Мир совкового периода. Четвертая масть (СИ) - Черемис Игорь - Страница 22

– Не большая, но заметная, – Александр Васильевич заметно поморщился. – Многие считают, что железные дороги это тупик, и для их амбиций такое положение вещей не подходит категорически, зарплаты у нас в институте не самые большие в отрасли, на любом производственном предприятии специалист в такой же должности будет получать раза в два больше. Вот и имеем отток стариков и приход зеленой молодежи. Ладно, всё это хорошо... Допивай да пошли, скоро матч начнется.

***

У меня были странные представления о популярности футбола в Советском Союзе – я почему-то был уверен, что любой матч вызывал повышенный интерес, на дальних подступах спрашивали лишний билетик, как на выступления каких-нибудь звезд в будущем. Впрочем, я точно знал, что эти прекдставления у меня взялись из-за кинохроники сороковых или шестидесятых, когда футбол если и транслировался где-то, то лишь по радио. А реальность восьмидесятых оказалась немного другой.

Если я правильно помнил, эта версия стадиона «Динамо» вмещала около сорока тысяч человек. Зрителей набралось меньше четверти – основная группа сидела на южной трибуне, а остальные как-то распределились по двум длинным, позволяющими видеть всё поле в нормальном ракурсе. Диктор долго представлял команды, называя сплошь незнакомые фамилии – судя по всему, в будущем никто из этих футболистов звездой так и не стал. Ну а потом началась какая-то пародия на футбол, в которой хозяевам была отведена роль мальчиков для битья.

Нет, они куда-то бегали, кому-то пасовали, пытались забить; но уже на одиннадцатой минуте бакинцы повели в счете, а после перерыва закатили в ворота армейцев ещё один мяч. Судя по табло, оба раза отличился один и тот же игрок, которого противник постоянно оставлял в одиночестве – и мне было непонятно, как тот в таких тепличных условиях не забил ещё с десяток. В общем, почти весь матч я вспоминал сказанную кем-то из великих фразу про то, что такой футбол нам не нужен. [3]

Александр Васильевич тоже в какой-то момент потерял веру в любимую команду – он хорошо продержался весь первый тайм, но во втором уже с нетерпением поглядывал на часы, видимо, ожидая финального свистка, который закончит это мучение. Я обладал чуть большей закалкой, и мне просто было интересно смотреть и на футболистов, и на других болельщиков – особенно тех, кто поддерживал армейцев до самого бесславного конца.

– Хрень какая-то, а не игра, – сказал он, когда мы спускались по длинным подтрибунным лестницам. – Знал бы, что так будет – не потащил бы тебя, а так даже стыдно за наших.

– Ну это спорт, – примирительно ответил я. – Кто-то должен был проиграть... на ничьи смотреть ещё мучительнее. А так – мяч круглый, в следующий раз и ЦСКА повезет.

– Остается только на это надеяться... – пробормотал Александр Васильевич. [4]

Он хотел ещё что-то сказать, но осекся. Я тоже насторожился.

Мы как раз вышли на улицу и вместе с остальными зрителями шли по милицейскому коридору к станции метро. Толпа гомонила, обсуждая матч, и не сразу все осознали, что за звук повис в воздухе – и почему передние ряды как-то застопорились, а милиция не призывает народ к порядку, ведь давка сейчас не нужна никому. Толпа колыхалась, нас с Александром Васильевичем мотало по ней – и в какой-то момент мы оказались у края высокой террасы, выходящей на Ленинградский проспект. И увидели причину замешательства.

По дальней от нас стороне проспекта длинной колонной шло огромное множество самой разнообразной военной техники – в основном различные бронетранспортеры и боевые машины пехоты, а также тентованные грузовики, из которых выглядывали любопытные солдатики. Колонна шла аккуратно, в правом ряду, и её то и дело обгоняли припозднившиеся автолюбители, которые, кажется, специально прибавляли газ, чтобы оставить военных позади. А вот те, кто ехал в сторону области, наоборот – притормаживали. Всё-таки подразделения советской армии на улицах столицы были редким явлением.

– Началось? – на выдохе спросил меня Александр Васильевич.

Я не знал, что ему ответить.

[1] Тогда в финальной части турнира принимали участие только семь победителей отборочных групп и команда хозяев. СССР в отборе сыграли неплохо – у них было 4 победы и одна ничья, но они ровно на очко отстали от португальцев, которые победили пять раз. Португалия, кстати, сумела выйти в полуфинал, где достойно проиграла Франции (3:2).

[2] «Три плюс два» 1963 года. Пьеса Сергея Михалкова «Дикари» была написана на пять лет раньше и ставилась в нескольких театрах, в том числе – в московском имени Ермоловой.

[3] Это был комментатор Юрий Озеров, а фраза изначально была про хоккей и сказана во время Суперсерии 1972 года между сборными СССР и Канады, причем во время московского матча 28 сентября, от которого зависел итоговый счет всей серии. СССР тогда проиграл – и матч, и Суперсерию. Ну а фраза была посвящена не проигрышу советских хоккеистов, а очень грязной игре канадцев.

[4] читатели поправили - ЦСКА не так безнадёжен, как я думал. В 1991м он даже оформил Золотой дубль - выиграл чемпионат и Кубок.

Надежды, кстати, не сбылись. Вторую половину чемпионата 1984 года ЦСКА провели ужасно, заняли последнее место и вылетели из высшей лиги. Причем вылетели очень крепко – назад команда вернулась только в 1992-м, когда место чемпионата СССР занял чемпионат России, в который набирали все команды, представлявшие из себя хоть что-то.

Глава 9. Старая добрая Ходынка

Из толпы пришлось выбираться, и это оказалось непростым делом – нам с Александром Васильевичем потребовалось около получаса, чтобы оказаться на относительно свободном пространстве у Петровского путевого дворца. Спуститься в метро «Динамо» не было никакой возможности – все зрители матча столпились вдоль проспекта и смотрели на боевую технику, а уходить с поверхности никто из них не торопился. Милиционеры из оцепления тоже оказались не готовы к новым условиям – нас, например, они выпустили без малейших возражений, поскольку всё их внимание было сосредоточено на том, что происходит на Ленинградке.

Я покрутил головой, оценивая обстановку.

– Александр Васильевич, пойдем на «Аэропорт», до «Белорусской» мы вряд ли пробьемся, да и не стоит туда сейчас соваться, – я рукой махнул в нужном направлении.

Идти до соседней станции было километра два, и я очень надеялся, что мы успеем оказаться под землей раньше, чем милиция опомнится и примет какие-то меры – например, перекроет движение метропоездов. Хотя мне вспоминалось, что в будущем я что-то читал об этом – и там какой-то высокий начальник рассуждал, что именно метрополитен будет работать до самого конца, поскольку остановить его в условиях большого города – смерти подобно. Кажется, это было в самом начале пандемии двадцатого, когда власти думали над карантином Москвы, но в итоге они на такой радикальный шаг не решились. Метро, насколько я помнил, спокойно работало и в августе девяносто первого, и в октябре девяносто третьего. Да и январь двадцать пятого тоже прошел без сбоев в движении серых вагонов.

– Зачем туда? – переспросил Александр Васильевич. – Извини, я немного отвык от Москвы... так что думаешь – началось?