Лю Яо: Возрождение клана Фуяо (СИ) - "Priest P大" - Страница 52

От начала истории и до ее конца Мучунь обозначил лишь ход событий без какого-либо упоминания причин.

В обычных обстоятельствах Чэн Цянь определенно расспросил бы учителя обо всех своих сомнениях. Но теперь это его совершенно не беспокоило. Он даже не мог дышать ровно, так, словно его грудь была забита ватой, и это вызывало желание громко всхлипнуть.

Мучунь чжэньжэнь мягко, но уверенно, высвободился из объятий Чэн Цяня. Он наклонился и поднял ветку, обернувшуюся деревянным мечом в его руке. Затем он вышел на поляну и сказал Чэн Цяню:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Ты закончил изучать второй стиль; теперь я покажу тебе оставшиеся три. Смотри внимательно.

Чэн Цянь постоянно уговаривал Мучунь чжэньжэня научить его, но все неизменно заканчивалось тем, что его отсылали с мешком конфет. Но теперь, когда учитель наконец предложил ему поучиться, он не испытывал ни малейшего воодушевления по этому поводу.

Он знал, что учитель собирается их покинуть.

Некоторое время Чэн Цянь стоял абсолютно ошеломленный. Внезапно, будто потоки воды, прорвавшие плотину, из его глаз хлынули слезы. Он задержал дыхание и прикусил губу, тщетно пытаясь остановить рыдания.

Никогда прежде Чэн Цянь так не плакал. Даже когда его продали родители, он не проронил ни слезинки. Однако сейчас он рыдал так, словно завтра никогда не наступит.

Впервые в своей жизни Чэн Цянь испытал пронизывающую и неизлечимую боль, которую неспособен был выдержать и вынести. Она тлела в его сердце вместе с достоинством, которое он все время пытался сохранить.

Лужа осторожно потянула Чэн Цяня за подол, но он попросту проигнорировал ее, потому она тоже начала всхлипывать.

Господина Бэймина, казалось, это позабавило. Он спросил:

- Юноша, разве не ты говорил, что бесстрашен перед небом, землей и людьми? Почему ты сейчас хнычешь?

Чэн Цянь отчаянно пытался сдержать свой крик, но обнаружил, что, если ему и удавалось скрывать свои печали и радости, этих слез он скрыть не может. Он плакал и тер глаза, мир вокруг то размывался, то прояснялся вновь.

- Учитель, я не смогу, и вы меня этому не научите, ясно? Вы... вы больше не хотите нас видеть? – сказал Чэн Цянь сдавленным от рыданий голосом.

Мучунь медленно опустил деревянный меч. Он хотел успокоить юношу, но потом вспомнил, что Чэн Цянь – это не Хань Юань; его будет нелегко уговорить. После долгой паузы он сказал:

- Все дело в карме, это моя судьба. Даже если бы сегодняшние события не случились, у меня все равно оставалось бы не так много времени. Я не смогу заботиться о тебе всю жизнь.

Тут Мучунь чжэньжэнь остановился. Он знал, что бы он ни сказал, этот парнишка обязательно придерется к словам.

Мучунь взмахнул деревянным мечом, выставив его перед грудью, и сделал аккуратное первое движение. На этот раз он не читал абсурдную мнемоническую рифму и намеренно не медлил.

Первый стиль, «Длинный полет птицы Рух». Отважные юноши, высоко вознесшие свои идеалы, доберутся до луны.2

 2 Используется для описания человека, которого ждет большое будущее.

Второй стиль, «Поиск и преследование». Бесконечный прогресс и боль лежат в твердых движениях меча.

Третий стиль, «Неприятные последствия». Если каждый получит все, чего желает, он все равно останется муравьем на огромной земле; все, что кажется твердым, в конечном счете будет разрушено, как замок из песка, размываемый волнами.

Четвертый стиль, «Падение из процветания». Никто не сможет убежать от своей судьбы, даже пережив взлеты и падения.

Пятый стиль, «Возвращение к истине»…

Чэн Цянь не мог не вспомнить произнесенные некогда учителем слова: «Смерть и вознесение на Небеса – есть ли разница?»

Они оба были людьми, а люди приходили и уходили, ничем не отличаясь друг от друга.

Слезы еще не высохли на лице Чэн Цяня, когда Мучунь чжэньжэнь закончил демонстрировать все стили владения деревянным мечом Фуяо.

