Танец с саблями - Филатов Никита Александрович - Страница 8

— Пошел ты… — не сводя глаз с рубки катера, мужчина отступил назад и прижался спиной к леерам. Так было легче удерживать равновесие, кроме того в поле зрения оставался потенциальный противник.

Виноградов решил задержаться на месте.

— Давайте, ребята…

Брезентовый полог откинулся и наружу, ногами вперед, выскользнула фигура в черном. Автоматчик легко соскочил на палубу, зыркнул свирепо на всех через прорези маски и направился в сторону мостика.

— Пош-шли! — Бойцы в неудачной засаде были как на подбор: второй, третий, четвертый… С ловкостью сытых животных они появлялись из чрева катера, поправляли грозную свою экипировку и не спеша исчезали за ограждением рубки.

От этого зрелища майора отвлек придушенный всхлип и знакомый каждому «рукопашнику» выдох:

— Х-хак!

Удар, который успел углядеть Виноградов, был уже, видимо, просто контрольным — точно в середину позвоночника, прежде чем защелкнуть на вывернутых запястьях «браслеты».

— Ну, бля, во-още… Циркачи!

Просто, как все гениальное…Парни Головина отвлекали на себя внимание не только Владимира Александровича. Стоило «подопечному» лишь на долю секунды переключиться на их балетные телодвижения — а выбитый пистолет уже падал на мокрые доски палубы. Тот, кто это придумал, учитывал все: и сильную качку, и место, куда неминуемо отойдет от катерного трапа осторожный человек с оружием… Задумано было здорово.

Впрочем, исполнители тоже не подкачали.

— Зас-сранец! Ты как? — Вадик так и стоял с мегафоном в руке. Видимо, просто забыл про него на радостях.

Вокруг уже было людно и даже несколько тесновато. Некоторые занялись делом, основная же масса народа просто шумно и несколько бестолково выражала свое глубокое удовлетворение.

— В порядке…

Мимо провели трясущуюся в бессловесной истерике женщину. Кто-то сообразил прикрыть её старым бушлатом, но вот с обувью ещё ничего не придумали… Хотя, конечно, до лазарета можно было добраться и так.

— Ну, птица-говорун! Поздравляю. Крути дырку на кителе. Кстати, познакомься — мой старший коллега, из…

— Мы знакомы.

Усатого офицера, инструктора спецподразделения по борьбе с терроризмом питерского Управления ФСБ Виноградов встречал и раньше, во время правительственных визитов и на различных «показухах» Теперь вот — повидал его личный состав в работе.

— Поздравляю!

— Спасибо. Давно прибыли?

— Минут сорок назад… Долго добирались.

— Хорошая работа!

— Главное — совместная… — не преминул вставить улыбающийся Головин. Закончить операцию всегда — половина дела. Теперь предстояло делить награды.

— Нет проблем, — кивнул представитель «старших братьев», и Владимир Александрович понял, что серьезные профессионалы всегда сумеют найти общий язык.

— Е-мое!

Ладога, обидевшись на невнимание, решила напомнить о себе: теплоход неожиданно качнуло так, что мало кто удержал равновесие.

— Слушай, скажи капитану, чтоб заводился. Домой пора!

— И вообще… Пусть граждан успокоят.

— Мужики! Пойдемте-ка, пока то-се… Заслужили мы, или нет? Чисто символически?

— Заслужили, — охотно отреагировал на предложение усатого Владимир Александрович. — Еще как… Святое дело!

— Не возражаю. — Головин с аппетитом проглотил слюну и повторил ту самую фразу, с которой все вчера и началось:

— Верно мой дедушка говаривал: «С утра не выпьешь — день потерян!»

… Тогда еще, только прибыв в дежурную часть, Виноградов поинтересовался:

— А кем он был-то, твой дедушка?

— Почему это — был? — возмутился собеседник. — Он и сейчас ещё жив! Девяносто три года, сам дрова колет…

После такой авторитетной ссылки оставалось только последовать заветам и традициям старшего поколения:

— Наливай.

— Двадцать два часа… ровно! — поддержал его хриплым женским басом говорящий будильник из запертого кабинета начальника штаба.

— Да знаем мы… — привычно ответил хозяин.

— Будь здоров!

