Ведьмины камни (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 43

Кто-то пошел ей навстречу. Света луны хватило, чтобы Хельга узнала Эскиля.

– Ты не должен… – Задыхаясь, она остановилась, ловя холодный воздух открытым ртом и понимая, что сейчас наловит целую толпу морозных троллей. – Передавать… Я не могу…

– Моя дорогая! – Эскиль обнял ее и с силой прижал к себе. – Да славится Фрейр! Я знал, что ты придешь.

В таком положении, плотно прижатая к его кожуху, пахнущему волчьей шкурой и морозом, Хельга не могла говорить, но была рада передышке. Она успела его застать… надо объяснить… И в то же время ее заливала радость, что он снова с ней. Эти последние мгновения казались огромными, как много долгих дней, и драгоценными, как золотые перстни Греческого царства.

– Я знал, что ты меня не покинешь! – повторил Эскиль и поцеловал ее. – Все будет хорошо, ничего не бойся.

Он наклонился, поднял ее на руки и понес к саням. Не понимая, что он собирается делать, Хельга подумала, что хорошо будет немного посидеть и отдохнуть… Но Эскиль положил ее в солому, бросился рядом сам… Кто-то крикнул, и сани тронулись вперед.

– Да куда же ты! – Хельга попыталась приподняться. – Не увози меня, мне будет далеко возвращаться! Я вас не задержу надолго, но ты должен взять…

– Я уже взял то, что мне нужно! – с ласковой снисходительностью ответил Эскиль и опять поцеловал ее. – Мне нужна только ты, мое сокровище! Теперь ты моя.

– Что ты хо… – Хельга задергалась, пытаясь встать, но запуталась в собственном кожухе, а к тому же Эскиль обнимал ее и она не могла вырваться из его рук. – Я не собираюсь с тобой ехать!

– Зато я собираюсь уехать с тобой! Не бойся, моя дорогая, все уладится! – Эскиль прижал ее голову к своей груди и натянул платок ей на затылок. – Закутайся, а то замерзнешь. Мы уедем вместе. Не бойся ничего, я тебя в обиду не дам. Мы будем жить очень хорошо, лучше всех! С такой женой никто не посмеет сомневаться, что я – потомок Рагнара конунга.

– Да нет же! – Хельга с трудом осознавала, что он не шутит. – Я не могу с тобой ехать!

– Никто нам не помешает. Пока идет пир, никто не заметит, что тебя нет. А когда заметят – если и будут искать, то в другой стороне.

Хельга сообразила: пока они вели этот разговор, сани развернулись и, сопровождаемые двумя всадниками, едут не к озеру Ильмень, на юг, а на север, в ту сторону, откуда много лет назад прибыла к Хольмгарду Снефрид.

– Куда мы едем? – Хельга пыталась приподняться и оглядеться, но Эскиль держал ее крепко, и она видела только белый снег на льду реки.

– Тут неподалеку, в полроздыха, есть одна избушка. Хозяева – какие-то рыбаки, но сейчас их не будет. Там тепло и все для нас готово. Мы пробудем там до утра, а утром, когда конунг с дружиной тронется в путь, он пришлет за нами, и дальше мы поедем с ним.

– Но уже будет известно…

– Утром никто не посмеет отнять у человека его жену. – Эскиль засмеялся. – А если и захочет – я готов ответить. Ты же знаешь – я никого не боюсь. Если нас будут искать сейчас, то в другой стороне, на озере. Если старая госпожа спросит конунга, он скажет, что не знает, где мы. Он и правда не знает. Но утром он будет очень рад видеть тебя со мной, не сомневайся.

В голосе Эскиля слышалось торжество. При всем своем смятении Хельга ухватила достаточно, чтобы увериться: он все продумал, до утра их не найдут. У Эскиля достаточно времени, чтобы скрыться из виду со своей добычей, а утром будет поздно.

Сани мчались, вздымая тонкую снежную пыль; какой-то человек в передней части нахлестывал лошадь, выжимал из нее все возможное, зная, что ехать недалеко. Еще двое дренгов скакали по бокам, оберегая своего вождя от разных неприятных случайностей темной ночью в чужом краю.

