Кай из рода красных драконов (СИ) - Бэд Кристиан - Страница 40

Я надеялся, что клятва на мече свяжет её достаточно в плане магии, но цацки возвращать не собирался. Подлить яду мне в кашу, это же не колдовство, верно?

Мы почти добрались до скалистого обрыва, когда позади с шумом сорвалось с высоты одно из кедровых брёвен, что мы с парнями вчера подвесили над тропой.

Бревно рухнуло вниз, ломая кусты. Раздался вопль и глухой звук, похожий на хлюпанье.

Колдунья моя завизжала, как резаная. Я притянул её к себе и зажал рот.

— Ловушка сработала, — сказал, шагавший позади меня, Истэчи. — Кто-то шёл за нами и наступил в петлю. И его бревном придавило. Хорошо!

Чего уж хорошего! Теперь у нас ещё один труп. Но чей? А что если это колдун, отец Шасти, крался за нами?

«Блин… Если Шасти сейчас увидит труп отца и взбрыкнёт, барсов мне не остановить! Они ещё не остыли после смерти товарища. Ещё и её в капусту порубят!»

Я прижал к себе девушку, радуясь, что Камай физухой занимался неподецки. Прошептал на ухо:

— Молчи! Поняла, дура? Что бы ни случилось — молчи!

Шасти испуганно закивала.

Воины остановились. Темир пошёл к ловушке первым. Махнул рукой: можно подходить!

Когда двое барсов покрепче приподняли бревно, я выдохнул. Это был кто угодно, только не колдун, хоть и лежал мордой вниз!

Труп был худощавый, лысый, довольно высокого роста. В чёрном шёлковом кимоно как у Шасти. А колдун был щекастый, с пузцом и кутался плащ, подбитый мехом.

Темир пошевелил тело, не подававшее уже признаков жизни. Перевернул на спину.

— Это не отец! — воскликнула Шасти.

Ладошка её вспотела.

— Кому сказал молчать⁈ — Я перехватил покрепче мокрую руку и дёрнул.

— Но это же не отец! — выкрикнула она.

Неужели поняла, от чего я её пытался предостеречь? Значит, не дура, а просто сноровистая, как лошадь?

Она ведь и в самом деле сбежала из дома и пыталась наперёд отца отыскать меч. Даже если наврала про замужество, попытка кражи у родного батьки — налицо.

Похоже, моя жена привыкла никого не слушаться. И из дома сбежала. И помолчать даже пару минут не может. Свалилось же такое сокровище на мою голову!

— А кто это? — спросил я строго. — Теперь говори, можно!

— С-слуга, — её затрясло. Только тут она сегодня и испугалась. Странные эти девчонки. — П-погонщик драконов. Есть такой дар, когда человека слушается любой дракон. Если человек низкого рода — своего зверя ему не дают. Он не может стать воином — только погонщиком. И вот этот у нас работал. Я… Я… Это я его погубила!

— Ничего подобного! — отрезал я. — Это твой отец виноват. Он послал его за нами.

— Йому был предан нашей семье, — пролепетала Шасти и захлюпала носом. — Он меня любил и баловал. Он мог пойти за мной сам. Он бы меня не бросил.

— Чушь! — отрезал я. — Зачем слуге красться за нами по лесу? Он же видел, что часть воинов осталась в лагере. И волки остались. Значит, и мы бы туда вернулись. Дождался бы парень ночи и попробовал выкрасть тебя, если б хотел спасти. А вот колдуну было важно, куда мы забросим камень. Поняла?

Шасти закивала, глотая слёзы.

Значит, слугу ей жалко, а отца — нет? С таким характером колдун, наверное, только и делал, что порол её. И с рук хотел побыстрей замуж сбыть.

Ну, или… Дело не в подростковой дури девчонки, а в том, что её папаша — и в самом деле какой-нибудь монстр? И ведь выжил, зараза. И бродит сейчас по лесу.

Правильно говорят, что женщины нас погубят. Угораздило же меня жениться.

Барсы оттащили мёртвое тело с тропы, и Темир пошёл было вперёд, чтобы и дальше вести группу к пропасти.

И тут я понял, почему нас не преследовал сам колдун!

— Назад! — крикнул я. — Темир, бегом назад в лагерь!

— Зачем? — он удивлённо остановился.

— Да бегом же! — зарычал я на него не хуже Бурки. — Это приказ!

И сунул чёрный камень в сумку на поясе — потом с ним разберусь!

