Возвращение ликвидатора 2 (СИ) - Останин Виталий Сергеевич - Страница 28

— Верно про тебя говорят. — хмыкнул Кузнецов. — Сразу к делу.

— Не хочется отнимать ваше время.

— Пожалуй. Тогда и ты удивленных глаз не делай. — предупредил он. И продолжил: — Ты умеешь делать Структуру.

Не то, чтобы прямо совсем неожиданно. Я предполагал, что кто-то из команды сболтнет лишнего, а их окружение уже самостоятельно размотает все остальное. Но, как-то быстро. И, почему Кузнецов-то?

— Скорее, делаю первые робкие шаги на этом пути. — не стал скрывать я.

— Ты не надумывай ничего лишнего. Я от твоих кураторов узнал. И попросил право участвовать. Мне его дали.

— Прошу меня простить, участвовать в чем, Федор Михайлович? — я и правда не догнал сразу. С запозданием на несколько секунд только.

— В твоей команде, естественно. — пояснил Кузнецов.

— Наталья? — с обреченным вздохом уточнил я. Вот эти самые две секунды.

— Верно. Возьми ее, Денис. Я прошу.

Последняя фраза была очень значительной. Люди с таким общественным весом и возможностями редко просят. Чаще приказывают или покупают. Но этот новус, видимо, был очень умным. Или просто жил давно. Из общения с Ледящевым или на базе богатого жизненного опыта, он сделал вывод, что приказывать или предлагать мне деньги будет неправильно. А вот просить…

— Федор Михайлович, есть одна проблема. — я реально замялся. Пытался подобрать слова. Как объяснить этому динозавру, что на пути его просьбы стоят детские разборки двух девочек. — Такое дело…

— Цапки-царапки Наташи и Иры? — усмехнулся он.

И сразу стал каким-то очень человечным. Маска сменилась на лицо много видевшего, но не озлобленного человека. Который дофига всего посмотрел, но сделал какие-то глубокие выводы. А еще этот оборот — «цапки-царапки». Такой домашний.

— Ага.

— Понимаешь, Денис, власть — это не какая-то монолитная штука, как тебе по возрасту может казаться. — внезапно сменил тему Кузнецов. — С годами ты сам станешь понимать, насколько силы над тобой разобщены. И каждая группа, а то и отдельные индивидуумы, стремятся к своим целям. Часто противоречащим общим.

Ну, я то как раз это прекрасно понимал. Но не Денис, тут он прав.

— Зачем вы мне это говорите?

— Одна такая группа решила тебя использовать. — словно не слыша моего вопроса произнес собеседник. — Сперва, как глупого пескаря. Потом, получив оплеуху, уже более умно. Но — использовать.

Это он про Ледящева говорил? И про тех, кто стоял за капитаном из Комитета? Похоже на то. Кивнул, давая знать, что понял подтекст.

— Я в такое не верю. — продолжил маршал. — Помоложе был, грешил подобным, бывало. Потом отказался. С годами, когда один за другим уходят те, кого ты знал, и кому доверял, как себе, начинаешь ценить это. Доверие. Дружбу. Верность.

Мы сидели на коленях, отчего разговор, если взглянуть со стороны, казался беседой почтенного сэнсея и ученика, пришедшего к нему за уроком мудрости. Слова, которые говорил Кузнецов, только усиливали это ощущение.

— Это хорошие вещи. — кивнул я.

— Я тоже так думаю. — серьезно кивнул маршал. — Поэтому, когда услышал историю про твою «страховку», и беседу с одним сотрудником Комитета, подумал — интересный малец. Из него может выйти толк. Но с ним не стоит играть. Он уже показал, почему.

Ага, вот откуда ноги растут у нашего разговора! Ну, что ж. Следовало ожидать. Вот только про Структуру я Ледящеву не докладывал. Впрочем, Кузнецов и сам мог нарыть эту инфу.

— Ну, господин капитан не оставил мне особенного выбора. — дернул я плечом.

— Поэтому, я тебя пригласил. И открыто прошу взять мою дочь в состав твоей команды на Ноябрьские Игры. Тебе не хватает Дипломата для Структуры. А с детской враждой двух девушек, я думаю, ты сможешь разобраться. С копами же сумел.

