержант по поводу этого дела?

– Мистер Джордж, – обращается дедушка Смоллуид к кавалеристу и представляет ему хозяина взмахом дрожащей и сморщенной руки, – это и есть тот самый джентльмен, сэр.

Мистер Джордж, отдав честь хозяину, садится и, погруженный в глубокое молчание, сидит прямо, как палка, на самом краю стула, словно за спиной у него полный вещевой комплект для полевого учения.

Мистер Талкингхорн начинает:

– Ну, Джордж?.. Ваша фамилия Джордж, не так ли?

– Да, сэр.

– Что же вы скажете, Джордж?

– Прошу прощения, сэр, – отвечает кавалерист, – но мне хотелось бы знать, что скажете вы.

– То есть – относительно вознаграждения?

– Относительно всего вообще, сэр.

Эти слова подвергают терпение мистера Смоллуида такому испытанию, что он внезапно вмешивается в разговор и кричит:

– Скотина зловредная! – но так же внезапно просит прощения у мистера Талкингхорна и оправдывает свою обмолвку, объясняя Джуди: – Я вспомнил о твоей бабушке, дорогая.

– Я полагаю, сержант, – продолжает мистер Талкингхорн, облокотившись на ручку кресла и заложив ногу за ногу, – что мистер Смоллуид уже подробно рассказал вам, в чем дело. Впрочем, все и так яснее ясного. Вы одно время служили под начальством капитана Хоудона, ухаживали за ним во время его болезни, оказывали ему много мелких услуг и вообще, как я слышал, пользовались его доверием. Так это или нет?

– Точно так, сэр, – отвечает мистер Джордж по-военному кратко.

– Поэтому у вас, возможно, осталось что-нибудь – все равно что, – счета, инструкции, приказы, письма, вообще какой-нибудь документ, написанный рукой капитана Хоудона. Я хочу сравнить образец его почерка с почерком одной рукописи, которая имеется у меня. Если вы мне поможете в этом, вы получите вознаграждение за труды. Три, четыре, пять гиней, надеюсь, удовлетворят вас вполне.

– Вот это щедрость, любезный друг мой! – восклицает дедушка Смоллуид, закатывая глаза.

– Если этого мало, скажите по совести, как честный солдат, сколько вы просите. Документ вы потом можете взять обратно, если хотите, хотя я предпочел бы хранить его у себя.

Мистер Джордж сидит, расставив локти, в той же самой позе, смотрит в пол, смотрит на расписной потолок, но не произносит ни слова. Вспыльчивый мистер Смоллуид загребает когтями воздух.

– Вопрос в том, – говорит мистер Талкингхорн, как всегда педантично, сдержанно, бесстрастно излагая дело, – во-первых, есть ли у вас какой-нибудь документ, написанный рукой капитана Хоудона?

– Во-первых, есть ли у меня какой-нибудь документ, написанный рукой капитана Хоудона, сэр? – повторяет мистер Джордж.

– Во-вторых, каким вознаграждением удовольствуетесь вы за предоставление такого документа?

– Во-вторых, каким вознаграждением удовольствуюсь я за предоставление такого документа? – повторяет мистер Джордж.

– В-третьих, как по-вашему, похож его почерк на этот почерк? – спрашивает мистер Талкингхорн, внезапно протянув кавалеристу пачку исписанных листов бумаги.

– Похож ли его почерк на этот почерк? Так… – повторяет мистер Джордж.

Все три раза мистер Джордж, как бы машинально, повторял обращенные к нему слова, глядя прямо в лицо мистеру Талкингхорну; а сейчас он даже не смотрит на свидетельские показания, приобщенные к делу «Джарндисы против Джарндисов» и переданные ему для обозрения (хотя держит их в руках), но, задумчивый и смущенный, не спускает глаз с поверенного.

– Ну, так как же? – говорит мистер Талкингхорн. – Что скажете?

– А вот как, сэр, – отвечает мистер Джордж, потом поднимается и, выпрямившись во весь рост, стоит навытяжку – великан да и только. – Извините меня, но я, пожалуй, не хотел бы иметь никакого отношения ко всему этому.

Мистер Талкингхорн, внешне невозмутимый, спрашивает:

– Почему?

– Изволите видеть, сэр, – объясняет кавалерист, – человек я не деловой и никакими делами не могу заниматься иначе как по долгу военной службы. Среди штатских я, как говорят в Шотландии, никудышный малый. Не такая у меня голова на плечах, сэр, чтобы разбираться в документах. Я любой огонь выдержу, только не огонь перекрестных допросов. Всего час или два назад я говорил мистеру Смоллуиду, что, когда меня впутывают в такие истории, мне чудится, будто меня душат. Вот и сейчас у меня такое чувство, – добавляет мистер Джордж, оглядывая всю компанию.