Мы все умрём. Но это не точно (СИ) - "Aris me" - Страница 77

Трансгрессировать на такое гигантское расстояние, как между странами, никто из них не умел, а до активации портала оставалось несколько часов, поэтому перенеслись они именно в номер отеля, заранее забронированный Малфоем.

Ей хотелось смеяться. И плакать. Они выбрались. Долохов мёртв. От воспоминаний его прикосновений возникло ощущение зуда на коже, словно там копошились сотни толстых белых опарышей.

Гермиона с омерзением скинула с себя пожирательскую мантию и яростно растоптала её ногами, оставляя жирные, грязные следы. Следом стряхнула красные кроссовки, которые трансфигурировала из тех изящных туфель на тонких каблуках, и со злостью кинула один в стену. Тот глухо стукнулся и сполз по девственно-чистым обоям, оставляя неровную чёрную дорожку.

Она зарылась пальцами в волосы и одна за одной вытащила все шпильки. Некоторые прочно запутались в волосах, и их пришлось просто вырвать. Вспомнилось, как Долохов убрал одну прядь и погладил шею тут… и тут… Захотелось срезать все локоны разом и содрать с себя кожу. Она осела на пол и прижала голову к коленям. Слёз не было. Было немного трудно дышать и болело в груди. Это просто истерика. Её бил озноб и мелко трясло. На какое-то мгновение даже показалось, что всё вокруг нереально, что это происходило не с ней. Что нужно просто открыть глаза, и снова окажется у себя за столом, а рядом будут Невилл, Оливер и Кормак…

Грейнджер глубоко вздохнула.

И ещё раз.

Сложно сказать, сколько времени она так просидела, стараясь восстановить дыхание, пока на смену панике не пришло спокойствие и уверенность. Гермиона точно знала, что ей нужно сделать.

Нужно просто смыть его с себя.

Убрать этот липкий запах чужих мужских духов с кожи. Избавиться от тошнотворного вкуса горького шоколада и огневиски на своих губах. Стереть из памяти воспоминание о шершавых пальцах на шее и ниже.

Она взмахнула палочкой и наложила на себя очищающее заклинание. Прохладный магический ветерок окутал тело. Кожа стала чище, но грязь его прикосновений всё ещё разъедала. Грейнджер сильно надавила ногтями на шею и провела вниз до самого плеча. Хотелось боли.

«Я хочу тебя попробовать», — эхо каркающего грубого голоса в голове.

Нужно было перестать думать и чувствовать. А лучше не дышать. Она поднялась и направилась в ванную вслед за Драко, легонько толкнула дверь и на мгновение ослепла от яркого света.

Всю комнату зрительно можно было поделить на две части — идеальная светлая половина с нежной кремовой плиткой и изящной белой ванной на гнутых ножках. И вторая — хаос, в центре которого стоял сам Малфой. Вся длинная раковина и даже большое сверкающее зеркало были забрызганы каплями красной воды и чистой крови. Рядом на широкой столешнице лежало белоснежное мокрое полотенце, наполовину окрашенное в алый. Драко стоял, неловко изогнувшись и оперевшись о тумбу, а его влажные спутанные волосы спадали на глаза. Он уже закончил отмываться и теперь накладывал на себя сшивающее заклятие. Выходило не слишком хорошо, края раны затягивались, но не заживали и постепенно расползались обратно. Из крана раздражающе капала вода.

— Тебе помочь? — тихонько спросила она.

Упрямец поморщился, но ничего не ответил. Гермиона продолжила наблюдать. Ему наверняка было больно, Малфой еле слышно шипел и прикусывал внутреннюю сторону щеки. Из длинной раны на боку снова потекла тоненькая струйка крови и впиталась в пояс брюк. Она обошла его кругом, босыми ногами наступая на брошенную одежду: дорогие рубашка и галстук небрежно, словно груда мусора, валялись на полу, прямо в общей грязи, оставленной подошвой его ботинок. Галстук стало жалко, захотелось поднять и сохранить. Драко он шёл.

Грейнджер мягко взяла его за руку с палочкой, зажатой между пальцами, и отвела в сторону.

— Давай я.

Малфой поднял на неё мутный взгляд, немного помедлил, но руку всё-таки убрал. Кажется, так могло проявляться доверие?

Она достала свою палочку и наложила лёгкие обезболивающие чары, которые не раз выручали, когда надо было быстро привести себя в порядок и добраться до помощи. Её так и тянуло спросить, почему он сам не наложил обезболивающее? Почему не сказал, что ранен? Почему не попросил помочь? И, в конце концов, почему этот идиот вечно упрямится?