В глазах этого крепкого пожилого Воина прыгали бесенята. Не знаю, что его так забавляло: то, как я натянул нос Ледящеву, или то, как я буду пытаться лавировать между Наташей и Ирой. А я, неожиданно для себя, понял, что мужик мне нравится. Вот без скидок — просто нравится. Его откровенность, не показная доброжелательность, даже тон, который он выбрал для разговора со мной. Старший с младшим, но без перекосов в сюсюканье и превосходство.

Ну и раз пошла такая пьянка…

— Федор Михайлович, прежде, чем я вам отвечу, можно вопрос?

— Конечно.

— А вам зачем это? Ваша дочь в моей команде?

— Есть много ответов на твой вопрос, Денис. И каждый из них будет верным и честным. — тут он сделал паузу, мол, сам додумай, ты же умный. Держал ее секунд пятнадцать, наверное. После чего продолжил. — Но мне нравится вот какой. Хочется увидеть, как новусы смогут повторить Структуру функций. И чтобы моя дочь была в первой. Как тебе?

— Немного легкомысленно. — позволил я себе вольность. Ну, раз уж у нас разговор так доверительно шел.

— Есть такое. — не обиделся Кузнецов. — Но за этой причиной шлейфом тянется куча не менее интересных и многообещающих. Возможность масштабирования уникального опыта. Армейские реформы. Передел существующего миропорядка. Освобождение Африки и Китая.

— Уже не так легкомысленно. — был вынужден признать я. — Но, что, если у меня не получится?

— Знаешь сколько раз я видел неудач? Не переживай. Еще одна меня не убьет.

Когда такие слова слышишь от человека, живущего третью сотню лет, они почему-то вызывают доверие. И пусть Малахова меня потом убьет, но…

— Согласен, Федор Михайлович. — твердо произнес я. — А Наталья? Она-то как к этому относится.

— Без понимания. — не менее честно ответил Кузнецов.

Блин! Я почему-то был уверен, что этот момент уже решен. А мне, получается, достанется Дипломат, который в команду войдет только потому, что ей так папенька приказал. Хреново!

— Это не очень хорошо. — более дипломатично выразился я вслух.

— Согласен. Поздний ребенок. — пожал плечами маршал. — Своевольная. Если у вас не получится, я пойму.

Этот старик мне сегодня все шаблоны поломал! Сперва просит взять дочь в команду, играет в открытую, а потом еще предлагает мне самому с Натальей договариваться о ее участии в Играх. Ни угроз, ни давления. Я отвык от этого. Очень сильно отвык. Настолько, что все время держал в голове ожидание подвоха. А его все не было и не было.

Мы еще около получаса потом разговаривали. Именно разговаривали, а не как это бывает между людьми с такой возрастной и социальной пропастью, когда один вещает, а второй почтительно внимает. Вполне комфортно. Вопросы и ответы шли с каждой стороны, и под конец даже было жаль прерывать беседу с таким интересным собеседником.

— Натальин номер. — Кузнецов протянул мне карточку. — Звони ей. Она в курсе. Мне сказала, что если я прикажу — пойдет. Но, как я уже говорил, в приказы я не верю. Дальше дело за тобой.

Девушке я позвонил сразу, как уселся в машину. Чего тянуть?

— Привет, одноклассница! — жизнерадостно сказал я.

— Пичуга… — кислый тон дал мне понять, что все сказанное ее отцом было правдой. Она в курсе. И она не в восторге от папкиной идеи.

— Го на треню, Натах!

На другом конце линии повисла пауза. То ли девушка подыскивала язвительный ответ, то ли пыталась прийти в себя после моей наглости.

— Я еще ничего не решила. — произнесла она, наконец.

— Ну вот после нее и решишь. Вдруг ты нам не подойдешь или мы тебе? Чего раньше времени клеймо ставить?

Еще секунд десять молчания. Разговор проходил не по ее плану. Как знакомо! У меня сегодня тоже так.

— Хорошо. Где и во сколько?

— В 17:00. — послеобеденное время мы уже упустили, но встреча с маршалом на удивление не слишком затянулась, значит есть возможность не упустить сегодняшний день. — Я тебе скину геолокацию.

— Хорошо, буду. — буркнула Кузнецова и отключилась.

А я, все равно в дороге было нечего делать, принялся обзванивать сокомандников, созывая их на тренировку. Девочку Танка тоже — сразу и на собеседование тоже. Попутно придумывая аргументы для Малаховой. Я ведь ей обещал, что ее «злейшей подруги» в составе не будет.