Выбрать книгу по жанру
Фантастика и фэнтези
- Боевая фантастика
- Героическая фантастика
- Городское фэнтези
- Готический роман
- Детективная фантастика
- Ироническая фантастика
- Ироническое фэнтези
- Историческое фэнтези
- Киберпанк
- Космическая фантастика
- Космоопера
- ЛитРПГ
- Мистика
- Научная фантастика
- Ненаучная фантастика
- Попаданцы
- Постапокалипсис
- Сказочная фантастика
- Социально-философская фантастика
- Стимпанк
- Технофэнтези
- Ужасы и мистика
- Фантастика: прочее
- Фэнтези
- Эпическая фантастика
- Юмористическая фантастика
- Юмористическое фэнтези
- Альтернативная история
Детективы и триллеры
- Боевики
- Дамский детективный роман
- Иронические детективы
- Исторические детективы
- Классические детективы
- Криминальные детективы
- Крутой детектив
- Маньяки
- Медицинский триллер
- Политические детективы
- Полицейские детективы
- Прочие Детективы
- Триллеры
- Шпионские детективы
Проза
- Афоризмы
- Военная проза
- Историческая проза
- Классическая проза
- Контркультура
- Магический реализм
- Новелла
- Повесть
- Проза прочее
- Рассказ
- Роман
- Русская классическая проза
- Семейный роман/Семейная сага
- Сентиментальная проза
- Советская классическая проза
- Современная проза
- Эпистолярная проза
- Эссе, очерк, этюд, набросок
- Феерия
Любовные романы
- Исторические любовные романы
- Короткие любовные романы
- Любовно-фантастические романы
- Остросюжетные любовные романы
- Порно
- Прочие любовные романы
- Слеш
- Современные любовные романы
- Эротика
- Фемслеш
Приключения
- Вестерны
- Исторические приключения
- Морские приключения
- Приключения про индейцев
- Природа и животные
- Прочие приключения
- Путешествия и география
Детские
- Детская образовательная литература
- Детская проза
- Детская фантастика
- Детские остросюжетные
- Детские приключения
- Детские стихи
- Детский фольклор
- Книга-игра
- Прочая детская литература
- Сказки
Поэзия и драматургия
- Басни
- Верлибры
- Визуальная поэзия
- В стихах
- Драматургия
- Лирика
- Палиндромы
- Песенная поэзия
- Поэзия
- Экспериментальная поэзия
- Эпическая поэзия
Старинная литература
- Античная литература
- Древневосточная литература
- Древнерусская литература
- Европейская старинная литература
- Мифы. Легенды. Эпос
- Прочая старинная литература
Научно-образовательная
- Альтернативная медицина
- Астрономия и космос
- Биология
- Биофизика
- Биохимия
- Ботаника
- Ветеринария
- Военная история
- Геология и география
- Государство и право
- Детская психология
- Зоология
- Иностранные языки
- История
- Культурология
- Литературоведение
- Математика
- Медицина
- Обществознание
- Органическая химия
- Педагогика
- Политика
- Прочая научная литература
- Психология
- Психотерапия и консультирование
- Религиоведение
- Рефераты
- Секс и семейная психология
- Технические науки
- Учебники
- Физика
- Физическая химия
- Философия
- Химия
- Шпаргалки
- Экология
- Юриспруденция
- Языкознание
- Аналитическая химия
Компьютеры и интернет
- Базы данных
- Интернет
- Компьютерное «железо»
- ОС и сети
- Программирование
- Программное обеспечение
- Прочая компьютерная литература
Справочная литература
Документальная литература
- Биографии и мемуары
- Военная документалистика
- Искусство и Дизайн
- Критика
- Научпоп
- Прочая документальная литература
- Публицистика
Религия и духовность
- Астрология
- Индуизм
- Православие
- Протестантизм
- Прочая религиозная литература
- Религия
- Самосовершенствование
- Христианство
- Эзотерика
- Язычество
- Хиромантия
Юмор
Дом и семья
- Домашние животные
- Здоровье и красота
- Кулинария
- Прочее домоводство
- Развлечения
- Сад и огород
- Сделай сам
- Спорт
- Хобби и ремесла
- Эротика и секс
Деловая литература
- Банковское дело
- Внешнеэкономическая деятельность
- Деловая литература
- Делопроизводство
- Корпоративная культура
- Личные финансы
- Малый бизнес
- Маркетинг, PR, реклама
- О бизнесе популярно
- Поиск работы, карьера
- Торговля
- Управление, подбор персонала
- Ценные бумаги, инвестиции
- Экономика
Жанр не определен
Техника
Прочее
Драматургия
Фольклор
Военное дело
Тот, кто не читал Сэлинджера: Новеллы - Котлярский Марк - Страница 25
— Ой, что это? — удивляется Рахель, — смотри, на позолоченном ореоле, окружающем исколотое терниями чело Христа, какие-то буквы… Но ведь это не латынь…
— Это иврит, Рахель, — отвечаю я, — и начертаны там следующие слова: «Кадош кадош, кадош, Адонай цеваот…»
— А что это значит, и как появилась здесь эта надпись? — спрашивает Рахель.
