Невидимые знаки (ЛП) - Винтерс Пэппер - Страница 30

Гэллоуэй закрыл глаза, сжав кулаки от боли, а его кожа то краснела от прилива адреналина, то бледнела от агонии.

Как группа, мы не очень хорошо справлялись. С моими сломанными ребрами, покалеченным запястьем Коннора и окровавленным плечом Пиппы, мы не были в состоянии соорудить дом или охотиться, чтобы поужинать.

Это не так просто, как кажется в книжках.

У меня было тайное увлечение темой о выживании. Мне нравилось смотреть фильмы о кораблекрушениях и читать книги на эту тему. Я обожала идею одиночества и поиска утопии в самых невероятных местах.

Но это было до того, как подобное случилось со мной.

Это было до того, как комфортное кресло у окна в моей квартире со стаканом чая со льдом превратилось в дикий остров на ФиГэл без признаков помощи.

Благодаря актерам, это выглядело так просто. Рыбалка при помощи сережек, разрезание кокосов коньками.

Казалось, удача улыбалась им.

Но нам...

Получится ли у нас так же?

Я прошлась взглядом по покалеченным выжившим, которые стали моей семьей. Нам было слишком больно, чтобы справиться с этим. И если нам слишком больно, чтобы строить или охотиться, мы, в конечном итоге, станем все слабее и потеряем силы, пока наше спасение больше будет иметь значения.

Нет...

Встав в вертикальное положение, я, держась за ребра, направилась к береговой линии. Слезы, которые больше не могла остановить, стекали по моему лицу, когда я просила пустой горизонт о надежде.

Пожалуйста... как нам с этим справиться?

Что мы будем пить и есть, как построим приют, когда все мы слишком слабы, чтобы даже попытаться?

Я зашла глубже в воду, и мне было плевать, что мои Гэлнсы намокли. Я бы хотела переодеться еще несколько часов назад. Нам всем нужно переодеться. Нам нужен душ, кровать и немного еды.

Перестань жалеть себя.

По крайней мере, никто из тех, кого ты любила, не умер.

Нет, это случилось год назад.

У меня было время это принять.

Я посмотрела через плечо на Коннора и Пиппу. Они сидели вместе, в плену страха и грусти. Однако они все еще говорили, до сих пор улыбались. И если они могут болтать и делиться глупой (даже если не совсем подходящей) шуткой, то я определенно тоже могу рядом с ними.

Зачерпывая горсть прохладной морской воды, я умыла лицо. Капли смыли немного липкого пота.

Чувствуя себя немного меньше съедаемой отчаянием, я вышла на берег и снова встала перед нашими запасами.

Гэллоуэй застонал, когда подвинулся выше, опершись на лежащее бревно, которое я притащила (с помощью) из лесной опушки в тень стоящего листового дерева. Плотная листва выполняла функцию зонтика, и мы нашли убежище в тени, все еще в состоянии наслаждаться прохладным воздухом с моря.

— Ты в порядке?

Я выдавила из себя улыбку.

— Конечно. Почему бы и нет?

Гэллоуэй нахмурился.

— Я могу назвать сотню причин.

— Да ладно. Ни одна из твоих причин мне не подходит.

Я не могла с ним общаться. Особенно после его честности о том, насколько он хотел меня.

Кто так делает?

Мы на безлюдном острове. Мне есть о чем подумать.

Его взгляд обжигал меня.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Все хорошо. — Я подмигнула Пиппе.

Она вознаградила меня с улыбкой.

— Хорошо, разберемся с вещами. — Я указала на предметы — единственное, что может спасти нас от смерти. — У нас есть один швейцарский армейский нож, прозрачный полиэтиленовый пакет, маленький топор, который, я думаю, должен быть использован для того, чтобы выбить окно самолета в случае аварии, если это не сделает пальмовое дерево вместо него. — Я вздрогнула, когда образ мертвых ног Акина заполнил мой разум. — Пара солнцезащитных очков, бейсболка, небольшой медицинский комплект с антисептическими салфетками и маленькой иглой и ниткой, карманное зеркало, фонарик и пакет вяленого мяса, срок годности которого истек два года назад.

