Невидимые знаки (ЛП) - Винтерс Пэппер - Страница 16

Все исчезает. Ничего не исчезает. Любовь не исчезает только потому, что появляется ненависть. Дерево не исчезает только потому, что превращается в огонь. Жизнь не исчезает только потому, что перестает быть такой, какой вы ее знаете. Жизнь не может просто перестать существовать.

Так почему же исчезновение так похоже на возрождение? Так почему же исчезновение так чертовски трудно пережить?

Взято из блокнота Э.Э.

…

ОДНАЖДЫ в песне девушка, которая всего боялась, наконец, нашла причину ничего не бояться.

Всю свою жизнь я использовала слова, чтобы вызвать эмоции и изложить сюжет или детали. Я позаимствовала силу ритма, чтобы раскрыть масштабы и глубину чувств.

Но это.

Для этого не существовало слов.

Ни один бит или аккорд не могли справиться.

Нет простого объяснения тому, каково это, чувствовать себя оторванным от реальности и помещенным в ночной кошмар.

Все, что я знала, была боль.

Боль.

Мы разбились.

Эти два слова были крайне несправедливыми.

Мы превратились в вертолетный фарш.

Перестали существовать, как цельные создания, и стали обломками.

Я не видела.

Не понимала.

Я ничего не успела осознать, так быстро мы перешли от живых к мертвым.

В один момент мы были друзьями небу, а в следующий — врагами земле.

Я не могла объяснить, как в один момент мы летели, а в другой лежали разрушенными у подножья пальмы.

Я не могла внятно объяснить, каким образом я осталась жива.

Все, что я могла делать, — это существовать.

Я ощущала боль в каждой клеточке своего тела.

Моя грудь ныла в месте, где ремень безопасности разрезал мое тело. Голова пульсировала от шатания назад и вперед. С ужасом я осознала, что была одна... ну, это хуже всего.

Ужас сдавил мои внутренности, с силой ударяя прямо в солнечное сплетение.

Я была единственной, кто остался в вертолете.

Слева от меня было пусто. Справа было пусто.

Эвермор исчезли.

Пилот исчез.

Гэллоуэй… исчез.

Мое сердце обливалось кровью от страха, точно так же, как и ребра, которые, я уверена, были сломаны.

Где все?

Мои руки и ноги дрожали; зрение поплыло от запаха бензина.

Ты должна выбираться.

Я вернула контроль над своими пальцами; мой мозг проигнорировал замешательство, преодолевая путь ради выживания.

Еще одно дуновение бензина заставило мои руки карабкаться быстрее. Каждое движение и вздох разрывали мои кровоточащие грудь и ребра.

Но мне было все равно.

Выбирайся. Выбирайся!

Отстегнув ремень безопасности, я упала на бок.

Вывалившись из пустой кабины, я заплакала, и откатилась подальше от обломков. Вертолет лежал, завалившись на бок. Лопасти пропали, ремни и шкивы летательного механизма были ужасно искореженными. Кусты папоротника и листвы кололи мои ладони, пока я отползала от разбитого транспорта.

Еще один спазм сдавил мою ушибленную грудь. Еще один глубокий вдох бензина.

Слезы застилали глаза, но я не позволяла себе плакать. Мне нельзя раскисать. Не сейчас. Не раньше, чем я осознаю ситуацию.

Я выжила.

У меня не было времени для слез.

Я не знала, может ли вертолет загореться.

Не знала, был ли неизбежен взрыв.

Все, что знала, я должна была убраться от вертолета так далеко, насколько возможно... на всякий случай.

Я медленно ползла вдоль следа нашей незапланированной посадки. Борозды на земле были как взлетно-посадочная полоса для меня, по которой было удобно передвигаться.

Мои другие чувства вернулись.

Я промокла.

Дождь лил из почерневшего неба, превращая почву в грязь и листья в скользких дьяволов.

Я не могла слышать должным образом.

Мои уши звенели финальным воплем двигателя вертолета. Чем дальше я ползла, тем громче становился случайный раскат грома вдалеке.

