Развод. Последняя измена (СИ) - Лакс Айрин - Страница 38

Стал проблемой и причиной упущенной выгоды, вместо того, чтобы нести золотые яйца…

Теперь я знаю, что судьба иногда подкидывает красноречивые намеки. Та самая авария, в которой я пострадал, была именно таким жирным намеком от судьбы: остановись, пока не поздно, измени свою жизнь.

Я этому намеку не внял, и все пошло по наклонной. Кто-то щедро дал мне шанс вернуться после клинической смерти и исправить хоть что-то.

А когда исправил, то все, да?

Именно об этом я успел подумать за секунду или даже чуть меньше, когда на меня напали.

Поджидали во время утренней пробежки, когда прохладно, тихо и безлюдно…

Глава 44

Виталий

Били жестоко и сильно. На убой. Но нападение прервалось.

Самое забавное, что прервалось оно появлением старушки с вечно тявкающими и какающими всюду болонками.

Я много раз с этой старухой-соседкой ругался из-за того, что она не удосуживается, подобно другим собачникам, поднять экскременты своих питомцев пакетиком и выкинуть их в мусорную урну.

Смешно: от тотального уничтожения меня спасла какающая и тявкающая болонка и мерзкая старушенция с бессонницей. Нападавших спугнули…

Соседка вызвала скорую, и вот теперь я здесь, в больнице, едва разлепил глаза.

Все болит.

Болит изнутри и снаружи.

— Вам что-нибудь нужно?

Медсестра преданно заглядывает мне в глаза.

Спасибо, уже не стоит!

Дежурная сиделка пытается мне услужить во всем и даже какого-то хрена решилась ответить на поздний звонок.

Я словно чувствовал, что это Инесса. Во сне толкнуло что-то, и я распахиваю глаза, а рядом стоит медсестра и шепчет в трубку: «Алло».

И точно.

Инесса звонила…

И что она подумает, а? Что она должна обо мне подумать при таких исходных данных? При всем том багаже из прошлого? Что я с очередной девкой?

— Наберите, — произношу с трудом.

Много раз набирает, но ничего нет. Инесса не отвечает.

Не факт, что ответит, но я все-таки говорю:

— Если ответит, положите телефон на подушку и выйдете, — прошу.

Запасной план: отправить Инессе сообщение. Разумеется, не своими руками написать придется. Снова зависим от чьей-то заботы и внимания обо мне.

Это завидно повторяющееся состояние уже начинает пугать. Хотя пугает не так сильно, как возможность подохнуть на утренней пробежке. под кустами, обоссанными собаками.

Если Инесса ответит, что я могу сказать ей? Что я в очередной раз облажался и не смог без помарок? Признаться, что снова на больничной койке?

Мало ли как она отреагирует?

А Кирилл? Сколько дней прошло? Есть ли новости?

Вдруг Инесса снова примчится меня нянчить? Спасать…

Нет, не хочу портить ей жизнь.

Мало ли что этому придурку мстительному в голову взбредет?! Вдруг на Инессе отыграется?

Нельзя ей сюда. Ко мне тоже нельзя.

У нее получаться начало, и не стоит ей гробить карьеру собственным положением человека, нуждающегося в уходе.

Деньги у меня есть, найму персонал.

Нельзя Инессе ко мне.

Пора отпустить. Да, сейчас точно пора.

Было бы слишком эгоистично даже для меня снова пропускать Инессу через мясорубку длительным лечением и реабилитацией, перемалывая в фарш ее успехи и потенциальный взлет.

Предупредить надо… Предупредить, что Кирилл ускользнул.

За Инессой тайком приглядывают, я нанял людей, заплатил кругленькую сумму.

Но все же… Но все же…

Я боюсь за нее, боюсь за свою девочку. Я никого так сильно не боялся потерять, как ее. Мне, кроме нее, терять больше нечего. Ничто не имеет смысла.

Инесса не отвечает, моя надежда тает. Последний раз…

Если не ответит, наберу агенту, который отчитывается за охрану Инессы. Пусть проверят. Людей дополнительных? Мне бы только предупредить… Чтобы не пугалась, если вдруг… И чтобы была осторожной.

Инесса

Внутри все обрывается.

Я резко отбрасываю телефон в сторону, словно он стал ядовитой змеей.