Время для посещения ночного «резерва» героической и краснознаменной транспортной милиции Владимир Александрович выбрал сам. Исходя из целого ряда соображений… Во-первых, про парней капитана Головина писали куда меньше, чем о подвигах городского ОМОНа. Во-вторых, ночные посиделки располагают бойцов к откровенности — начальство высокое далеко, а деваться из расположения Отряда все равно некуда. Но главное — Виноградову до зарезу нужны были два отгула.

За отданные государству сутки в пресс-службе Главка обычно давали — день отсыпной, день выходной. Если учесть, что потом будут как раз суббота и воскресенье, то набиралось достаточно.

— Так куда ты собрался-то, Саныч? — Головин вытянул из банки волокнистый кусок животного происхождения, понюхал и с сомнением запихнул в рот: что же делать, закусить-то надо… Консервы остались от неприкосновенного запаса, выданного на последнюю поездку в Чечню. Впрочем, судя по маркировке, готовили их ещё во времена Карибского кризиса.

— В Новгородскую…

— На лося?

— Ага! Мужики наши все уже оформили, с егерем договорились.

— Хорошее дело, — понимающе кивнул Головин. В прошлом году он и сам ездил на открытие охоты, но теперь не получилось. — Еще?

— Ну, давай уж — допьем. Не оставлять же!

После третьего тоста поступило предложение добавить. Виноградов отказался. Хозяин и не настаивал: служба есть служба.

— Тогда — чаю… Сейчас покрепче заварим.

— Хорошо тут у вас!

Пресс-служба теоретически относилась к аппарату Главка, даже обслуживалась соответствующими кадровиками. Поэтому, отношение к её сотрудникам у районных оперов и личного состава боевых, «окопных» подразделений было соответствующим.

Впрочем, лично майору Виноградову с их точки зрения прощалось многое… И в первую очередь, благодаря бурной и не всегда безупречной с позиции закона милицейской биографии, обросшей за последние годы героическим шлейфом преувеличений и откровенного вымыса. На определенном этапе даже сам Владимир Александрович увлекся погоней за лаврами новоявленного барона Мюнгхаузена — и теперь пожинал плоды… Справедливости ради стоит отметить, что реальные похождения нынешнего старшего референта милицейской пресс-службы были куда интереснее.

Интереснее и страшнее, чем то, что с ведома и одобрения майора описал в своих книжках известный питерский литератор из бывших ментов.

— Саныч, мы когда виделись-то с тобой в последний раз? В девяносто втором?

— Не помню, Вадик… Точно! Осенью.

— Ты тогда ещё из Приднестровья вернулся.

— И мы твою третью звездочку обмывали…

Прошлое, особенно под водочку, вспоминается, с некоторой грустью. Плохо, когда нечего впомнить… Но не дай Бог, если и все хорошее остается только в прошлом!

Вадик Головин с тех пор женился, получил диплом о высшем физкультурном образовании. Перевелся в транспортный ОМОН на должность зама по спецподготовке, где имел теперь контузию, две медали и отличную служебную переспективу.

Владимиру Александровичу тоже за эти годы скучать не пришлось…

— Саныч, это правда, что тебя увольняли?

— Правда.

— И про Югославию? И про Америку?

— Почти…

Капитан вздохнул и поскосился на свои огромные кулачищи:

— Везет же! А мы тут все больше… Если к морю командировка, то к Белому, если на юг — то Кизляр или в Грозный куда-нибудь.

Насчет везения Виноградов мог и поспорить, но не стал. К примеру, из Штатов его возвращали в наручниках… А что касается Кавказа, так ещё неизвестно, кому из них после начала войны пришлось бывать там чаще. Стоило сменить тему:

— Слушай, а где Димка? Забыл фамилию — такой, со шрамом…

— Убили. Под свои вертолеты попал, по дороге к Шатою. Еще в самом начале.

— Жаль… — в подобной ситуации любая реплика прозвучала бы не умнее.

— Игоря не забыл? Соломатина? Инвалид! На одной ноге теперь прыгает.

— Тоже Чечня?

— Нет, здесь. Он уволился в позапрошлом году, работал с какими-то бандюганами: цепь на шею, радиотелефон, БМВ-»пятерка»… Вот под эту «пятерку» бомбу и подложили — двух прохожих насмерть, а его в Медицинскую академию.