Топить в вине бушующее пламя печали 2.0 (СИ) - "Priest P大" - Страница 133

Янь Цюшань понятия не имел, как ладить с девочками-подростками. Каждый раз, когда она приходила, она садилась очень прямо, а он, словно завуч, расспрашивал ее об учебе. Но, кроме этого, ей больше не о чем было рассказать, и они могли лишь беспомощно таращиться друг на друга. Только когда речь заходила о тренировках особых способностей, Янь Цюшань пускался в долгие рассуждения. Чжичунь никогда не перебивал его. Казалось, он мог бы слушать его до конца времен.

«Чжичунь» был духом меча командира Яня. Он всегда находился в ножнах, но иногда, когда ему становилось совсем уж стыдно за командира Яня, он покидал клинок, чтобы разрядить обстановку.

В присутствии Чжичуня Гу Юэси часто забывала о своем непростом характере. Он соответствовал всем ее фантазиям о «старшем брате»: внимательный, терпеливый, нежный и всемогущий.

Однако в то время Управление вознамерилось сделать Янь Цюшаня следующим главой «Фэншэнь», а столь важная должность часто предполагала сверхурочные. Командир Янь и Чжичунь днями напролет носились по стране, но порой им все же удавалось выкроить немного времени, чтобы повидаться с Гу Юэси. Но эти, похожие на драгоценные звезды в ночи, визиты не могли осветить ее темную юность.

Она в одиночестве окончила обучение в Центре подготовки молодежи, и в день выпуска ее сосед выбросил из общежития все ее вещи. Позже, когда началась стажировка, она четыре раза покидала команду из-за внутренних разногласий.

Гу Юэси была похожа на осиротевшую собаку. Бесчисленное количество раз она собиралась с духом, чтобы приблизиться к людям, и бесчисленное количество раз люди пинали ее в грудь.

В тот день, когда Гу Юэси выгнали в четвертый раз, ей сказали, что она провалила итоговую аттестацию и теперь должна была покинуть резерв. Отдел материально-технического обеспечения нуждался в образованных сотрудниках, но она не могла распознать ни слова. Для нее нигде не было подходящей должности. После достижения ею восемнадцати лет, общество окончательно выполнило свой долг, сложило свои полномочия и больше не собиралось заботиться о ней.

Некоторые люди говорят, что судьба — это сломанное колесо. Оно крутится и крутится, сминая едва распустившиеся цветы, а потом вновь возвращается на круги своя.

Тогда Гу Юэси поняла, что некоторые люди обречены быть в этой жизни безбилетниками. Их рождение было ошибкой. Систематической ошибкой. Разумнее было бы умереть как можно раньше. Но почему она все еще думала о том, чтобы найти эту дурацкую точку опоры?

Не слишком ли она жадная?

Она отправилась в отдел кадров и предупредила о том, что уйдет на день, после чего тщательно протерла компас и сдала его на хранение в отдел материально-технического обеспечения. Она не стала связываться с Янь Цюшанем, в тот день она готова была уйти, не попрощавшись. План Гу Юэси состоял в том, чтобы тихо повеситься в глухом лесу неподалеку от горы Сишань, где ее никто бы не нашел. Со временем веревка бы оборвалась, и ее тело рухнуло бы на землю. Она вернулась бы в почву и стала частью пищевой цепи, не доставив никому никаких хлопот.

Однако, возможно, она рано решила, что обречена. В тот день Янь Цюшань вернулся в штаб-квартиру, чтобы доложить о своей работе. Получив обратно свой компас, он почувствовал, что что-то не так. Он не смог связаться с Гу Юэси. Тогда, едва сошедший с самолета командир Янь не стал тратить время на отдых и весь день искал ее вместе с агентами «Фэншэнь». В последний момент Чжичунь успел перерезать веревку.

Лезвие клинка было острым, но по характеру Чжичунь был нежным и сентиментальным. Будучи в тридцати метрах от цели, он сумел перерезать веревку. В этот момент он был подобен мечу ветра​​​​​​​6. Однако из-за того, что у него слишком сильно дрожали руки, он никак не мог прощупать пульс Гу Юэси. Решив, что девушка умерла, он разрыдался. Позже в «Фэншэнь» появилась шутка, про «напуганного до слез Чжичуня». Никто из новеньких, кто пришел в команду позднее, не знал ее истинного смысла, и все они считали Гу Юэси могущественной и безжалостной.

