СССР: вернуться в детство 5 - Войлошникова Ольга - Страница 40

— М-гм. Вилла, пенсия, бочка варенья и корзина печенья. И?

— Инструкции для сопровождающей группы и экипажа были подменены, причём подменные были направлены мне, а превоначальные — якобы копии — пошли по линии ведомства.

— То-то у меня неделю пытались компромат на вас наколупать. Дальше?

— Дальше самолёт благополучно вылетел. И спустя двадцать минут перестал выходить на связь и исчез с радаров. Вместо Москвы борт направился в Читинскую область. Там была совершена пересадка через единственного посредника, который сейчас в бегах.

— Михалыч говорил, отследили до Невельска.

— Да. Оттуда, предположительно, скоростным контрабандным катером Владимира вывезли в Японию. Последние сведения не подтверждены из других источников, но я склонен им доверять. Владимира переместили на территорию Соединённых Штатов санитарным самолётом ВМС США. Такой борт действительно был, он проследовал до Сакраменто, это в Калифорнии.

— Ближний свет…

Я покачалась на кровати.

Тащмайор явно сомневался, говорить ли мне ещё что-то.

— Ну, скажите уж, Сергей Сергеич!

Он позволил себе коротко усмехнуться.

— Наш источник сообщает о единовременном безвозвратном убытии четырёх агентов из отделения, замаскированного под частную охранную фирму. Недалеко от аэропорта Сакраменто, примерно через час после прибытия санитарного борта.

— А из черепа коммандос мы сделаем скворечник, — пробормотала я.

— Что?

— Мем такой, популярный в две тысячи двадцатых. Выросший из анекдота: «Помню, меня учили, как муравейник пустить на корм. Если набрать прилично так муравьёв и подсушить у костра, то получается что-то типа мясной протеиновой муки длительного хранения. Слегка перетереть, добавить воды, и можно жарить, как котлеты», — «На кого это ты учился? На коммандос?» — «Бери выше! Нас готовили в пионеры! Так что из черепа коммандоса мы бы сделали скворечник». Мда. Полагаю, наших нетоварищей ждёт множество открытий чудных. Ладно! — я хлопнула в ладоши, вскочила с кровати и с новыми эмоциями прошлась по номеру. — Что ж, тогда тащите ваши продукты. Супнаборов приличных, овощи, сметану и прочее, я вам список напишу.

— Ольга Александровна! Суббота, ночь почти!

— Хорошо! Давайте пока организуем чай, молоко и печенюх каких-нибудь. Я теперь не усну, что ж мне — голодать всю ночь? Хоть хлеба с маслом раздобудьте. А завтра с утра — список. Борщ будем варить. Муж явится — чем я его кормить буду?

— Вы что… Вы рассчитываете, что завтра он… может уже прибыть?

— Ну, может не завтра. А вдруг? Вовка — он очень целеустремлённый.

Ну вот, всё это было вчера, поздно вечером, а сегодня я собиралась варить борщ, для чего обстоятельно составляла список продуктов, между делом общаясь со слегка посвежевшим Сергей Сергеичем. Ночевал он в соседней квартирке нашего двухквартирного бокса. Кроме него там толклись ещё какие-то люди, двое из которых постоянно дежурили в общем коридорчике.

Новостей про Вовку пока не было, и это до некоторой степени внушало оптимизм. Отсутствие плохих новостей — уже хорошо.

20. ЛЕТАЙТЕ САМОЛЕТАМИ АЭРОФЛОТА!

БОЛЬШОЙ ГОРОД АНАДЫРЬ

Вовка. Воскресенье, 12 июля. В пути.

Я рассеянно смотрел вниз, на безрадостную землю, по которой там и сям были разбросаны бугры серо-коричневых островерхих сопок, словно кто-то большой, играясь, зачерпывал песчано-гравийную смесь да рассып а л рядки курганчиков из огромного кулака. Самолёт поднялся выше, и бесконечные пустые пространства сделались похожи на смятую коричневую кожу, кое-где светло-серую, то ли от серого камня, то ли от нестаявшего даже летом снега. Зелень тоже иногда просматривалась — полупрозрачной дымкой, едва намекая, что и тут тоже может быть растительность.

Виды навевали угрюмые мысли. Как тут народ живёт? Привыкают, наверное… Мужик рядом со мной надвинул на лицо вязаную шапочку и храпел на весь салон. Ну и ладно, зато с разговорами никто не лезет.

