СССР: вернуться в детство 5 - Войлошникова Ольга - Страница 10

В этот же момент

в Иркутске уже 5 июля,

8 часов 43 минуты.

Из-за этого даты будут прыгать

но сразу имейте в виду:

все подглавки выстроены

в хронологическом порядке.

— Сэр, докладываю: объект на территории Соединённых Штатов. Полёт в штатном режиме. Состояние объекта удовлетворительное, медицинский сон. Отклонений от плана нет.

— Продолжайте действовать согласно полученным инструкциям.

ПРОБУЖДЕНИЕ ТРЕТЬЕ, ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ

Вовка. Задолбала эта неопределённость.

Мозг нехотя проснулся и отметил, что, судя по ощущениям, я снова в самолёте. Рядом были ещё люди, время от времени потягивающиеся и пытающиеся размять ноги. Долго, видать, летим.

Я лежал на чём-то, напоминающем носилки скорой помощи, с палками-бортами и тряпичным ложем. Хотелось пить, но идея привлечь внимание представилась мне чрезвычайно глупой. Чтоб опять в отключку отправили? Нет, такой хоккей нам не нужен. Я продолжал лежать расслабленно, мерно дышать и прислушиваться к шорохам. Не меньше троих сопровождающих.

Уши неприятно заложило. Снижаемся.

Я всё так же изображал беспамятного, поэтому аэропорт разглядеть не удалось. Максимум, что успелувидеть — к трапу подогнали минивен, снаружи напоминающий скорую помощь. Носилки вынесли, следом тащилась стойка с капельницей. Бутафория. Трубочки уходили под простынь и цеплялись, должно быть, к раме носилок. Да и самолёт на вид, наверное, тоже какой-нибудь санитарный или спасательный — не смотрел.

Внутри медициной пахло не особо. На боковую скамейку рядом со мной сели двое, ещё один уместился рядом с шофёром. Говорили очень мало. Похоже на английский. США?

Хлопнула дверь. Поехали.

Интересно, далеко меня повезут?

Стойка с бутылями и трубками болталась и брякала, её в конце концов отцепили от носилок и задвинули в дальний угол.

Сколько ехать?

Учитывая, что летели мы очень долго, фактически, на пределе возможностей самолёта, сесть могли и не сильно близко от конечной точки назначения. С другой стороны, почему тогда не дозаправились и не полетели дальше? Значит, сравнительно близко? Или нет?

Со стороны кабины зашипела рация. Мужик рядом с шофёром (по ходу, он тут таки старший) что-то утвердительно забормотал. Я ничего кроме дважды повторённого «о-кей!» не понял.

А если совсем близко? Шевелиться надо, с базы вообще хрен уйдёшь.

НЕ ГОВОРИ «ГОП»…

Нам не товарищи. Закрытый научно-исследовательский центр. Суббота, 4 июля, 17:22 по времени Калифорнии.

— Сэр! Объект доставлен в Сакраменто, и уже перемещён в спецтранспорт, никаких инцидентов. Объект в удовлетворительном состоянии, похоже, подаёт первые признаки выхода из медикаментозного сна. Группа направляется в нашу сторону, отклонений от графика нет.

— Камера готова?

— Да, сэр. Господин профессор лично всё проверил.

Докладчик вышел из кабинета, и начальник базы снисходительно улыбнулся человеку в толстых очках и белом халате:

— Ну, что, профессор, не терпится приступить к исследованиям?

— О, да. Прошу вас, господин полковник, не называть место содержания объекта камерой. Даже между нами. Палата. Мы думаем, это будет способствовать установке м-м-м… дружественного контакта.

Начальник базы имел своё мнение о наиболее действенных способах добиться согласия на сотрудничество, но имел строгие указания в дела лаборатории не лезть, поэтому ответил сдержанно:

— Как вам будет угодно, профессор.

Тот нетерпеливо потёр руки:

— Надеюсь, объект будет в достаточно вменяемом состоянии, чтобы поддерживать осознанную беседу?

— Если он только начал проявлять признаки пробуждения… думаю, как раз достаточно для того, чтобы говорить, — полковник приоткрыл дверцу стола и выставил бутылку коньяка, следом — два широких стакана. — За удачную операцию?

— Что вы, господин полковник, наука требует трезвости суждений…

— Да бросьте, профессор, за два часа всё выветрится.