Хельга ощущала, как сани стремительно увозят ее в ночь. С каждым шагом то место, где она нагнала сани – они и не ехали, а выбрались на лед и там ждали, когда она появится, – причалы и ворота Хольмгарда, конунгов двор, Хедин и прочие уносились все дальше и дальше назад. Они уже слишком далеко. Даже отпусти Эскиль ее сейчас, ей будет непросто пешком добрести обратно. Но он ее не отпустит – он везет ее в какую-то избу, где…

– Послушай! – в отчаянии воскликнула Хельга и наконец села в санях; ее трясло на ходу и мотало, так что приходилось поневоле держаться за Эскиля. – Я не хочу с тобой ехать! Отвези меня обратно! Я не…

– Перестань, дорогая! – Эскиль опять опрокинул ее в солому. – Я же говорю: ничего не бойся! Я люблю тебя, все у нас будет хорошо! Немного смелости и немного удачи – так добывается счастье! Ты же любишь меня, я знаю! Тебе нужно только немножко смелости! Если бы все девушки были такими трусихами, у нас не было бы ни одного сказания!

Он стал целовать ее, но этим только увеличил ее испуг. Хельга мучительно ощущала свою беспомощность, и это начало ее злить.

– Это похищение! – пыхтела она, уворачиваясь от поцелуев и чувствуя, как смешно это звучит. – Я не… ты будешь отвечать…

– Охотно отвечу!

– Я не хочу…

– Но разве ты не сама прибежала ко мне? Служанки видели, что никто не тащил тебя из дома силой!

Ёлс твою ж овду, он прав! Бирна и Тияхти, еще кто-то мог заметить во дворе, как Хельга сама несется вдогонку за уехавшими санями. Если она проведет с ним ночь в той избе, трудно будет доказать, что она этого не хотела; даже Сванхейд подумает, что хотела, а потом передумала, испугалась своего решения, когда с беглецов спросили ответа! Отказываясь от Эскиля завтра, уже отдав ему свою честь, она будет выглядеть жалко. Ей не отмыться от позора этого бегства!

Поддаться, смириться? На миг эта мысль принесла Хельге облегчение. Пусть Эскиль делает, как задумал, а потом берет все на себя. От этого он не станет уклоняться – гордость ему не позволит, честь и жажда уважения в дружине не дадут отказаться от дорогой добычи, даже если она будет стоит жизни.

Но ей-то что делать? Отказаться от него – трусость и позор, смириться – предательство, позор… Даже если завтра им удастся выпутаться, сохранив жизнь.

И что же? Хельга лежала неподвижно, но мысль ее бешено металась. Выхода нет?

Она зажмурилась, надеясь, что эту тьму прорежет луч хоть какой-то надежды. Нет. Больше ничего. Беда неодолима… Сани мчатся, и с каждым ударом сердца она увязает все глубже в этом болоте…

Не открывая глаз, Хельга зашептала прямо в пахнущий холодом Эскилев кожух, внятно выговаривая каждое слово:

Глава 8

За шумом от движения саней Эскиль не мог разобрать, что там шепчет девушка; «мой милый» могло относиться к нему самому, но какого-такого Хравна[19] она упоминает? Небесный чертог – не тронулась ли невеста умом от испуга?

Не зная, будет ли на призыв какой-то отклик – и какой? – Хельга не открывала глаз, прячась от тех неведомых сил, которые, возможно, ее услышали. И…

Порыв ледяного ветра навстречу – такой силы, что перехватило дух.

– Ётунова ма-ать! – Возницу опрокинуло, и он завалился прямо на Эскиля и Хельгу.

Сани толкнуло – лошадь попятилась, потом стала заворачиваться к ветру боком. Из тьмы по сторонам донеслись крики – всадники пытались управиться с испуганными лошадьми.

Ледяной встречный ветер не унимался, в нем появился снег.

– Давай! – Выпустив Хельгу, Эскиль сам поднял возницу. – Фроди, не спи!

– Да что ж это! – Тот с трудом встал и потянулся к вожжам. – Как будто сам Ётунхейм дыхнул…

– Бери вожжи, разиня! Тут немного осталось.

Но голос Эскиля почти потерялся в свисте ветра. Попытавшись открыть глаза, Хельга тут же закрыла их снова – ветер нес на них сплошную стену снега. Она попыталась закутаться в платок плотнее, Фроди и Эскиль вдвоем шарили, отыскивая вожжи, а лошадь пятилась, отступая под порывами метели.