Исход неясен (Гарри Поттер – Женская Версия) (СИ) - Мах Макс - Страница 19

Но, разумеется, сразу же заняться этим вопросом она не смогла. Сначала, нужно было съехать из отеля и отвезти весь свой багаж в Энгельёэн-мэнор, потом домовики настояли на том, чтобы она нормально пообедала, а затем ей пришло в голову, что стоило бы завершить инвентаризацию, и она вернулась в свой кабинет. Просмотрела бумаги, нашедшиеся в секретере, рассортировав их по группам согласно содержанию. После чего взялась за шкафы, и вот тут ее ожидали очень важные открытия. В одном из книжных шкафов стояли за стеклом альбомы с фотографиями. Здесь были собраны и обычные фото, сделанные магловскими фотоаппаратами, и колдографии, выполненные с помощью совсем другой «технологии». Ее семейные и детские колдографии остались в замке Стейндорхольм и в хранилище Гномьего банка. Здесь же находились, прежде всего, хогвартские альбомы. Колдографии, сделанные при зачислении в Хог и распределении по факультетам, — ее шляпа отправила на Слизерин, — разрозненные снимки, сделанные родственниками студентов во время праздников и каникул, и, наконец, выпускные колдографии после пятого и седьмого курсов. Вот эти альбомы и, в особенности, последний из них, оказались просто бесценными с точки зрения «восстановления» ее «личной» памяти. Там были подписанные колдографии всех студентов со всех факультетов, а также преподавателей, профессоров и прочего персонала. Теперь она могла «оживить» в памяти лица тех, с кем она училась, связав изображения с именами и с тем, что она знала о некоторых из этих людей из книг, досье и разговоров. Просмотр этого альбома так же позволил Анне сделать два любопытных заключения. Во-первых, преподавателей в Хогвартсе оказалось куда больше, чем показывали в кино, а во-вторых, студентов тоже было гораздо больше, чем можно было ожидать, исходя из книг госпожи Роулинг. Вообще, и это Анна сообразила, как раз сейчас, волшебный мир был заселен намного плотнее, чем представлялось на основе книг и фильмов. Волшебников было много. В одном только Лондоне жило около трех с половиной тысяч ведьм и волшебников. Соответственно, волшебный мир Лондона не ограничивался одной лишь Косой аллеей и Лютным переулком. Улиц, аллей и переулков в том месте насчитывалось больше дюжины, хотя практически все они не отличались ни длиной, ни шириной, ни многоэтажностью. Всего же по последней переписи, в Соединенном королевстве и Ирландии проживало около пятнадцати тысяч волшебников[2]. Но учиться в Хогвартс приезжали не только граждане Великобритании, но также дети из стран содружества. В некоторых из этих стран, как, скажем, в Канаде, Индии и Австралии, имелись и свои собственные, — иногда весьма известные, — учебные заведения. И все же на одном курсе с Анной училась девочка из Канады, трое студентов из Индии, еще двое, — парень и девушка, — из Австралии, и еще несколько ребят из Южной Африки и бывшей Родезии (к слову сказать, все белые и все учились на Слизерине), студентка из Нигерии (вот она была негритянкой) и несколько иностранных студентов: двое из Польши, по одному из Италии и Израиля, и еще несколько — из Югославии.

Анна просидела за изучением альбома почти два часа и, благодаря своей безупречной памяти запомнила практически всех, с кем и у кого она училась в Хоге. Белым пятном оставались ребята, учившиеся раньше или позже нее. Но с этим она пока ничего поделать не могла. А раз так, то закрыв тему с альбомами, а там между страницами нашлось еще с дюжину дружеских колдографий, она выпила чашечку кофе и отправилась осматривать арсенал и хранилище.