— Свят, свят, свят, Ты, Б-г воинства… — перевожу я близко к тексту. — Откуда появилась эта надпись? Знаешь, у меня есть приятель, который носит величавое, как вечность и жизнь, имя Пинхас Бен-Хаим. Он рассказывал мне когда-то об этом странном памятнике. Так вот, Рахель, лет двести назад стоял вот здесь, на этом мосту, какой-то веселый еврей, смотрел, как мы с тобой, на этого несчастного человека, извивающегося на кресте, и… позволил себе отпустить какую-то вольность. На его беду это услышал стоящий рядом богомольный чех, который посчитал своим долгом донести на нечестивца.
«Нечестивца» судили и приговорили к тому, что за свои деньги он должен выгравировать надпись «Кадош, кадош, кадош…» — «Свят, свят, свят…», то есть тем самым подтвердить, что признает святость Ииуса. А еврей заплатил гравировальщикам еще денег, и они, по его просьбе, добавили к этой надписи всего два слова, которые на самом деле и поменяли смысл всей фразы — она стала фразой из песнопения, из молитвы — фразой, которая уже не имела никакого отношения к тому, которого когда-то звали Иешуа ха-Ноцри, или — по другому — Иешуа бен-Пандира.
Еврейская тема не единожды возникает в этом сне.
Я иду с женщиной по имени Рахель по Еврейскому кварталу, где ослепшие от горя и печали синагоги замолкли, как застывшие надгробья — в память об исчезнувшем отсюда навсегда шустром семитском племени. Синагоги стали музеями, и сюда заводят блеклых экскурсантов, которые стоят, задрав голову, и ни черта не понимают из путаных объяснений гидов-чехов. Впрочем, и для самих гидов Еврейский квартал, или Еврейское городище, как они его иногда называют, — всего лишь обязательная достопримечательность маршрута по старому городу. Их не трогает россыпь волшебных фраз, коими испещрены стены умерших молитвенных домов; им ничего не говорит этот язык мертвых — иврит — этот Божественный язык, на котором евреи общаются с Богом, и Он иногда их понимает.
Синагога, превращенная в место для поклонения и цоканья языком, — мертва и, скорее, походит на сомнамбулическое языческое капище. Синагоги стынут в неприбранном одиночестве, ни звука молитвы, ни слова песнопения не доносится изнутри — лишь унылый голос экскурсовода вдруг возникает ниоткуда, словно камень, брошенный в воду.
И старое еврейское кладбище стало предметом обозрения, будто не праведники здесь похоронены, а затеян шутливый лабиринт с непременным выходом к первому призу.
Бродя по узким дорожкам, мы так и не наткнулись на могилу легендарного раввина Мага-рала; а впрочем, мне хотелось как можно скорее выйти отсюда, чтобы не нарушать своим присутствием святой кладбищенский покой.
Раввин Магарал, раввин Магарал: робот — Голем, — созданный тобой, рассыпался в шершавый сыпучий прах!
Но, спустя столетия, Голем вновь возродился, размножился, и его громоподобные шаги раздались на улицах Праги, сопровождаясь ржавым лязгом танковых гусениц, клацаньем затворов и рваной русской речью.
В тот момент, о чистая и раздраженная Прага, вспоминала ли ты о своей исчезнувшей общине, которую отдала на растерзание, шевельнулось ли в твоей встревоженной груди нечто, похожее на полузабытое щемящее воспоминание?
Мертвым еврейским городищем гордится Прага, заводя сюда своих гостей. Но, несмотря на всю величественность этого места, на воздвигнутую на месте еврейских домиков вальяжную Парижскую улицу, ощущаешь, что пепелище стелется тебе под ноги, а в глаза заглядывает невидимая еврейская печаль.
Мы заходим с Рахелью в сефардскую синагогу, которую больше двухсот лет назад воздвигли попавшие сюда причудливые евреи-сефарды; но и их, увы, сковырнуло беспощадное время, их пожрало жерло истории; и здесь сегодня — один лишь музей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})В здании — полутьма, тихие голоса редких посетителей не тревожат поселившуюся здесь тишину. Огромный синий купол, украшенный мириадами еврейских звезд, нависает над нами опрокинутым поминальным бокалом.
— Боже, как красиво, — шепчет Рахель.
— Как здесь было красиво, — говорю я.
И мы опять отправляемся бродить по еврейскому кварталу; на самой его границе с какой-то площадью — музей Кафки. Экскурсоводы утверждают, что здесь родился великий писатель и здесь провел свои детские годы.
Кафка-также предмет гордости пражан и причина сегодняшнего пражского помешательства.
Кафка на кружках, Кафка на футболках, Кафка на сувенирных блокнотах; кафе «У Кафки», расположенное неподалеку от сефардской синагоги… «мы рождены, чтоб Кафку сделать былью» — и: сделали.
…Ночью в номере мы долго разговариваем друг с другом, обсуждая увиденное; мы готовы в любую минуту заняться любовью, но нам так хочется насытиться друг другом, этой нереальностью, что мы говорим, говорим, говорим, серьезничаем, шутим, смеемся, обнимаемся, вновь принимаемся говорить.
— Рахель, — заявляю я торжественно, — в твоих глазах…
— Вся скорбь еврейского народа… — подхватывает она.
— И беспечные искорки раздолбайства, — добавляю я.
Рахель смеется:
— Братья поставили меня стеречь виноградник, а я не уберегла его…
— Повтори еще раз, — прошу я, понижая голос и выключая свет.
— Братья поставили меня стеречь виноградник, а я не уберегла его… — шепчет она, придвигаясь ко мне поближе и распахивая одеяло.
Может быть, так шептала Суламифь, возлюбившая царя Соломона?
Этот слабый страстный шепот бесконечен в пространстве и безграничен во времени.
Быть может, прежде губ уже родился шепот?
Рахель обнимает меня; страсть накрывает нас огнецветным шатром, над которым развевается алое знамя любви.
Господи!
Господи! это дочь твоя, Рахель-Суламифь-Ривка-Лея-Голда. Легкая, стремительная, светлая девушка из виноградника. Братья поставили ее стеречь виноградник, но она не уберегла его.
Так проходят десять дней, десять разных, непохожих дней — день перетекает в ночь, и ночь переходит в день; время смешивается, как горячительный коктейль; и уже не разобрать, где ночь, а где день; нет ничего-ни ночи, ни дня; — есть только яростный коктейль из любви и ласки, нежности и тепла, разговоров и шепота, прелести и прогулок.
Но:
вот он, последний глоток —
последняя ночь перед расставанием.
От Вацлавской площади мы устремляемся к набережной, минуем улицу, на которой находится знаменитое кафе «У Калиха», где сиживал еще Ярослав Гашек и куда посадил он потягивать пивцо своего бесшабашного Швейка — и оттуда спускаемся к набережной.
Улицы пустынны, чехи предпочитают не оставаться на ночных улицах; от чехов, как от чеширского кота, остаются лишь полногубые приветливые улыбки, цепляющиеся за ветви деревьев и трамвайные провода.
Нам не удалось вкусить магии знаменитой чешской труппы «Латерна магика» — оказалось, что она уехала на гастроли и вернется не скоро, но: неподалеку от этого театра мы натолкнулись на маленькое, уютное кафе с элегантным и величественным, как «аглицкая» королева, барменом, со старинным камином, где уютно гудел огонь, с легкой приятной музычкой, льющейся из небольших динамиков.
— Это будет наше с тобой кафе, — сказала Ра-хель. — Как хорошо, что мы сюда зашли, правда?
Я заказал бутылку красного вина к нашей нехитрой трапезе и с восхищением наблюдал, как эта статуя командора в образе бармена разливала в искристые тонконогие бокалы пурпурную жидкость.
- Предыдущая
- 25/61
- Следующая