Чалдоны - Горбунов Анатолий Константинович - Страница 48

—

Каких только птиц я не держал, — стал рассказывать парень, — коноплянок, щеглов, крапивников.

Остановил девочку с клеткой — в клетке сидели овсянка и синица.

—

Много заплатила?

—

За овсяночку два рубля, за синицу — три, за клетку — пять.

—

Чем птичек будешь кормить?

—

Крупой, наверное? — вопросительно глянула на парня девочка и, смутившись, покраснела. — Я их выпущу, когда тепло настанет.

—

Хорошо сделаешь. Но птичек в одной клетке держать нельзя. Синица заклюет овсянку. Давай лучше вернем их. У кого покупала?

—

Вот у того дяди.

Мы подошли к продавцу.

—

Прошу товар принять обратно, а деньги вернуть, — заявил парень тоном, не допускающим возражения.

—

Казенная печать: назад не ворочать, — запротестовал было дядя, но отсчитал деньги и зло сунул в руки парню: — На!

Тот отдал девочке деньги и пожурил:

—

Никогда не покупай лесных птичек. Хочешь послушать, как они поют, — скажи папе и маме, пусть тебя сводят в лес на прогулку.

—

Папа и мама всегда заняты.

—

Купи тогда в зоомагазине канарейку, — посоветовал ей парень и продолжил свой рассказ: — Так вот, держал я всяких птиц. Раз поймал белокрылого клеста. Клест, сам знаешь, вольная птица — вечный кочевник тайги. Принес я его домой, посадил в клетку. Другие птицы привыкают все же к неволе, а этот объявил голодовку. Вроде как вызов бросил. Пригляделся к нему: плачет?! Все у меня внутри перевернулось. С тех пор не держу птиц. Говорят: птицы — души умерших людей. Может, и правда.

—

А ходишь сюда?

—

Привычка, — грустно признался парень и, попрощавшись, направился к автобусной остановке.

Один знакомый мальчишка поведал мне жуткую историю о ловле чечетов:

—

Пошли мы, дядя Толя, с одноклассником Семой в рощу на лыжах кататься. Папа его тоже с нами пошел. Сема посадил в западенку чечетуху и с собой взял. В роще насторожил и повесил на березу. Чечетуха свистит, а чечеты услышат и к ней летят, в западенку попадаются. У западенки прутики из железной проволоки сделаны, накалились на морозе. Попавший чечет сует между прутиков головку, рвется на свободу — глаза у него прилипают к железу. Сема вытащит из западенки чечета, а птичьи глаза на прутиках остаются. Таких птичек Сема выбрасывал: безглазых, говорит, никто не купит. Его папа с горы катался. Я ему пожаловался, а он махнул рукой: «Да ну вас с вашими птичками…»

—

Надо было об этом в школе рассказать.

—

Я говорил. Никто не поверил. Все считают Сему воспитанным.

Станет ли Сема — Семен добрым человеком? Сомнительно. Здесь и школа не поможет, если родитель сам не пресекает дурные наклонности сына. Конечно, Семен вырастет, получит образование, может быть, даже станет руководить производством. Много горя принесет людям его жестокое сердце.

Чувство природы — это чувство прекрасного! Им наделяется далеко не каждый человек. Это чувство, как и любое другое, надо развивать, особенно у детей, живущих в городе, не имеющих постоянного тесного контакта с природой. Было бы полезно чаще проводить в городских школах встречи с работниками леса — егерями, лесниками, охотниками, которые доходчиво и увлекательно могут рассказать детям о жизни диких животных, о пользе, какую приносят людям «меньшие братья».

Многие ли из нас знают, что горихвостка, например, выкармливая птенцов, прилетает к гнезду до четырехсот раз в день, а ласточка — до трехсот пятидесяти! Сколько вредных насекомых уничтожают они!

А черная красавица наших лесов — желна? Найдет подгнившую ель и выстукивает мощным клювом — из множества ходов выбегают головастые муравьи, уничтожит их птица — и дерево спасено. В голодную зиму желна подкармливает своих маленьких сестренок — синичек. Раздолбит старый пень, позавтракает короедами и улетит, а синички тут как тут. Подбирают на снегу то, что их кормилица недосмотрела.