- Ты все хорошо запомнил? – ласково спросил он.

Чэн Цянь сжал губы и упрямо воскликнул:

- Нет!

- Лжец! Я все равно больше ничего тебе не покажу, - Мучунь чжэньжэнь протянул руку и щелкнул Чэн Цяня по лбу. Вскоре его улыбка погасла. Он снова заговорил, - Сяо Цянь, ты помнишь наши правила? Что там говорится о судьбе членов клана, навлекших на него позор?

Чэн Цянь посмотрел на Господина Бэймина налитыми кровью глазами, но ничего не ответил.

Мучунь чжэньжэнь мягко продолжил:

- Совершившие непростительные грехи, будут уничтожены своими товарищами-соучениками – вот причина, благодаря которой, хотя с момента основания среди нас и появилось немало предателей, мы все еще занимаем надлежащее положение среди других кланов.

Чэн Цянь вытер слезы.

- Дао учит нас тому, что природа должна идти своим чередом, а совершенствующийся – оставаться верным своему пути. Если он принес несчастье другим, для него наверняка найдется наказание, так как за преступление всегда придется отвечать перед небесами, - спокойно сказал Мучунь чжэньжэнь.

Рукав его ханьфу внезапно колыхнуться, хоть ветра и не было. Его лицо стало мертвенно-бледным, и, казалось, что-то блеснуло в его глазах.

Господин Бэймин сказал, с невозмутимым выражением лица:

- Я оставался главой клана Фуяо в течение восьмидесяти лет, но я действительно повинен за наших предков, и за вас, и за твоего старшего брата. Потому я поклялся использовать три облачные души, чтобы защитить наш клан от трех катастроф. Только после этого мой прах может быть развеен по ветру. Так что, Сяо Чунь, тебе не нужно делать это самому.

Услышав это, Мучунь чжэньжэнь вовсе не бросился благодарить его. По сути, он вообще не выказал никаких особых чувств, только стоически ответил:

- Учитель, если я позволю тебе умереть естественной смертью, будет ли это справедливо по отношению к скорбящим душам, убитым тобой?

Его голос был ровным и, как всегда, мягким. Однако, по мнению Чэн Цяня, это были самые ледяные слова, которые он когда-либо слышал.

Это прозвучало так, как если бы Мучунь чжэньжэнь погрузил все свои эмоции в холодную воду, без намека на то, что радость и боль хотя бы отразятся на ее поверхности.

В воздухе мелькнула сверкающая линия. Это были сложнейшие невидимые заклинания, то, что Ли Юнь превозносил до небес.

Господин Бэймин не увернулся и не попытался убежать. Он стоял неподвижно, глядя прищуренными глазами на мимолетный магический след, медленно растворяющийся в очертаниях природы, а затем сказал:

- Запечатывание одной души другой.

- Моя жизнь будет стоить того, если я смогу запечатать Господина Бэймина, - с улыбкой ответил Мучунь чжэньжэнь.

Чэн Цянь широко распахнул глаза, и в следующую секунду огромная сила отбросила его назад. Он пошатнулся и упал, на время потеряв сознание.

Когда он снова открыл глаза, Господина Бэймина уже нигде не было. Чэн Цянь увидел тонкую полоску черного тумана, окутанную золотистым светом. В конце концов, и она исчезла в ржавой медной монетке в руке Мучунь чжэньжэня.

Только вот рука, державшая ее… нет, все тело Мучунь чжэньжэня становилось прозрачным. Он опустился на колени и спрятал монету под древним деревом, рядом со скелетом, прежде чем с улыбкой поманил к себе Чэн Цяня.

Мучунь чжэньжэнь сказал:

- На теле этой ласки была печать. Иди и сними ее.

Чэн Цянь не сдвинулся с места, кажется, твердо решив делать все наперекор словам учителя.

Улыбка Мучунь чжэньжэня постепенно исчезла. Он поднял руку, желая погладить Чэн Цяня по голове, но обнаружил, что она прошла прямо насквозь.

Он сказал:

- Это печать главы клана Фуяо. Не забудь отдать ее своему первому старшему брату, когда вернешься, и попроси его заботиться о вас, мальчиках, в будущем. Что касается владения мечом, то вам действительно нужно усерднее работать над вторым стилем.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Закончив, он посмотрел на Чэн Цяня с каким-то глубоким чувством, таившимся в его взгляде, прежде чем вновь пошевелить губами. Его слова прозвучали почти неслышно: