Невидимые знаки (ЛП) - Винтерс Пэппер - Страница 114

— ПИППА!

Не думай.

Не думай.

Не вспоминай.

Я сжимаю кулаки, не переставая дрожать. С того момента, как я оставила Гэллоуэя умирать в одиночестве на нашем пляже мое сердце перестало нормально биться.

Один.

Он остался один

Он бросил меня.

Моя душа, словно осколки разбитого фарфора.

— Стел! Помоги!

Голос Пиппы помог мне сосредоточиться. Я дала обещание. Гэллоуэй оставил меня. Но Пиппа и Кокос — нет.

И я не позволю этому произойти.

Раздался мужской баритон, когда я бросилась к своим дочерям

Мужчина?

Это невозможно.

Если только Гэллоуэй не умер и его призрак теперь не преследовал меня.

Преследуй меня вечно.

Никогда не покидай меня.

Если бы я могла получить его в плазменной форме, я бы согласилась. Я была ненасытной, чтобы оставаться влюбленной в галлюцинацию.

Крики Коко превратились в вопли, когда мужчина повысил голос.

Я ускорилась, прорываясь сквозь пальмы по пути уворачиваясь от препятствий на своем пути, мне хотелось поскорее добраться до девочек.

Мои дочери.

В объятиях двух мужчин.

Незнакомых мужчин.

На нашем острове их всего пятеро.

Коннор.

Гэллоуэй.

Трое.

На нашем острове их всего трое.

Мужчина, боровшийся с Пиппой, поднял голову. Его изумленные зеленые глаза вспыхнули, и все замерли.

Мужчина, державший Коко, так же, как и все мы, замер, глядя на своего коллегу, одетого в такие же серые брюки и рубашку с ярко голубой волной на нагрудном кармане.

Мое внимание к деталям зашкаливало.

Я замечала абсолютно в-с-ё.

Я заметила пот на их висках.

Видела морщинки вокруг их глаз.

Могла пересчитать каждую прядь их каштановых волос.

Сравнивала их похожие челюсти и орлиные носы.

Я проклинала каждый их вдох.

Каждый вздох, который Гэллоуэй никогда не сделает.

Каждый вздох, который Коннор никогда не сделает.

Они бросили меня.

Он бросил меня.

Я одна.

И осознав это, я сорвалась.

Эти звери причиняли боль моим детям — единственным людям, которые у меня остались в этом мире.

Меня не интересовало, как они оказались на нашем острове. Мне было плевать на то, как они нас нашли и собираются ли они нас спасать.

Мне все равно.

Мне все равно.

Мне все равно!

Они мертвы.

Все, что меня волновало, — защита моей семьи.

Гэллоуэй бросил меня.

Он заставил меня выбирать.

Он не оставил мне выбора.

Я не позволю никому принимать за меня решения.

Больше нет.

Никогда.

Не тогда, когда дело касается моей семьи.

— Отпустите. Моих. Детей. — Я сделала шаг вперед. — Сейчас же!

Горе превратило меня в мерзкую, противную тварь, желающую вырваться на свободу и разорвать всех на куски. Я жаждала крови. Я хотела боли. Хотела причинять боль, боль и боль, до тех пор, пока внутренняя боль не прекратится. Пока я не смогу дышать, не желая умереть. Пока я не смогу существовать без него.

Мужчины вздрогнули, но не повиновались.

Поэтому я сделала единственную логичную вещь.

Я слетела с катушек.

Я потерялась в слезах и страхах.

Я бросилась в атаку.

Я нанесла удар.

Била.

Кусала.

Кричала.

Я причинила им боль.

Сражалась с ними.

Я истребляла их за то, что они прикоснулись к тому, что принадлежало мне.

В этот момент я перестала быть женой и матерью.

Я превратилась в монстра.

Когда-нибудь ты станешь популярной певицей, а я буду тереть тебе спину в ванне наполненной пеной.

Я швырнула леденец в свою сестру Гейл.

— Поправочка. Ты будешь тереть мне спину в спа-салоне во время круиза по Таитянскому морю.

Мэделин захихикала.

— Вы обе ошибаетесь. Ты будешь тереть мне спину, а я стану менеджером этой успешной особы и буду забирать все гонорары себе.

Я закатила глаза после слов своей семнадцатилетней подруги.

Будучи единственным ребенком, Мэди не имела подруг, как Гейл и я. Мы познакомились в первый день учебы в начальной школе, и я взяла её под свое крыло. Гейл (которая была на два года старше) тоже.

Если происходила какая-то беда, то в нее вмешивались именно мы.

— Вы идиотки. — Я рассмеялась. — Я не собираюсь петь, я буду писать тексты для других. Я до ужаса боюсь микрофонов и толпы... помнишь?

Мэди обняла меня, глядя на наше отражение, пока мы наносили последние штрихи в макияже. Мы собирались на вечеринку по случаю окончания учебы. Она заставила меня поклясться, что я приду на вечеринку еще в средней школе, так как я не ходила на светские мероприятия.

— Ты и я, Стелли. Мы им покажем.

Гейл присоединилась к нашему дуэту, придав нашим одинаковым желтым платьям тройное золотое сияние.

— Один за всех и все за одного. Я люблю вас, сумасшедшие.

…

Слезы катили по моим щекам, щекоча горло, вырывая меня из сна.

Мне очень давно не снилась моя сестра. Мой разум словно блокировал болезненные воспоминания, потому что она умерла слишком молодой.

Почему сейчас?

Почему смерть прилепилась ко мне, словно смрад разложения?

Гэллоуэй.

Как только его имя всплыло в моей голове, образы его улыбки, прикосновений, смеха, поцелуя... все закружилось в голове, вдавливая меня все сильнее и сильнее в гибкий матрас.

Я перевернулась, обнимая белую подушку, скорбя всем сердцем и душой в ее накрахмаленное совершенство.

Не знаю, сколько времени я проплакала.

Мне было плевать, как долго я буду тонуть в слезах.

Я бы отчалила в их потоке, без якоря и незамеченная, пока не встречу Гэллоуэя в другой жизни.

Однако я не могу этого сделать.

Я не могла быть такой эгоисткой.

Пиппа

Коко.

Они нуждаются во мне.

Мужчины.

Они схватили их. Они ранили моих детей.

Воспоминания о выстреле заставили меня подняться на ноги, я подняла кулаки, осматривая комнату в поисках мужчин, которые причинили боль моей семье.

Где они?

Где мои дочери?

Адреналин бурлил в моей крови, словно набегающие волны, выискивая жертвы.

Но вокруг никого не было.

Это был кошмар?

Не реальность?

Смахивая слезы, я моргнула, ожидая увидеть яркое сияние девственного солнца, услышать тихое шипение прибоя и влюбиться (как делала каждое утро) в образы моей семьи, спорящей и смеющейся у оживленного костра.

Только...

Ничего нет.

Больше нет.

Я находилась в комнате.

В комнате!

Я не была в комнате три с половиной года.

Я лежала в кровати.

С простынями.

И подушками.

И кремовым хлопчатобумажным одеялом.

Здесь был телевизор, шторы, обои, выключатели. На стене, словно издеваясь, висела картина, с нежными морскими коньками и анемонами, покачивающимися на несуществующем течении.

Вместо того чтобы почувствовать облегчение от того, что меня наконец нашли, я сосредоточилась на том, как это произошло?

Где я?

Кто они?

Где Пиппа и Коко?

Как это могло произойти без моего ведома?

Выскочив из постели, я одернула белую ночную рубашку, прикрывающую мое пропитанное солью, худенькое тело. Растрепанные обесцвеченные волосы выглядели почти такими же белыми, как и ночнушка. Странный привкус обжигал язык, а маленький пластырь прикрыл колотую рану на внутренней стороне локтя.

Какого черта произошло?

Я в раю?

Неужели я погибла вместе с Гэллоуэем?

Босыми ногами пробежала по ковру с коротким ворсом, направляясь к выходу.

Я прошла мимо ванной и остановилась.

На меня смотрела женщина.

Люди, которые пытались навредить моей семье, были незнакомцами, точно так же как и это зеркальное отражение.