Дом Монтеану. Том 2 (СИ) - Mur Lina - Страница 17

Я усмехаюсь и киваю.

— Как прошёл разговор с Томасом? — Лицо Стана становится серьёзным.

Глубоко вздохнув, я передаю ему всю информацию, которой обладаю сейчас. Конечно, с возращением моей вампирской сущности, я не могу унять эмоций и своего личного отношения к каждому из этих предателей. Я ненавижу их.

— Но больше всего меня ранит факт предательства отца. Знала ли об этом мама? Знал ли ещё кто-нибудь из нашей семьи, что все их потуги были в принципе бессмысленными? Ни один из моих братьев никогда не стал бы королём, потому что отец их предал. Да он… чёрт, он отрёкся от своих детей, поставив на первое место Томаса. Почему? Разве это правильно? Мне казалось, что родители готовили именно наш род к последующему правлению. Я не понимаю этого… всё это словно плохая шутка или хорошая подделка. Но… там кровь отца. Я знаю её. Я никогда и ни с чем не спутаю её, Стан. Что на самом деле происходит? — спрашиваю и напряжённо смотрю в расслабленные глаза друга.

— Я знал о Томасе, — шепчет он.

— Ты что? — рычу я. — Только не ты, Стан. Ты не можешь…

— Я не знал его имя, Русо. Не знал того, где он живёт. Я просто знал факт существования вампира, о котором заботился твой отец. Папа мне рассказывал. Порой он просто говорил мне некоторые факты и просил меня не задавать вопросов, не обсуждать это ни с кем и не говорить тебе. Но я понятия не имел, что этим вампиром окажется Томас, Русо. Если бы я знал, то точно не скрывал бы от тебя эту информацию. К тому же папа перед тем, как передать тебе все полномочия главы клана сказал, что он ушёл навсегда, и опасности для тебя больше нет. Я и забыл об этом, раз не было опасности.

— Выходит, что нам никто не говорил о существовании другого клана. Нас держали в неизвестности, но почему? Это же могло помочь большинству спастись из церкви. Если бы мы знали о том, что есть вражеский клан, то мы были бы готовы к любому виду нападения на нас.

— Русо, я… — Стан проводит ладонью по волосам, а затем мрачно смотрит на меня, — я… не должен говорить тебе этого и знаю, что ты трепетно относишься к воспоминаниям о своём отце и идеализируешь его. Но он был ублюдком, детка. Он был реально законченным ублюдком. Для него важна была лишь власть, сила и управление всеми. Он не такой, каким ты его знаешь и помнишь. Чёрт, Русо, твой отец уезжал из дома на два-три месяца, а то и больше, и находился рядом с Томасом. Раньше я думал, что Томас — его внебрачный сын или кто-то в этом духе, потому что он обучал его. Русо путешествовал с ним и относился к нему, как к своему единственному сыну. Папа постоянно злился из-за этого. Он иногда начинал говорить и просил его просто выслушать. И вот тогда папа не сдерживался в выражениях. Он был разочарован в Русо и не поддерживал его, но ему приходилось исполнять его приказы, потому что мы все зависели от твоего отца. Но он… он был просто ублюдком.

Ещё одна кровоточащая рана на моём сердце. Я любила отца или же любила само представление о нём… не знаю. Но услышав о том, что папа долгое время проводил вместе с Томасом, вместо того чтобы провести его с нами, со мной, чёрт возьми, меня глубоко ранит. Мне не хочется верить в это. Я сразу же пытаюсь найти уйму оправданий ему, но вспоминаю о том, что мама была дома с нами. Она разрывалась между нами, пытаясь уделить каждому из детей своё внимание, а вот папа… он так часто уезжал то на охоту, то по политическим причинам, то на войну. Конечно, я считала его героем. Он же уезжал один, совсем один против злых людей, чтобы воевать. А оказывается, он просто врал нам. Врал ли он маме? Знала ли мама о Томасе и его связи с отцом?

