Революция и семья Романовых - Иоффе Генрих Зиновьевич - Страница 51

Осенью после провала корниловщины усилился развал в армии – на фронте и в тыловых округах. Покидали свои части не только солдаты, но и офицеры. Но если первые пополняли революционные ряды, то офицерство, особенно та его часть, которая была либо прямо связана с корниловщиной, либо сочувствовала ей, уходило в контрреволюционное подполье. В Петрограде, Москве и ряде других городов возникало множество конспиративных контрреволюционных организаций, состоявших главным образом из прокорниловских юнкеров и офицеров, бросивших свои части и дезертировавших в тыл. То был настоящий горючий материал для контрреволюции: потерявшие свое привилегированное положение, влачившие подчас полуголодное существование и потому крайне озлобленные, эти люди готовы были идти на любые авантюры и без особого труда вербовались в различного рода тайные общества и союзы.

Один из таких авантюристов – некий К. Соколов впоследствии описал свое участие в попытке освободить царскую семью по поручению подпольной монархической организации, во главе которой стоял «присяжный поверенный П.», связанной, как пишет Соколов, «с духовным миром» (в эту организацию входил, между прочим, епископ Нестор Камчатский, имевший контакт с тобольским епископом Гермогеном). Первая встреча К. Соколова с «присяжным поверенным П.» и с Нестором Камчатским состоялась в декабре 1917 г. в Москве. Вот как описывает ее Соколов: «Мы сели. Задав несколько вопросов о моей биографии, П. замолчал. Затем он поднялся и сказал: «Надо спасать царя, медлить нельзя, он в опасности». Затем он вновь начал говорить об опасности, угрожавшей государю, и необходимости восстановить монархию, о войне, о подборе для выполнения задачи надежных людей»[420].

В конце декабря руководители этой организации устроили Соколову встречу с «курьером», который прибыл из Тобольска и должен был соответственно ориентировать Соколова. Встреча состоялась в помещении госпиталя на Яузском бульваре, а курьером оказался поручик лейб-гвардии Московского полка «Р» (Раевский. – Г.И.). Этот поручик сообщил, что «он и его брат были отправлены в Тобольск Пуришкевичем еще за 2–3 месяца до большевиков»[421].

В январе 1918 г. Соколов в сопровождении еще двух офицеров (он называет их «М» и «Г»), а также «курьера», поручика Раевского, уехал в Тобольск. По словам К. Соколова, согласно его заданию, предполагалось «вывезти семью в Троицк, занятый оренбуржцами Дутова»[422]. Для выполнения задачи предполагалось стянуть в район Екатеринбурга – Тюмени – Омска до 150 офицеров и юнкеров.

Прибыв на место, Соколов и его помощники установили необходимые контакты с местными монархистами (в том числе и с епископом Гермогеном, который согласился разместить ожидавшихся офицеров в одном из монастырей в 7 верстах от Тобольска), разведали систему постов охраны губернаторского дома и вошли в связь с Николаем. Он (т. е. Николай), пишет Соколов, передал, что «знает о нашем прибытии и цели и согласен, но при условии вывоза всех состоящих при нем»[423].

План заговорщиков, однако, сорвался, так как неожиданно был арестован брат Раевского и один из офицеров, сопровождавших Соколова, к тому же Троицк, куда предполагалось отправить Романовых, был освобожден от дутовцев советскими войсками.

К. Соколову и другим офицерам удалось выбраться из Тобольска, а затем и из Тюмени, где они были задержаны моряками-балтийцами «Северного летучего отряда» мичмана С. Д. Попова, направленного из Петрограда на борьбу с дутовщиной[424]. «Нам, – писал К. Соколов, – бывшим на месте, было видно, что наша цель была вполне осуществима, что не хватало организатора и средств. Таких людей, как мы, для разведки, информации и боя нашлись бы сотни»[425].

Другая группа, включившаяся в дело освобождения Романовых, сформировалась вокруг бывшего сенатора Туган-Барановского, который еще осенью 1917 г. посылал своих людей в Тобольск. Упоминавшийся нами Сергей Марков в книге «Покинутая царская семья» писал, что, когда он в начале зимы 1918 г. готовился к поездке в Тобольск, его знакомые сообщили ему о деятельности Туган-Барановского и о том, что «он (Туган-Барановский. – Г.И.) предполагает отправить туда еще несколько человек…»[426] «Действует ли он по поручению какой-либо организации, – пишет С. Марков, – или на свой страх и риск, мне мои знакомые сказать не могли, но факт отправки людей в Сибирь был им доподлинно известен, и они рекомендовали мне обратиться к нему для получения информации»[427].

По словам С. Маркова, осенью 1917 г. Туган-Барановский вел переговоры об оказании «всяческой поддержки» царской семье с французским послом Нулансом и английским поверенным Линдлеем. Переговоры эти, однако, не привели ни к какому результату[428].

Как сообщает в своих воспоминаниях «секретарь» Распутина А. Симанович, группа Туган-Барановского действовала весьма активно. Ее люди якобы приступили к практической организации побега Романовых из Тобольска. «Близ дома заключения царской семьи, – пишет Симанович, – был нанят лабаз, в котором для отвода глаз была устроена пекарня. Из подвала пекарни были начаты работы по прокладке подземного хода к дому заключения. События развивались так быстро, что этот план не мог быть осуществлен»[429]. В это сообщение, однако, трудно поверить, учитывая «хлестаковский» характер самого Симановича и его «мемуара». Скорее всего, в данном случае мы имеем дело с отраженными слухами, которые, по словам Кобылинского, одно время действительно циркулировали в Тобольске и согласно которым под губернаторский дом, где жили Романовы, велся тайный подкоп[430].

Зимой активизировалась и уже известная нам организация Маркова-2-го, поддерживавшая связь с Тобольском через А. Вырубову. Марков-2-й уверял ее, что в его распоряжении находится более 100 офицеров, готовых выехать в Тобольск, но что остановка только из-за нехватки денег. Впоследствии, уже в эмиграции, Марков-2-й, выставлявший себя чуть ли не основной фигурой в деле освобождения Романовых, также сетовал на то, что у него «уходили целые месяцы, пока удавалось наскрести сколько-нибудь значительную сумму»[431]. Однако это «самооправдание» Маркова-2-го опровергается другими эмигрантскими свидетельствами. Так, граф П. Бенкендорф писал в своих воспоминаниях, что крупные суммы (более 200 тыс. руб.), предназначавшиеся для бывшего царя, стекались к нему (Бенкендорфу) «с разных сторон», в том числе и от иностранных послов (имен их Бенкендорф не называет). Большую часть этих денег, по словам Бенкендорфа, он переслал через некоего «X» в Тобольск[432], но, конечно, не исключено, что другая их часть могла оказаться и в руках тех, кто готовил побег Романовых.

Другим пунктом сбора средств для царской семьи были московские монархические группы. Один из их руководителей – А. В. Кривошеин впоследствии показал, что для Романовых были собраны 250 тыс. руб. и через доверенное лицо (бывшего могилевского вице-губернатора Штейна) вручены в Тобольске Татищеву и Долгорукову. Через них было установлено и письменное общение с Романовыми[433].

Активно занималась сбором средств для Романовых и сама Вырубова. Главным источником ее доходов были предпринимательские круги. Особенно щедр был банкир К. И. Ярошинский, имевший широкие зарубежные связи. По некоторым данным, он передал Вырубовой 175 тыс. руб.[434]