ПОРА

Вовка. Минивен. Дорога. Время всё ещё не знаю.

Башка, к моей радости, начала соображать быстрее. Я слегка приоткрыл глаза и тут же натолкнулся на взгляд одного из сидящих напротив мужиков. Назовём этого номер один, чтоб не запутаться. Он громко позвал того, что в кабине. Теперь на меня таращились уже трое. Б**дь, сейчас снова колоть кинутся?

— Я… — я прочистил горло. — Я хочу в туалет.

Они посовещались — вслух, но мне от этого было не легче. Разговорный английский у меня на все ноги хромает.

— Ты можешь ждать? — спросил второй из салона. — Терпеть?

Тэкс, этот, значицца, по-русски шарит.

— М-м, — я помотал головой и для верности добавил: — Ноу. Я очень сильно хочу в туалет. Э-э-э… вери мач. Пи-пи. И меня сильно тошнит. Бу-э-э-э…

Переводчик о чём-то переговорил со старшим и выдвинул новое предложение:

— Немного ждать. О-кей? — для верности он изобразил «немного» пальцами.

— Я не знаю, смогу ли я терпеть. Помогите мне сесть, пожалуйста. Меня, кажется, сейчас вырвет.

Мужик из кабины что-то коротко сказал, и один из сидящих рядом начал меня приподнимать. Я цеплялся за него, убедительно изображая, что руки слушаются плохо.

Сквозь лобовое стекло виднелась дорога в четыре полосы, обросшая по краям деревьями и довольно густым кустарником. Даже пальмы, смотри-ка. Тёплый какой-то штат. Или не США? Мексика?

Минивэн перестроился в крайний ряд и съехал на площадку сразу за большим билбордом, опора которого совершенно терялась в зарослях. Вероятно, площадка была устроена для подъезда машины тех, кто меняет на этом билборде баннеры — чтобы не занимать место на стоящую машину меньше видно.

Номер первый выскочил наружу и потянул меня за плечо. Я вылез, натурально изображая подкашивающиеся ноги и рвотные позывы. Старший махнул из кабины рукой и крикнул, поторапливая и указывая свалить в кусты. Кто их знает, вдруг у них тут штраф за ссаньё в неположенном месте?

Заодно представилась возможность разглядеть машину. «Шевроле ван» — не очень старая, не очень новая, с красными крестами по бортам и надписью про «клиник» — вроде как, частная скорая.

Я ковылял, цепляясь за конвоира и пытаясь рассчитать баланс между необходимостью казаться достаточно слабым и безобидным, но не слишком беспомощным, чтобы у сидящего в кабине чувака не возникло искушение послать в помощь второго сопровождающего. Свободной рукой расстегнул куртку — вроде как душно мне.

Мы скрылись за экзотическими для меня кустами, и мужик хмуро дёрнул подбородком, мол: живее давай! Я попытался расстегнуть брюки. Ещё раз. Руки срывались.

— Хэлп ми, плиз…

Он раздражённо забормотал что-то про фак, фак и ещё какой-то фак, жестом велел поднять руки, наклонился… Пары секунд мне хватило, чтобы выдернуть из кармана зубную щётку и воткнуть её конвоиру ручкой в горло. Сбоку, в сонную артерию. Со всей максимальной силой, которую я сейчас смог собрать. И сразу выдернуть обратным движением, чтоб из дыры хлестанула кровь.

А капиталисты ещё не верят, что физический труд облагораживает!

— Нормально получилось, — хрипло подбодрил я сам себя.

Да, так обычно не бьют. Но результат вышел вполне удовлетворительный. Качественная советская пластмасса! «Покупайте наших слонов!» © И обошлись без воплей. Супер.

Щётку вытер пучком травы, спрятал на прежнее место. Нефиг улики разбрасывать. Хрипящего мужика быстро обшарил. Бумажник — во внутренний карман куртки, потом разберёмся. Из подмышечной кобуры выдернул девяносто вторую беретту (полный магазин на пятнадцать патронов, уже хорошо), из ножной — маленький револьвер, модель не знаю, по ходу разберёмся.

Револьвер сунул в карман, беретту снял с предохранителя и отвёл назад, вывалился из кустов, прихрамывая. Старший, озабоченно выглядывающий из кабины, дёрнулся в мою сторону:

— Уэсс Стив?

— Там, — я мотнул головой в сторону кустов. — Он тоже хотел в туалет. У него… понос.