Невидимые знаки (ЛП) - Винтерс Пэппер - Страница 97

Я дам ей бой.

Сократив расстояние между нами, я встал во весь рост, возвышаясь над ней.

К ее чести, она не отступила, а только еще больше раздулась от ярости.

— Ты обращаешься со мной так, как будто меня не существует, Эстель. Ты заставляешь меня чувствовать себя дерьмом.

— О, бу-бу-бу. Ты не можешь смириться с тем, что я хочу независимости.

— Ты называешь сокрытие своих спазмов и дискомфорта и отказ от моей помощи независимостью? — я фыркнул. — Неважно. Я называю это глупостью.

— Не называй меня глупой.

— Тогда перестань вести себя глупо.

— Это ты перестань вести себя глупо.

— Господи, я не могу с тобой разговаривать, когда ты в таком состоянии.

— В каком состоянии, Гэллоуэй? Словно беременная женщина? Разве мне нельзя быть немного взвинченной, зная, что через несколько месяцев мне предстоит самое ужасное испытание в моей жизни, и я не знаю, переживу ли я его? Разве я не имею права жалеть себя, когда я устала и измучена, и мне так много нужно сделать, чтобы просто остаться в живых, не говоря уже о подготовке к родам ребенка, которого я не хотела? Если это так, то прости, если это заденет твое нежное самолюбие, но у меня для тебя новости. Я настолько напугана, что не собираюсь делать храброе лицо только для того, чтобы тебе стало легче. Я не собираюсь улыбаться и целовать тебя, когда ребенок пинает мою селезенку, словно это чертов футбольный мяч. И извини меня, если я не хочу принимать твою помощь, потому что мне хочется разрыдаться, зная, что я больше не могу делать это сама, и если я не сделаю это сейчас, то могу никогда не сделать, потому что через несколько месяцев могу умереть.

Блядь.

Мое сердце вылетело из груди и упало на песок у ее ног.

— Эстель... — Схватив ее, я сжал руки вокруг ее дрожащей фигуры. — А ты не думаешь, что я чувствую то же самое...

— Отпусти ее, Гэл. — Коннор и Пиппа появились в лесу. Они вернулись к нам с дальнего берега.

Я сверкнул глазами.

— Оставь это, Коннор.

— Нет. Я был неправ, когда сказал, что это не наше дело. Это наше дело. Так что отпусти ее.

Эстель извивалась в моих руках, заставляя меня отпустить ее. Мне было чертовски больно, что мы ссоримся из-за одного и того же.

Ужас.

Мы любили друг друга, но несколько недель молча отталкивали друг друга из-за неуверенности и страха.

Я чувствовал то же самое.

Мой страх убивал меня каждый час каждого дня.

Я любил ее, ради всего святого. Я любил ее слишком сильно, и я не смог бы выжить, если бы потерял ее.

Пиппа бросилась вперед, ее брат был на шаг позади.

— Прекратите ссориться.

— Мы не ссоримся, — сказала Эстель, смахивая упавшие слезы. — Просто небольшая дискуссия.

— Чушь. — Коннор подошел к Эстель. — Ты плачешь.

— Нет, не плачу. Просто гормоны, — пошутила Эстель. — Честно говоря, мы в порядке.

Впервые за долгое время я полностью рассмотрел четырнадцатилетнего подростка. Медный пух украшал его подбородок, бицепсы выросли, а голос из милого фальцета превратился в мужественный тембр.

Каким-то образом парень сломал куколку, в которой прятался, и за одну ночь превратился в юношу.

Не сводя с меня глаз, Коннор обнял Эстель. В отличие от тех случаев, когда я обнимал ее, она охотно опустилась в его объятия и поцеловала его в щеку.

— Я в порядке, Ко. Не волнуйся.

Он был на дюйм выше, чем она сейчас, и длинные мускулы обхватывали ее. Его карие глаза наполнились беспокойством, когда он положил руку ей на живот.

— Ребенок пинает тебя?

Ее губы дрогнули.

— Это то, что делают дети. Они вытягиваются и двигаются. Это естественно.

— Но это больно? — спросила Пиппа, ее лицо было полно удивления.

Эстель покачала головой.

— Это странно, и иногда я чувствую ушибы, но это не похоже на боль типа «ай».

Трио повернулось ко мне лицом, снова объединившись, чтобы отчитать меня.