Арсенал оказался битком набит разнообразным магловским оружием, включая снайперский комплекс Steyr[3], немецкие и американские штурмовые винтовки, южноафриканский ручной гранатомет[4] и минно-взрывное оборудование широкой номенклатуры. В волшебной же части находились кинжалы и метательные ножи гномьей ковки, алхимические гранаты и кое-что совершенно убойное, являвшееся симбиозом магловских и волшебных технологий. Это было зачарованное помповое ружье Remington 870. Причем, кто-то, — и, скорее всего, это была сама Анна, — зачаровал по отдельности каждую деталь и все ружье целиком. Теперь оно могло действовать не только в мире маглов, но также в волшебном мире. Но и это не все. Слабым местом огнестрела в магическом мире являются патроны. Их, если очень постараться, можно взорвать с дистанции в полста метров. Есть так же заклятия, превращающие патрон в бесполезную железку. Но Анна не поленилась зачаровать еще и патроны. Работа тяжелая, нудная и, как думают многие, бесполезная. Но Анна это сделала, зачаровав два трубчатых магазина на восемь патронов каждый. С близкой дистанции картечь сносила даже довольно крепкие щиты. А два-три выстрела подряд могли пробить защиту весьма сильного волшебника. Это, конечно, не было настоящим Вундерваффе[5], потому что опытный боевой маг мог найти управу практически на все, и на этот помповик тоже. Но где вы наберете достаточно опытных боевиков? Боевые маги — это штучный товар, и Анна была именно таким человеком. Однако, судя по состоянию ее арсенала, она была настоящим параноиком, — впрочем, не без причины, — и явно готовилась к большой войне и действиям в подполье.

«Но, когда рвануло, — грустно констатировала Анна, закрывая за собой дверь арсенала, — не было уже времени спускаться в подвал, чтобы вооружиться, как следует. И в бой она пошла в повседневной одежде, с обычными артефактами и двумя палочками…»

Было грустно. Даже при том, что смерть той Анны обеспечила жизнь этой, боевого мага Анну Элисабет Готска-Энгельёэн было по-человечески жаль. Она была отважной женщиной, хорошим другом и настоящим бойцом. И погибла за то, во что верила.

Анна взглянула на часы. День незаметно подошел к концу, а сходить в хранилище она пока не успела.

«Вопрос. Пойти сейчас, пожертвовав несколькими часами сна, или отложить на завтра?»

Впрочем, ответ был очевиден. Еще Бенджамин Франклин говорил, что никогда не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня. Анна была с ним полностью согласна, и поэтому отправилась в хранилище, оказавшееся хорошо замаскированной комнатой-сейфом. Гоблинская сталь, гномий замок, ключом к которому является кровь владельца, и дофига собственных чар, наложенных на хранилище несколькими поколениями Энгельёэнов. Однако главным было, конечно же, содержимое этого сейфа.

Прежде всего, в сейфе хранился неприкосновенный запас — деньги на черный день. Кошели, аккуратно уложенные в зачарованные сундуки. В каждом таком сундуке — триста тысяч галеонов, а сундуков, между прочим, четыре. Еще здесь лежали банковские упаковки с фунтами и долларами. Двести тысяч британских фунтов и двести тысяч долларов США. Далее следовал семейный архив, освещавший жизнь и деятельность Энгельёэнов в Англии, Шотландии и Ирландии. Наверняка, там находилось множество интереснейших документов, но Анне это было пока неинтересно. А вот ее собственный архив, весь уместившийся в один, пусть и достаточно крупный ларец, заинтересовал ее так, что она готова была просидеть над его содержимым хоть всю ночь. Но сидеть в хранилище так долго Анне не пришлось. Из актуального, в ларце нашлись лишь несколько крайне любопытных колдографий и тоненькая пачка любовных писем без адреса и имени отправителя. Анну мужчина называл Самой Красивой Ведьмой Хогвартса или Анникой, а сам подписывал письма лишь инициалами: СБ. Ну, не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы разгадать этот ребус, тем более, что среди писем нашлись три разных колдографии Сириуса Блэка. Сириус — загонщик квидичной команды Гриффиндора, шестой курс; Сириус в кожаной косухе за рулем здоровенного харлея[6], 1979 год, и Сириус в мантии аврора, демонстрирующий только что полученный жетон, 1980.

«Значит, отец девочки все-таки он», — поняла Анна, закончив читать письма.

К чести Сириуса, в последнем своем письме, датированном сентябрем 1981 года, он написал буквально следующее:

«Вот закончится война, должна же она когда-нибудь закончиться? Я вернусь в семью и смогу представить нашу дочь родовому камню Блэков. То, что у нас с тобой не сложилось, не означает, что мы должны быть друг другу безразличны. Я хочу участвовать в воспитании Лизы, и не только потому что этого хочу я сам, но и потому что у всех детей должны быть родители. У нашей Лизы — тоже».