Харон. Матушка-царица, на том берегу объявилась какая-то странная личность. Говорит, рекомендации у него от разных влиятельных лиц. Только я его не повезу, дудки! А зовут его, говорит… Хурла-бурла… нет! Херло-трамбо, – кажись, что так! Похоже, он из Аполлоновой челяди. Должно быть, и вправду настоящий поэт, потому как совсем безумный.

Ахинея. Перевези его на наш берег.

Харон. А еще – позабыл тебе сказать, матушка-царица, – новость я слышал: будто тебя повсеместно признали богиней Ума.

Книготорговец. Это старо как мир, мистер Харон. Харон. Ну так я сейчас доставлю сюда эту Херло-бумбу! (Уходит.)

Оратор (про себя). Надо обольстить богиню до его прибытия, иначе мне не видать ее, как своих ушей! (Громко.) Последняя новинка!

Все те, кто знал меня давно,

Вам честью поклянутся,

Что, как птенцом яйцо полно,

Так полон я занудства.

Судья и клерк вам подтвердят,

Как должно, с видом важным,

Что был я их нудней стократ

Оратором присяжным.

Юрист под белым париком

И господа служитель,

Политик с длинным языком,

С Граб-стрита сочинитель,

Памфлеты пишущий Зоил —

Я был непонят каждым

В те времена, когда я был

Оратором присяжным.

Придворный, врущий без конца,

Но чтимый в высшем свете,

Кокетка, для хлыща-глупца

Раскинувшая сети,

Болтун из секты и дрянной

Поэт с пером продажным —

Кто наравне из них со мной —

Оратором присяжным?!

Входит Панч.

Панч (Лаклессу). Эй, послушай!

Лаклесс. В чем дело, Панч?

Панч. Это кто такой?

Лаклесс. Это оратор, дружище Панч.

Панч. Оратор? Это что еще за птица?

Лаклесс. Оратор – ну, это… как тебе сказать… человек, с которым никто не решается спорить.

Панч. Да ну? А вот мне он нипочем! Волоки сюда вторую бочку! Сейчас мы откроем диспут, я не я! (Оратору.) Я есьм магглтонец.

Оратор. А я нет.

Панч. Тогда мы с тобой разных убеждений.

Оратор. Я знаю – ты и все твое племя готовы сжить меня со свету! Но я не перестану опровергать твое учение, как делал это доныне. Пока я способен дышать, вы будете слышать мой голос. И надеюсь, у меня хватит дыхания, чтобы сдуть вас с лица земли!

Панч. Вот шуму-то будет!…

Оратор. Знайте, сэр!…

Панч. Нет, вы лучше послушайте меня, сэр!

Ахинея. Слушайте, слушайте!…

Панч.

Уловками вам не спасти головы,

Оратор, оратор, засыпались вы;

С Панчем не сладите так неумело,

Спорьте всерьез – или кончено дело!

Хэй, хо!

Уловками вам не спасти головы,

Оратор, оратор, засыпались вы.

Оратор.

Чем спорить – давайте-ка лучше попляшем,

Положим конец препирательствам нашим.

Ти, то!

Танцуют.

Ахинея. Все напрасно. Я останусь девственницей! (Синьору Опера.) А вы, достославный синьор, примите сей венок и носите его во славу Ахинеи!

Лаклесс. Итак, милостивые государи, синьор Опера избран архипоэтом богини Ахинеи.

Дон Трагедио.

Что ж, Ахинея выбрала: итак,

Поющий будет награжден червяк.

(Выхватывает меч.)

Ахинея. О да.

Дон Трагедио.

Отлично! Пусть решит турнир суровый —

Кому из нас к лицу венок лавровый!

Миссис Чтиво.

О, смерть его приблизить не спеши,

Ведь пенье снимет боль твоей души;

Но коль тебя не тронет нежный глас,

Сама «аминь» произнесу тотчас.

Дон Трагедио.

Что ж, я готов послушать пенье, но

Отходной станет для него оно.

Синьор Опера.

О ты, дикарь, злодей тупой,

Как лебедь, я спою, конец встречая свой,

Да, смерть свою

Я воспою

С поникшей головой.

Ужасней ты пиратов всех,

Кого морских сирен прельщает звонкий смех,

Влечет, зовет

В глубины вод

Головорезов тех.

С большой дороги ты бандит;

Но все же предо мной никто не устоит:

Орфей-герой

Своей игрой

И дьявола смирит.

Дон Трагедио. Я не могу сделать этого. (Вкладывает меч в ножны.)

К костям, мне кажется, прилипла плоть моя;

Жива ли плоть или из камня я?

Мсье Пантомим мечется по сцене и указывает себе на голову.

Ахинея. Чего хочет этот молчальник?

Книготорговец. Он указывает себе на голову – тоже, видно, претендует на венок.

Ахинея. Милый юноша!

Миссис Чтиво. О, мой любимый, как мне выразить смятение моей души?!

Синьор Опера. Я уверен, что чувствую его, если только любовь способна даровать нам взаимопонимание. Я тоже исполнен страха.

Миссис Чтиво. Поцелуй же меня!

Впустую ждут король и герой,

Безответно меня любя,

Зазря дары воздвигнут горой —

Я создана для тебя.

Хотела бы век

Среди ласк и нег

На груди твоей пребывать я!

Синьор Опера.

О, как страстно буду тебя целовать,

Когда к нам на ложе сойдет благодать

И падем друг другу в объятья!

Ахинея. «И падем друг другу в объятья!» Но ах, что за шум я слышу?!

Лаклесс. А теперь, милостивые государи, перед вами появится вестник.

Входит вестник.

Вестник.

Постой, богиня, не спеши вручать свой приз,

Всесильный дух торопится к нам вниз.

Он за тебя сражался много лет

И за тобой в сужденьях шел вослед,

Лавровый сыну своему вручит венок

С тем, чтобы здесь другим он увенчаться мог [73].

Ахинея.

Решенье я не изменю – оно закон;

Но наш театр пускай возглавит он.

Лаклесс. Вслед за ним появляется граф Образин из Оперного театра в Хеймаркете [74].

вернуться

[73] Опять намек на Колли Сиббера и его сына Теофила Сиббера.

вернуться

[74] Оперный театр в Хеймаркете – построен в 1711 г. драматургом и архитектором Джоном Ванбру (1664 – 1726). Первоначально в нем играли поочередно две труппы – английская драматическая и итальянская оперная. Во времена Филдинга Королевский театр в Хеймаркете был только оперным.

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Авторский фарс с кукольным представлением - Филдинг Генри - Страница 13