Потом пошло море, довольно долго. Потом — снова земля, мало чем отличающаяся от окрестностей Лаврентия. Разве что вокруг самого Анадыря место удивило обилием озёр и петляющими, словно кружева, реками.

Из самолёта я выходил практически последним, шагал замыкающим в длинной цепочке людей, направляющихся к зданию аэропорта. Коробочка была побольше чем в Лаврентия, но тоже без особых архитектурных изысков. Я заметил, что все приехавшие, прежде чем выйти, строятся в очередь к конторке, где их опрашивают суровые дядьки в военной форме и только потом выпускают на улицу, и… к выходу не пошёл, а сразу развернулся к кассам.

К окошку тоже стояла небольшая очередь, я пристроился в хвост, поглядывая на табло ближайших вылетов. Помимо кучи местных рейсов в списке было и несколько дальних. Владивосток. Не лететь же туда, в самом деле? Москва. Нет, Москва мне нафиг не нужна. Блин, рейсы-то все по северам да по неизвестным мне городам. Прилетишь туда — и как потом? Вот, к примеру, Певек. Где это, интересно? О! Хабаровск! Хоть как-то к Иркутску ближе. И там точно проходят поезда через весь Союз, не получится с электричками, так на товарняках добраться можно будет.

Очередь двигалась не то что бы бодро, но и не стояла. Мужик передо мной купил билет до Москвы за сто девяносто три рубля. Значит, мне точно моих капиталов хватит! Дядька отошёл, и я сместился к окошку. За стеклом сидела тётя — губы бантиком.

— Слушаю!

— Здрассьте! Мне билет до Хабаровска!

— Сейчас улететь хочешь? — тётка как-то подозрительно встрепенулась.

— Да.

— Давай скорее свидетельство о рождении! Пять минут осталось!

— А у меня нету…

— Как нету? А с каким документом ты летишь⁈

— Так… — я судорожно соображал, — папа меня с метеостанции до Лаврентия довёз, билет купил и посадил, домой ехать. Билет дал, а свидетельство забыл… Что ж мне теперь — обратно в Лаврентия лететь? Папа на метеостанцию уехал уже.

Тётка с досадой цыкнула зубом и покачала головой:

— От мужики, от мужики, а! Доверили ему ребёнка! Билет-то хоть не выкинул?

— Не-а, вот он, билет! — я сунул в полукруглое прорезное окошечко мой единственный «документ».

— Воронов? — сощурилась кассирша.

— Да, Владимир.

В билетной кассе Лаврентия я обнаглел и назвал своё настоящее имя.

— Лет сколько?

— Одиннадцать.

Тётка снова цыкнула:

— Вот! Было бы свидетельство, полетел бы за полцены!

— Да ладно, главное не сидеть тут двое суток!

— И то верно, — пробормотала она, заполняя квиток. — Сто четыре рубля.

— Вот, пожалуйста.

В окошечко просунулись билет и сдача:

— Беги! Вон, Валера багаж на телегу грузит, беги с ним!

Тётка приподнялась, посунулась в прорезь окошечка и закричала:

— Валера!!! Пацана опоздавшего проводи!

— На Хабаровск? — хрипло заорал мужик с другой стороны зальчика.

— Да!!! — и мне: — Беги, беги, чего стоишь! И так они на пять часов задержались.

И я побежал. И даже доехал на телеге, почти как носильщик в мультике про крокодила Гену.

На рулёжке ждал Ту-154. Я забежал по трапу, показал билет и был направлен почти в самый хвост салона. Между прочим, тут ещё пять мест свободных оставалось. Пассажиры смотрели на проталкивающегося по проходу меня с порицанием. Они уже тут сели, инструкцию послушали и даже пристегнулись — чего не летим? Ах, вот чего: мальчик опаздывает!

Но мне было пофиг. Я был страшно доволен уже тому, что избежал внимания погранцов. И ещё что рамок металлоискателей пока нигде не понаставили — вот бы я верещал!

В последних рядах с одной стороны сидела хмурая бабуся, с другой три кресла стояли пустые. Туда я и разместился: сунул рюкзак на сиденье к окну, привалился к нему и настроился на долгий полёт. Через два часа нас даже немножко покормили — чаем-кофе и печенюхами. И тут (для меня — так совершенно внезапно) проводница велела всем пристегнуть ремни. Неужели Хабаровск? Да не может быть, рано. Надеюсь, мы не падаем…