Возможно, будет лучше, если я на время перееду на другую сторону острова. Пусть Эстель отдохнет от меня и моей эмоциональной неуверенности. Она и так уже столько всего пережила. Было бы несправедливо, если бы она утешала меня, когда я не утешал ее.

Я напрягся, когда Коннор указал между мной и Эстель.

— Мы с Пиппой будем посредниками. В чем проблема?

Эстель тихонько засмеялась.

— Это очень мило, но серьезно, все уже закончилось. — Ее глаза сузились в мою сторону. — Разве не так, Гэл?

Нет.

— Да. — Я кивнул. — Идеально.

— Неважно, — огрызнулся Коннор. — Мы знали, когда наши родители ссорились, и мы знали, когда все становилось настолько плохо, что они хотели развестись. Это было отстойно. И они не позволяли нам помогать. Они говорили, что мы слишком малы, чтобы понять. Но мы не были такими. Правда, Пип?

Пиппа опустила взгляд, придвинувшись ближе к Коннору.

— Нет, мы знали. Мы были достаточно взрослыми, чтобы понять, почему они воюют и что это значит для нас.

Эстель тяжело вздохнула.

— Дорогие, мы не будем разводиться.

— Вы не можете развестись. — Пиппа выглядела торжественно, как будто такого никогда не могло случиться. Что она не позволит этому случиться. Но затем она потрясла всех нас, добавив: — Чтобы развестись, нужно быть женатым.

Женатыми.

Боже, я бы все отдал, чтобы жениться на Эстель. Даже после того, как я полностью облажался и сделал проблему из ничего.

Эстель замерла.

— Что ты сказала?

— Женатыми. — Коннор нахмурился. — Подожди... так вот в чем дело? Вы говорили о свадьбе?

Грудь Эстель поднималась и опускалась, черная футболка натянулась на ее полные груди.

— Нет, это было не...

— А что, если я хочу жениться на тебе? — Я не мог отвести от нее взгляд. — Что если я извинюсь за то, что был идиотским болваном, и встану на колено прямо сейчас? Ты простишь меня?

Она втянула воздух.

— Что... что ты говоришь?

Дрожь охватила мое тело.

Тревога, шок, надежда и неверие.

Что я делаю?

Это может привести к ужасным последствиям.

Но после того как я, наконец, понял, что Эстель не отгораживалась от меня, а просто вошла в режим самозащиты, я не мог быть большим идиотом. Я затеял ссору, когда ссориться было не из-за чего.

Взяв ее руку, я вдохнул полной грудью сладкий островной воздух.

И опустился на одно колено.

Пиппа задохнулась.

Коннор вздрогнул.

А Эстель слегка застонала.

Глядя на нее, я влюбился в нее еще больше. Ее живот скрывал песок, а кожа светилась, как будто она использовала солнце, и оно светило сквозь ее кожу.

Она была величественна.

Она была в ужасе.

Она была моей.

Если она все еще будет со мной.

— Эстель Эвермор. — Я прочистил горло. — Мне так жаль. Я ублюдок, что был так не уверен в себе и переложил это на тебя. Я не должен был делать это ради себя. Это никогда не было связано со мной. Я не должен был дуться и переживать, что сделал что-то не так, и душить тебя необходимостью обеспечить твою безопасность. Теперь я понимаю, что душил тебя, и мне чертовски жаль. Прости, что мне нужно было больше, чем ты могла дать. Мне жаль, что я не был рядом с тобой, как должен был. Но если ты можешь меня простить, я буду самым счастливым человеком на свете, если ты скажешь «да». Я обещаю всегда быть рядом с тобой. Я буду оберегать тебя и заботиться о тебе. Я буду бороться с кошмарами и потерплю крушение вместе с тобой в любое время, когда ты захочешь, если это будет означать, что мы вместе. Я спорил потому, что чувствую то же самое, что и ты. Я люблю тебя так сильно, что мысль о том, что ты меня бросишь, слишком невыносима. Я принадлежу тебе, Эстель, и я не могу избавиться от чувства вины. Чертовой вины за то, что я сделал это с тобой. Что из-за меня ты несчастна и боишься, а я делаю еще хуже, пытаясь загладить свою вину.

Я не мог остановить словесное извержение, но Эстель сжала мои пальцы. Гнев в ее глазах сменился вечным обожанием и прощением.

Моя спина обмякла в благодарности.