Женщина. На поздний звонок Виту отвечает… женщина.

Боже, чего я хотела, называется?!

Он мне и в браке изменял, налево-направо.

Мы сейчас в разводе. В разводе.

Отношений нет. Он свободный… Свободный популярный мужчина, который точно может себе ни в чем не отказывать.

Ни в чем.

Сколько месяцев прошло? Разумеется, у него кто-то был. И не одна.

И все его слова, это могли быть лишь слова сожаления, а не заверения в верности и исправлении.

Вот, оказывается, чего я жду, да? Жду, что исправится!

Пелена спадает с глаз.

Мы в разводе, а я до сих пор чувствую себя его женой, его девочкой, той самой ненаглядной и любимой масей. Одергиваю Вита, когда он меня так называет, а внутри глупо млеет.

За это время много раз мне оказывали знаки внимания самые разные мужчины, но я не отвечала им взаимностью, не копалась в себе, не называла причины.

Но вот они… истинные причины.

До сих пор люблю и не могу забыть.

Как же больно. Сердце в ошметки.

Больно, надо это прекращать. Надо прекращать все!

Больше никаких звонков. Никаких разговоров поздними вечерами.

Мы расстались. Расстались, прими.

В портмоне до сих пор наше совместное фото.

В панике мечусь по квартирке, переворачивая вещи в поисках того, что может напоминать мне о Витале, и с ужасом понимаю: все. Все, вплоть до моей любимой сумочки от Луи, которую подарил Вит.

Если собрать все и выкинуть, останусь с голыми руками. Куча вещей, подаренных им дорогущих безделушек: сережки, колечки, цепочки… Собрать все и отправить ему? В порыве складываю все большой кучей в углу. В мыслях барабанит: «Я все ему отправлю, все-все отправлю! Пусть заберет все! Пусть заберет и вернет мне только одно — себя!»

Я где-то потерялась. Запуталась в любви к нему. Думала, что нашла дорожку назад, к себе, но лишь обманулась. Я увязла, никак не могу выплыть.

Последним пытаюсь снять реверсивное кольцо от ван Клиф в виде четырехлистного клевера. Нежно его люблю, но сейчас дорогущий презент для меня как еще один большой гнойный нарыв. Была бы моя воля, облила собственную память бензином и чиркнула спичкой.

Кольцо не слезает с опухшего пальца.

Устав бороться, я падаю на кровать, прижимаясь спиной к изголовью, мну подушку, тискаю изо всех сил, пытаясь успокоиться.

Телефон трезвонит.

Все это время настойчиво трезвонит, лежа на кровати экраном вниз.

Я поднимаю его и вижу имя Виталика на экране.

Много-много раз звонил, пока я его подарки швыряла в угол, как мусор.

Что ему надо?

Аааа…. Или это не он. Его сучка перезванивает, должно быть.

Одна из бывших? Новая? Не все ли равно? Его член, должно быть, собрал отменную коллекцию… И где-то там в этой очереди болтаюсь и я — крошечный след, едва заметная крапинка на полотне его побед.

Ответить или сбросить?

Все-таки решаю ответить.

— Алло, — голос звучит устало, но твердо. — Головин, развлекайся дальше с очередной красоткой, не звони.

— Инесса… — едва слышно. — Это… я. Я… Тебе медсестра ответила. Медсестра…

Слышится шорох и приглушенная ругань.

Голос Вита слабый и сухой, снова зовет кого-то.

На фоне шаги, просьбы едва слышные, и меня замораживает в коконе страха за жизнь Витали, и все сомнения, подозрения, всю грзяь отсекает. Она остается вовне, и мы варимся… Снова вдвоем варимся в том, что есть внутри: он и я, я и он…

— Вот так удобно? Положу телефон вам на грудь и включу громкую связь. Если что-то понадобится… — слышится женский голос, полный вежливого участия.

— Да-да. Я позову. Свободны. Спасибо большое, — добавляет напоследок.

Проглатываю ком.

— Вит? Виталь… Виталя, что случилось? Не молчи.

— Ерунда, мась.

— Ты едва языком ворочаешь. Какая уж тут ерунда. Виталя, от тебя три дня ни звонка, ни строчки, а сейчас… Сейчас ты еле жив!