Брат метнулся в хвост нашей цепи и понёсся обратно. Барсы — кто с готовностью, кто неохотно потрусили за ним.

Двигались они экономно — полубегом-полушагом. Постепенно разгонялись, и Шасти запыхтела, как паровоз. Но не жаловалась, поспевая за мной изо всех сил.

Наконец мы вынырнули из леса возле оврага, где бродили рассёдланные волки, а на камне сидели мой старший брат, Ойгон, и шаман Ичин.

Судя по жестам, они о чём-то неспешно беседовали.

— Нужно лететь на плато Кур-Теке! — огорошил я Ичина. — Быстрее!

— Почему? — удивился шаман.

— Потому что я — идиот! Третий дракон уцелел! Его погонщик крался за нами по тропе и попал в ловушку! Может, зверь и был ранен вчера, но он жив. И одного колдуна уж как-нибудь донесёт до ставки терия Вердена!

— Ты полагаешь, погонщик оставил дракона на плато, а сам спустился сюда, чтобы откопать хозяина?

— Точно! А колдун велел ему проследить за нами. А сам отправился на плато. Плевать ему на погонщика! Он доберётся до дракона и улетит! Надо добить тварь! Сейчас, пока она ранена!

Шасти пискнула — я до боли сжал её руку.

— Да! — сказал я ей резко. — Если мы поймаем твоего отца — мы убьём его! А ты — уже не его дочь. Ты — моя жена! Поняла?

Девушка потерянно посмотрела на меня и опустила глаза.

— Седлайте волков! — приказал Ичин.

Молодёжь уже и так возилась со своими зверями, но я добивался, чтобы команда прошла от шамана.

Почему? Да потому что власть-то я мог сейчас захватить, не вопрос. Но откуда брать опыт и понимание ситуации?

Мне нужен был Ичин — на моей стороне и в добром здравии. И одобрение моих приказов, пока не разберусь, что тут и как.

— А ты⁈ — спросил Темир, подъезжая ко мне на своём сером.

Вполне бодром после вчерашнего.

— Я побегу напрямик! Вам надо перехватить колдуна и задержать его!

— Надо предупредить воинов, что караулят на вершине Теке, — сказал Ичин, прищурившись и вглядываясь в заросли кедра на вершине горы.

Потом повернулся ко мне. Свистом подозвал своего волка, набросил ему на шею кожаную упряжь, затянул под брюхом, приладил мягкое войлочное седло.

— Садись! — велел он. — Гиреш — добрый зверь. Вряд ли ты сможешь биться на нём, но этого и не нужно, если вы успеете, пока дракон на земле!

Матёрый волчара Ичина по кличке Гиреш, словно бы понял: уставился на меня и губу приподнял. Но шаман тихо заговорил с ним, и зверь успокоился. Правда, заворчал, когда я неловко взгромоздился в седло.

Руку Шасти я вручил Ичину:

— Береги её! Мы будем биться и за неё — тоже! Если отец желает ей добра и сдастся…

— Нет! — выкрикнула вдруг девушка. — Не верь ему! Он никогда никого не любил, кроме своей проклятой власти!

Гиреш, понимая, что всадник — дуб дубом, сам начал разбег. Два прыжка — и он взмахнул могучими крыльями, готовясь взлететь.

— Не верь! — крикнула мне вслед Шасти.

Я услышал, конечно. Но обдумать её слова в миг взлёта не смог. Да, я много летал в другой жизни. Но в первый раз стартовал, сидя верхом на волке.

Ветер в лицо, мощные бока с очень жёсткой шерстью… Удар крыльями!

Зверь сделал последний разгонный прыжок и рванулся в небо. Инерция швырнула меня, и я вцепился в его ошейник, вжался в густую шерсть.

Ещё удар крыльями!..

Земля стремительно уходила из-под ног. Крылья Гиреша словно бы росли не за его, а за моей спиной, так мы срослись в едином движении.

Блииин! Я лечу! Хотя бы ради этого уже стоило очнуться в чужом мире.

Гиреш зарычал, набирая скорость и обгоняя таких же осёдланных сородичей с всадниками на спинах.

В отличие от хозяина, волк не потерял уверенности вожака. Он первым выбрал курс, остальные звери потянулись за ним. Клином, словно журавлиная стая.

Наверное, в этом мире погибшие воины превращаются не в журавлей, а в летящий по небу серый волчий клин.

Я обернулся и начал считать волков. Их было девять. Двое дозорных остались в лагере, Ыйген погиб. Что стало с его зверем?