Я почувствовала вкус железа во рту.

Скривилась в поисках причины металлического привкуса во рту. При падении я прикусила внутреннюю сторону щеки.

Я взвыла от боли.

Мои травмы находились в основном в области груди, все мое тупо пульсировало от боли, что слишком быстро забирало энергию.

Я должна остановиться.

Я уткнулась лицом в промокшую землю, дождь неумолимо хлестал меня по спине. Мокрые потоки, стекающие по моему ненадутому спасательному жилету, высмеивали меня; разве это изобретение не должно защищать?

Уныние, которое я никогда не чувствовала раньше, вдавило меня еще глубже в грязь, запрыгивая мне на плечи и направляя прямо в депрессию.

Что теперь будет?

Где я?

Найдет ли меня кто-нибудь?

Я не могла думать о будущем. Поэтому сделал единственное, что мне оставалось.

Продолжала идти.

Поддерживая себя за бок, я стонала от боли. Каким-то образом мне удалось подняться на ноги. Моя грудь горела в агонии, и мои подозрения о сломанных ребрах подтверждались все больше, чем дальше я ковыляла прочь от места крушения.

Когда выбиралась, я прихватила некоторые вещи с собой.

Мои пальцы работали. Руки и ноги тоже. Кровь не шла слишком сильно из моих ран, кроме царапины на лбу и длинного пореза на моей груди от ремня безопасности.

Мне повезло.

Я выжила.

Единственная.

Мои ноги вдруг отказались продолжать двигаться. Что, если есть еще кто-нибудь? Что, если кто-то мучается от боли и нуждается в моей помощи? Я замерла, ожидая взрыва топливных баков, из которых разлилось топливо.

Но не было никаких громких звуков, лишь шум проливного дождя и случайные вспышки молнии над пальмами.

Я прилетела с шестью другими людьми, но они все исчезли.

Где они?

Я напрягла глаза, пытаясь рассмотреть что-либо сквозь темную сырость. Но ничего не видела. Не было и намека на человеческое передвижение или крика о помощи.

Я должна найти их. Должна помочь им.

Но также я должна позаботиться и о себе.

Если бы мы приземлились на обитаемый остров, я бы вызвала скорую помощь и спасателей.

Да...

Боже, как бы я хотела оказаться в руках врача, который мог бы забрать мою боль и сказать мне, что все будет в порядке. Я бы нашла спасателя, после чего вернулась бы, чтобы помочь другим.

Шаг за шагом.

Двигаться. Идти. Пробираться через лес, где дождь завладел небом, а не луна.

Я найду кого-нибудь, кто сможет помочь нам.

В мире полно людей. Кто-то рядом будет знать, что делать.

Все, что я могла сделать, — это продолжать двигаться.

Пока силы не покинули меня.

Я распадалась на части от отчаяния. Остров являлся одиночеством и страхом. Небо — моими плачущими глазами. Липкая грязь — моей беспросветной надеждой.

Я не знала, сколько прошло времени, когда отошла достаточно далеко от места крушения. Передо мной простирались первозданные дикие джунгли, которые перекрывали мой путь лозами и зарослями сорняков.

Оглушительный раскат грома пронесся по всей земле.

Я отрывисто дышала, мои ребра горели от боли.

Это не может быть реальным.

Пусть все это окажется сном.

Я чувствовала себя беспомощной, бесполезной и чертовски не готовой ко всему тому, что будущее для меня приготовило. Я упала на колени и посмотрела на небо. Дождевая вода смешалась с кровью на моем лбу, превращаясь в розовые подтеки, смывая жизнь, которая у меня была раньше.

Кто-нибудь... пожалуйста...

Слезы, которые я пыталась проглотить, вернулись, и на этот раз, я не смогла остановить их.

Я плакала.

Рыдала.

Умоляла.

Кто-нибудь... пожалуйста...

Помогите нам.

Я онемел.

Но это дерьмо было лучше, чем мучиться от боли.