В парках, рощах, окрестных селах, особенно весной, вырубаются сухостои. Почти на каждом сухом дереве есть дупло, в котором живут птицы. Срубил такое дерево — погибла кладка яиц или выводок птенцов, а птицы улетают искать себе новое пристанище. Насекомым-вредителям в таких чистых лесах и рощах — приволье.

При обработке лесов химикатами гибнут перепелки, жаворонки, овсянки, страдают обитатели соседних лесов: рябчики, тетерева, витютни.

За всю свою жизнь я не убил ни одной хищной и певчей птицы. Уверен, что уважение к пернатым друзьям во мне заложено еще с детства. Спасибо тебе, Дед Сто Лет!

ВАРВАРЫ

Рассказ

Порог осени — беспокойная для ягодников пора. Не спится им темными августовскими ночами. Ждут, не дождутся первых выходных деньков. Мерещатся едва приметные лесные тропки, заветные голубичные секреты, потайные черничные урочища…

Когда-то было и у меня укромное ягодное местечко. Каждый август набирал я там два-три ведра черники. Росла она на мхах, крупная, сладкая! Принесешь домой — ребятишки оторваться от лакомства не могут.

Однажды попросился ко мне в компанию знакомый. Черничных урочищ он не знал, а детворе своей ягоды хочется принести. «Ладно, поехали, — сказал я. — Только уговор — совка не брать, место в дальнейшем никому не показывать».

Знакомому понравилась наша прогулка.

—

Неплохо бы еще разок съездить! Сроду такой крупной ягоды не видывал.

Условились в следующую субботу встретиться на железнодорожном вокзале.

Приехал я, как договорились, жду-пожду своего напарника, а его все нет. «Может, заболел?» — с тревогой подумалось. В самый последний момент заскочил в электричку, не пропадать же выходным дням!

Добрался я до ягодника, и что вы думаете? Знакомый со своей родней уже там! Чернику совками черпают, листья во все стороны летят. У кокорины большое кострище — с вечера сюда притопали…

—

Некрасиво поступил, парень, — пристыдил я знакомого. — Не по-таежному.

—

Ты что, хозяин тут? Или ягоду садил? Шлепай отсюда, пока… — рассвирепел он.

Махнул я рукой и отправился искать новое место. А это сгинуло.

Иду, бывает, по городу — знакомый навстречу. Заметит меня и переходит на другую сторону улицы. Видно, все же совесть мучает человека.

Почему на проходных ягодниках наблюдаются частые неурожаи? Главная причина — совки. Совками сбивают плодовые почки, выдирают с корнем ягодные кусты. Вдобавок гибнут лекарственные травы, молодые побеги кедра и других деревьев. Если когда и уродится ягодка, ее выбирают подчистую, обрекая на голодовку птиц и зверье. Толпы людей проходят по одним и тем же местам. Представьте себе: если каждый сломает или срубит хотя бы по деревцу, что получится? А ведь летом, во время отпусков, по утрам отправляются в тайгу десятки тысяч иркутян.

Как правило, где богатые ягодные места, там пожары.

—

Наш брат, ягодник и шишкарь, тайгу поджигает, — рассказывает мой знакомый Василий Максимович Мещенин. — Сколько мне приходилось на своем веку гасить оставленные без присмотра или попросту брошенные на произвол судьбы костры. Гляди — кругом гари. Зимовьюшки, и те пожгли. В дождливую погоду переночевать негде. Зимой и летом с ружьями по тайге шарятся. Ничего не оставь, ничего не положь. Как-то пришел я в свою землянку, в ней молодые ребята расположились. Потеснились, правда, пустили хозяина. В тайничке у меня харчишки были припрятаны. Хватился — съели. «Ладно, — думаю, — не пропаду с голоду». Утром жимолость собираю на поляне, слышу у ключа: бух-бух! Подхожу, спрашиваю: «Зверя, что ли, завалили?» Смеются: «Желну тебе, дед, на суп добыли. Барабанит и барабанит по сушине. Надоела». Стыдить бесполезно — галиться начнут. Подался я от них в сторону, от греха подальше: отберут ягоду. И в кого такие хищники, ума не приложу…