​​​​​​​6 刀风 — (dāofēng) будд. меч-ветер (обращающий в прах всё живое и возвещающий конец кальпы — «дня Брахмы», продолжавшегося 4,32 миллиарда лет).

Чжичунь боялся, что над девушкой будут издеваться, поэтому он не только ничего не объяснял, но и иногда намеренно вводил новичков в заблуждение, чтобы сделать ее более сильной и влиятельной в чужих глаза.

В то время Янь Цюшань, получивший повышение до «главы Яня», увидел результаты ее аттестации и лично отправился в Министерство безопасности, чтобы разыскать тамошнего директора и попросить для нее направление в спецназ.

Тогда Ван Цзэ, юный последователь главы Яня, полушутя сказал:

— Наш босс никогда никого ни о чем не просил, но он лично пошел к старику Суну, чтобы поручиться за тебя. Я ревную! Я попал в немилость… Ай! Невестка, как ты можешь бить меня мечом?! Бей, бей, но будь осторожен, я поглупею, буду пускать на тебя слюни и шантажировать отцом…

Из-за бессердечной шутки Ван Цзэ Гу Юэси выложилась на полную в тренировочном лагере. Во время заключительной аттестации она сломала два ребра, заработала внутреннее кровотечение и попала в отделение реанимации, после чего еще долго «лежала» в «Фэншэнь» с синяками.

Прошло много времени, прежде чем она поняла, что медный компас действительно был фамильной реликвией командира Яня. Его запросто можно было бы обменять на жилье в самом центре города. Но когда Янь Цюшань увидел, что девушка цеплялась за этот компас, как за спасительную соломинку, он не решился попросить Гу Юэси вернуть его обратно, и намеренно «забыл» свою реликвию у нее на несколько лет.

В те годы Ван Цзэ постоянно жаловался, что никогда не мог одолжить его. Он так часто сбивался с пути и путался в направлениях, что уже должен был исходить землю вдоль и поперек. Когда он, наконец, вернулся в строй, он почти научился пользоваться картой.

Они снова вытащили ее из темной тюрьмы, дали ей точку опоры и приняли к себе.

В канун Нового года, такие же бездомные оперативники «Фэншэнь», как и она сама, отправились в дом командира Яня, чтобы устроить для нее «приветственную вечеринку». В результате чего Янь Цюшань собственноручно превратил все в вечер критики.

С самого начала этот молчун принялся без остановки ругать девушку, припомнив ей все, начиная с попытки самоубийства и заканчивая безрассудным поведением во время заключительной аттестации.

— Мы — стражи, а не бешеные собаки. Если мы не будем дорожить собственными жизнями, то как мы сможем защищать других? Как твои товарищи по оружию и обычные люди смогу довериться тебе на поле боя? Я и понятия не имел, что ты задумала! Если бы не… М!

Чжичунь тут же зажал ему рот рукой, попутно сунув туда круглый цзяоцзы.

Брови Янь Цюшаня разгладились от подсунутого ему угощения, и он недовольно пожаловался:

— Горячо.

— Чепуха, — безжалостно парировал Чжичунь, — я только что сам попробовал его. Совсем не горячо.

Командир Янь отреагировал лишь спустя несколько мгновений. Его лицо покраснело, и он вновь превратился в привычного молчуна. Чжичунь отправил его надувать воздушные шарики, чтобы не растрачивать силы в пустую.

С тех пор, каждый раз, когда Гу Юэси получала травму, она также получала и нагоняй от командира Яня. Но каждый Новый год у нее было место, где она могла расслабиться. Когда звонил новогодний колокол, она получала специальный цзяоцзы с заварным кремом. И так продолжалось до тех пор, пока в команде не появился новичок моложе ее, и не занял «младшую» позицию. Попав в немилость, она присоединилась к Ван Цзэ и научилась заботиться о тех, кто был таким же невежественным и стеснительным, как и она сама.

Каждый год она думала, что за этими спинами она может гоняться вечно.

Однако…

Гу Юэси посмотрела на медный компас на экране, и ее глаза сделались красными, будто из них вот-вот закапает кровь. Прошло уже три года с того момента, как Чжичунь «погиб», а Янь Цюшань исчез, и до сих пор от него не было никаких вестей.