Оказалось, что у Акина был комплект для выживания, но он не проверял его очень давно. Мне жаль, что у него не было рыболовных крючков, обезболивающих и зажигалки. Только эти три вещи сделали бы нашу жизнь намного легче.

Гэллоуэй сказал:

— Итак... то есть это значит, что мы в заднице.

— Эй! — Я вскинула голову. — Следи за языком.

Коннор рассмеялся.

— Все нормально. Мы уже слышали это от нашего отца.

Пиппа кивнула.

— Ему нравилось слово «хрень».

Гэллоуэй усмехнулся.

— Я должен добавить это в свой лексикон.

— О, нет, ты не будешь этого делать.

— Это ты так думаешь. — Он взглянул на детей, они заговорщицки улыбнулись ему.

Я изо всех сил старалась не сдаваться. Смех помог немного забыть о нашем стрессе. Если несколько красочных слов обеспечат развлечения, то пусть так и будет.

Оставив их шутить, я собрала вещи и аккуратно сложила их в сумку с черным шнурком.

Гэллоуэй кашлянул, привлекая мое внимание. Он не говорил, но его глаза подтвердили мои предыдущие мысли. Как могли двое взрослых и двое детей выжить в мире, где у нас не было ничего?

Очевидный ответ?

Мы не могли.

Но мы постараемся.

Я резко встала, не в состоянии больше там оставаться, глядя на наши скудные вещи. Мне нужно продолжать двигаться дальше.

Пиппа поднялась со своего места рядом с братом и подошла ко мне, взяв меня за руку.

— У меня болит спина, и в голове странные ощущения.

Мой желудок перевернулся.

О нет.

Я позаботилась о запястье Коннора, но ничего не сделала с Пиппой. Как я могла забыть о ее кровоточащем плече?

Наклонившись к ней, я улыбнулась так ярко, как только могла.

— Я знаю, как это исправить.

Я не знаю, как это исправить.

— Соленая вода помогает при порезах.

Возможно, не морская вода; с таким количеством организмов, и водорослей, и микробов...

Но какова была альтернатива?

Глядя на Коннора и Гэллоуэя, я заставила себя не думать о наших проблемах.

— Пойдем поплаваем. Нам всем нужна ванна, и это поможет почувствовать себя лучше.

И в зависимости от того, насколько большая рана Пиппы, мне, возможно, придется использовать иглу с нитью намного раньше, чем я того хотела.

К горлу подступила тошнота от мысли о том, что придется шить девочку без анестезии.

— Давай. — Не дожидаясь ответа, я освободила руку от хватки Пиппы и зашагала в сторону Гэллоуэя. Я еще не наложила шины ему на ногу, потому что он отказался снимать Гэлнсы.

Идиот.

В чем его проблема? Он так сильно прижимался ко мне в лесу, чтобы поцеловать меня, царапая своей щетиной, а сейчас стесняется, чтобы я его раздела и могла оказать помощь.

По крайней мере, ему придется раздеться, чтобы искупаться.

Я протянула руку.

— Я больше не буду спрашивать. После купания станет лучше.

Страсть горела в его глазах (я не знала, было ли это из-за меня или от мысли об океане), но он уставился на мою руку, как будто это оскорбило его.

— Я не могу стоять.

— Нет, можешь.

— Нет, не могу. — Он сердито посмотрел на горизонт. — Я не буду этого делать.

Пригнувшись, я проигнорировала боль в своих ребрах, и понизила голос до шепота, чтобы дети не услышали.

— Рвота — это естественно. Твое тело едва может справиться с такой болью...

— Забудь, что видела это.

— Не забуду, потому что здесь нечему стыдиться. — Я подошла к нему и передала «костыль» с более широким концом. — Пойдем. Пожалуйста.

Он поднял глаза. На секунду между нами промелькнула искра связи и похоти, затем растворилась, когда Гэллоуэй зарычал:

— Черт возьми, ты играешь не честно.

— Я не знала, что играю, но если это означает, что я победила, тогда отлично.

— Ерунда.

Я против воли засмеялась.

Ругаясь себе под нос, он поставил «костыль» на песок и позволил мне нырнуть под его руку. Коннор бросился вперед, чтобы поддержать его со спины.

Это забрало много сил и энергии, но мы все-таки подняли Гэллоуэйя на ноги.