Гермиона бросила на него беглый взгляд. Чары подействовали практически моментально, напряжение уже спало, его черты лица разгладились, стали мягче, Драко прикрыл глаза и заметно расслабился. Следом она произнесла несложное целительское заклинание и не спеша провела палочкой от начала до конца разреза. Рана постепенно затягивалась, оставляя после себя нежный розовый рубец. Был бы Малфой обычным человеком, остался бы шрам на всю жизнь, но волшебникам ни к чему хранить подобные отметины, и она не сомневалась, что тот быстро от него избавится — идеальное тело должно оставаться таким всегда.

— Когда ты успел? — Грейнджер осторожно провела подушечкой пальца по тонкой розовой линии зарубцевавшейся кожи.

Драко отстранённо пожал плечами.

— Скорее всего, рикошет от Конфринго, — хрипло произнёс он и внимательно посмотрел на неё своими прозрачными глазами. — Ты сама цела?

Она неопределённо повела плечом и посмотрела на себя в зеркало. Отражение показывало уставшую незнакомку с растрёпанными волосами, тонкими ключицами, худенькими руками, на одной из которых бордовой вздувшейся кожей выделялся уродливый шрам — «грязнокровка». Гермиона провела пальцем по нему. Больше не больно. Её ничто не сломает: ни безумная Беллатриса, ни сумасшедший Долохов, ни то что они еле выбрались оттуда живыми.

Она мотнула головой, отгоняя дурное и внезапно обратила внимание, что платье уже вернулось в первоначальную форму. Ей было даже сложно вспомнить когда это произошло, и сейчас увиденное подняло в ней новую волну ядрёной злости. Тут же вернулось жуткое зудящее ощущение под кожей. Захотелось сжечь эту тряпку прямо на себе.

«Я хочу тебя попробовать.»

Грейнджер повернулась к Малфою спиной, двумя руками собрала буйную копну волос и перекинула через плечо.

— Помоги мне.

Драко не двинулся. Она буквально затылком чувствовала его взгляд, но обернуться и посмотреть ему в глаза не решалась. Если сейчас взглянет на него, то передумает. Оба молчали. Из крана раздражающе капала тонкая струйка воды, смывая алые разводы крови. Гермиона просто стояла и покорно ждала.

Через несколько мучительно долгих мгновений она ощутила движение воздуха у себя за спиной и услышала звук расстёгивающейся молнии. Пропало это тесное, стягивающее грудь наваждение, и дышать сразу же стало свободнее. Медленно, одну за одной, спустила шёлковые лямки с плеч. Платье тяжёлой волной стекло вниз по бёдрам, обнажая голую, почему-то особенно чувствительную сейчас кожу. Дорогая ткань упала прямо в лужу грязи и крови. Красное на красном. В грязи, где ему и самое место.

Гермиона переступила через него, прикрыв обнажённую грудь руками. У неё на спине было много шрамов: белых, тонких и почти незаметных, если их специально не разглядывать. Вряд ли б Малфой стал этим заниматься. Ей всё ещё было страшно посмотреть через зеркало, что он сейчас делает. Тот, в свою очередь, никаких звуков не издавал, и тишину в комнате прерывал лишь нервирующий звук капающей воды.

Кап.

Вздрогнула. Его прохладные пальцы прикоснулись к её коже на спине. Драко невесомо провёл дорожку по небольшому шраму от неудачного падения.

Кап.

Его палец скользнул от лопатки к позвоночнику. Нежно очертил выступающие косточки и коснулся шрама рядом с ними. Тогда ей рассекло спину осколком стекла после Бомбарды, и она боялась, что никогда не сможет ходить.

Кап.

Одними кончиками пальцев проскользил по пояснице, ласково и невесомо, отчего по её телу пробежала мелкая дрожь. Там никаких шрамов не было.

Он убрал руку.

Кап.

Драко молчал.

Кап.

Гермиона молчала.

Капли тяжёлым свинцом падали на оголённые, натянутые нервы.

Грейнджер резко развернулась к раковине и закрыла кран до упора. Теперь она находилась лицом к зеркалу, но смотрела куда угодно, лишь бы не на отражение стоящего рядом, почти незнакомого ей, парня. Что это за человек? Стоит ли ему доверять? Ей так не хотелось быть сейчас одной…