На дальних рубежах - Мельников Геннадий Иванович - Страница 35

— Под каким предлогом туда забраться, — напомнил хитрый Романов о том, что уже тоже неоднократно служило предметом обсуждения и довольно острых споров.

— Дать японцам залезть в Южную Маньчжурию, это, значит, потерять ее всю. А портишко на побережье восточной Кореи — что за убогость мышления? Не подбросить ли морскому министру Чихачеву идею обустройства действительно незамерзающего порта для Тихоокеанской эскадры где-нибудь на Шаньдуне? Или Инкоу? На Ляодуне нельзя; если японцы в Симоносеки уступят его китайцам, то залезть туда самим было бы в высшей степени некорректно. Это выставило бы их посмешищем перед всем миром. Макаки, используя лексикон Николая Александровича, люди обидчивые! Нельзя. К тому же Его Высочество вдолбил себе в голову и настойчиво требует порт где-нибудь в юго-восточной Корее, чтобы потом присоединить его полосой к нашим владениям. Шаньдун далеко, это уже и не Маньчжурия, там порт будет беззащитным, что в высшей степени неблагоприятно для России. На Ляодуне, впрочем, тоже, но… — задумчиво размышляя Покотилов.

— Браво, — ухватился за это «но» Сергей Юльевич, — браво!

— «Uti possidetis…»{26} — кивал Романов.

— Не прозондировать ли нам возможность аннексии Маньчжурии? Государь внутренне расположен, титул богдыхана, для экзотики, ему импонирует, — столь же задумчиво продолжил Покотилов.

— Тогда нужно будет обсудить с военным министром Ванновским его возможности, — поддержал его Сергей Юльевич.

— Но повод, повод? Причина вполне ясна — необузданная жадность одолела, и спешка к тому же, как бы не опоздать, — выплеснул ушат Романов.

— А это уже для себя. Повод пусть министр иностранных дел князь Лобанов придумывает, — отмахнулся Покотилов.

— Не вырядиться ли в тогу благодетелей, защитников Китая? От тех же японцев, например, — после некоторой заминки продолжил Романов.

Сергей Юльевич насторожился:

— А что, неплохая идея, надо будет ее позже тщательно обдумать, очень неплохая идея. Ведь строя дорогу, мы неизбежно попадаем в ситуацию напряженных отношений и риска скорого столкновения с Японией. На всем протяжении от Байкала до Владивостока она будет беззащитна со стороны Маньчжурии! Тем более, если там обоснуются японцы.

— Вы кстати заговорили о железной дороге. Сейчас она застряла с запада у Байкала и с востока у Хабаровки, а вокруг Маньчжурского выступа тяжеленько придется ее прокладывать. И рельеф [1] трудный, и климат ужасный, и лето короткое. К тому же директор-распорядитель Амурского общества пароходства и торговли Макеев жалуется, что конкуренция железной дороги подорвет судоходство по Амуру, а в него деньги вложены немалые. Ведь по железной дороге движение круглогодичное, не то, что полугодовое по Амуру. А вот если прямиком ее пустить, через Маньчжурию? — предложил Покотилов. — Прямой путь значительно короче и дешевле выйдет.

— Еще раз браво, Дмитрий Дмитриевич! — ухватился Витте за его мысль. — Значит, железная дорога? Сибирскую магистраль — от Челябинска до Владивостока — я считаю своим детищем. Именно мне император Александр III поручил обеспечить строительство транссибирской магистрали, сделав последовательно министром путей и почти сразу министром финансов. Да, семь месяцев уже минуло после его смерти. А какая была привлекательная, высокая личность, какое он внушал к себе глубокое уважение, преданность и любовь. Всякий, кто имел счастье приближаться к нему, не мог не быть огорчен его смертью. Хотя и проказник он был великий. Вон, генерал Черевин, начальник охраны и личный друг Его Величества, рассказывал. Сядем, мол, в карты играть, а царица-матушка тут как тут, все вокруг вертится, нет ли у нас напитков алкогольных каких? Ничего не заметит и уходит, довольная. А мы с императором приспособились, сшили себе сапоги с широкими голенищами и фляжки стеклянные, особые, плоские заказали. Отошла царица подальше, мы переглянемся, и — раз, два, три — вроде игры, вытащим фляжки, пососем и опять сидим смирнехонько, играем, как ни в чем не бывало. «Голь на выдумку хитра» — у них это называлось. Много мог выпить государь, но ни в одном глазу не заметно. Потом ляжет на спину, ногами в воздухе болтает, визжит от удовольствия и всех, кто мимо идет, норовит поймать за ноги и повалить на пол. Только так и узнавали, что государь надравшись.