— Русо готовил Томаса на своё место, детка. Папа не говорил об этом, но я догадался. Однажды Русо отправил куда-то папу, он не сказал мне. Папа отсутствовал около месяца, а затем вернулся таким, словно прошёл через ад. Он больше не разговаривал со мной. Он молчал и иногда по ночам вымаливал у кого-то прощение. Я не знаю, кто это был. Я пытался влезть в голову отца, но там стояла стена. И эту стену поставил твой отец на воспоминания папы. Папа сделал что-то очень плохое, убил кого-то, предполагаю, хотя не хотел этого. И после этого случая примерно через десять лет на нас напали. Ты не заметила, но моя семья стала реже появляться на людях. Мы редко посещали балы. Мама обижалась на папу, что он не позволял ей ехать на очередной бал, папа брал только меня и всегда настаивал на ношении оружия. Он заставлял меня его прятать. Папа боялся нападения на нас. Мы пошли в тот день в церковь только потому, что твой отец настоял на этом. Папа ругался с ним, я слышал. Он говорил, что мы останемся дома и потом просто придём поздравить твою сестру с мужем на балу. Но твой отец приказал присутствовать всем. Я ненавидел твоего отца, Русо. Ненавидел. Это он убил мою семью, а не кто-то другой. Если бы он не приказал нам быть там, то моя семья была бы жива. Я не уверен, но думаю, что он предполагал о нападении на нас в церкви. Но… это лишь моя догадка. Я не знаю… не знаю, Русо. Но Томас знает. Он многое знает о твоём отце и о нашем клане. Он очень много знает, потому что у него был первоисточник в лице твоего отца. Если кто и предал нас, то сам король.

Я не могу игнорировать в голосе друга презрение, ненависть и клокочущую подавленную ярость на моего отца. А я? Я просто в шоке. Я нахожусь в ужасе от того, что на самом деле происходило. И то, всё это неточно. Боюсь, что правда будет ещё более ужасна, чем представляется мне сейчас.

Опускаю голову, смаргивая слезу. Не могу поверить… это сложно представить, что мой всегда улыбающийся, заботливый и любящий маму папа, оказался вот таким. И я верю в это. Верю, что Рома ни за что не стал бы врать Стану. Рома был честным и заботливым. Рома, действительно, был мне отцом, а мой биологический отец был плохим вампиром. Конечно, есть куча обстоятельств, которые могли заставить его сделать всё это с нами, но… я не хочу его оправдывать. Рома был бы сейчас жив, если бы мой отец не скрывал существования Томаса. А он всё делал за нашими спинами. Он подставил нас, своих детей. Из-за него убили маму. Из-за него я… я потеряла всё в этом мире. И самое противное, что все эти годы я искала одобрение именно у отца. А он просто отдал меня на растерзание Томасу без зазрения совести, судя по его завещанию. И, конечно, сейчас всё логично. Если мой отец не был таким, каким я его помню, то он мог написать то завещание. Он мог безразлично относиться ко мне. Он мог меня не любить. Это больно.

— Русо, — Стан касается моих пальцев и сжимает их.

— Флорина. Моё имя Флорина. Не зови меня так, как его. Пожалуйста, — тихо прошу я.

— Флорина. Хорошо.

— И что мне делать, Стан? Что мне теперь делать? Я ни черта не понимаю. Я не знаю правды. Никто уже не может рассказать мне о прошлом. Я больше не доверяю своим воспоминаниям. Что мне делать? — шёпотом спрашиваю я.

— Я не могу тебе советовать, детка. Не могу. Я… я… не хочу, потому что если сделаю это, то ты станешь его женой и королевой. Если я посоветую тебе, то ты без каких-либо возмущений подпишешь соглашение между нашими кланами, и тебе будет больно из-за моего решения. Я не могу… не могу, я… Ру… Флорина. Я словно больше не принадлежу себе. Я как будто потерял себя, потому что я… в моей голове… столько картинок. Они причиняют мне боль. Они пугают меня. И я запутался.

Вырываю свою руку из руки Стана. Взгляд друга становится полностью разбитым.

— Томас управляет тобой, да? Он говорит за тебя? — злобно шиплю я.

— Нет… я говорю за себя. Но я вижу… вижу… картинки, видения не исчезли, Флорина. Они… здесь, — Стан касается пальцем своего виска. — И я не могу рассказать тебе о них. Нельзя. Если я это сделаю, то снова что-то будет не так. Я уже ошибся, Флорина. Я уже сказал о них Наиме и… поплатился за это. Я не могу, но я видел… видел… хронологию будущего. Она постоянно меняется. Любой неверно сделанный шаг приводит к ужасной смерти твоей и моей. А есть другая… другая линия, где ты сидишь на троне. И я… я… думаю, что ты должна сесть на трон официально, тогда ты выживешь и сможешь избавиться от Соломона и Радимила. Их нужно уничтожить, но они… сильные. У них есть что-то… что-то такое, что даже Томас не сможет победить. Они им питаются… Флорина, нет, — Стан жмурится и мотает головой. Он больше похож на сумасшедшего, чем на самого себя.