Они посмеялись, и Сергей Юльевич продолжил:

— Я очень долго занимался этим вопросом и досконально изучил его. Ведь спроси сейчас любого, даже высшего государственного деятеля, о географическом положении Китая и соотношении его с соседями — Японией и Кореей, ведь все в высшей степени невежды. Даже взять министра иностранных дел князя Лобанова — человек весьма образованный, очень светский, и языком владеет отлично, и пером, да, а спроси его о Китае — знает не больше гимназиста второго класса. Что касается Запада, то он знает все, а о Дальнем Востоке ничего не знает, потому что никогда не интересовался.

В отношениях между Витте и Лобановым существовал ощутимый холодок, и поэтому Сергей Юльевич, среди своих подчиненных- единомышленников, не считал нужным удерживаться от колкостей в адрес министра иностранных дел. Впрочем, здесь явственно ощущался и исконно российский обычай бесцеремонно совать нос в чужую епархию и едва ли не хозяйничать там, считая себя на голову всех умнее и решительнее; тем более что в таких простеньких делишках, как международные, мы все доки…

— Сейчас возникает уникальная возможность завладеть манящей Маньчжурией. Какова же раскладка сил? Четырехсотмиллионный Китай оказался настолько беззащитным, что японцы жалкой пятидесятитысячной армией поставили его на колени. Япония давно домогается Кореи и, можно сказать, овладела ею. Далее, она захватила Ляодун, а это означает широкое проникновение в Маньчжурию с тыла, с юга, в самые заселенные ее районы. Плюс образовалась постоянная угроза для столицы Китая. А если японцы построят железную дорогу от Фузана на юге Кореи до Пекина? Нельзя позволить ей внедриться в столь важной области Китая, как Ляодун, — решительно заключил Покотилов.

— Наша постоянная противница Англия будет толкать Японию в Маньчжурию, чтобы отвлечь ее от Серединного Китая, где она сама надеется прочно утвердиться. И чтобы не допустить Россию в Китай, она постарается столкнуть Японию с нами лбами, — напомнил о вечной болевой точке внешней политики Романов.

— Значит, проникнуть в Северную Маньчжурию можно будет под предлогом необходимости постройки прямого железнодорожного пути из Забайкалья во Владивосток по китайской территории. Неплохо! Что же, попрошу министра путей князя Хилкова начать рекогносцировку трассы маньчжурской линии, но пока неофициально. Князя Лобанова сейчас об этом тоже информировать не следует; надо тщательно прощупать международную обстановку и возможную реакцию Китая, — резюмировал Сергей Юльевич.

— А чтобы Япония не опередила нас, не влезла в Южную Маньчжурию, желательно было бы воспрепятствовать Симоносекским требованиям японцев, потребовать освободить Ляодун, — предложил Покотилов.

В конце марта месяца 1895 года князь Лобанов-Ростовский получил из германского и французского посольств сообщения, что Германия готова присоединиться ко всякому шагу, который Россия сочла бы необходимым сделать в Токио с целью побудить Японию отказаться от занятия Южной Маньчжурии с портом Артуром, и что Франция тоже согласна координировать свои действия с нашими.

Неожиданные, в общем-то, предложения Германии и Франции вдребезги разбивали основанную на высказанном уже решении Николая Александровича позицию князя Лобанова и заставили его вновь браться за свалившуюся на голову проблему. Ведь Германия прямо диктовала Его Высочеству Николаю и князю Лобанову дальнейшие шаги — заставить Японию отказаться от захвата Южной Маньчжурии, Ляодунского полуострова. И военный министр Ванновский, вопреки прежде высказанному мнению, взбодрился и заявил, что готов в любое время прибегнуть к силе!