Шикша (СИ) - Фонд А. - Страница 35

— Вот так… — всхлипнула Аннушка.

— А где все остальные?

— Пошли её искать, — она трубно высморкалась в носовой платок и посмотрела на меня красными от слёз глазами. — А ты где взялась, Зоя? И где Иван Карлович? И остальные где? Что у вас случилось⁈

— Они все там, на болоте, — я махнула рукой в сторону, откуда пришла, — отправили меня сюда за подмогой. Там груз тяжелый и Лёня ещё сильно ногу подвернул.

— Так вы через болото попёрлись? — всплеснула руками Аннушка. — С ума сойти!

Весть о том, что Бармалей близко, придала ей сил, и она слегка ожила и засуетилась:

— Так, Зоя, наши все разбрелись, но скоро уже должен вернуться Игнат. И Митька тоже. Где-то шатается, шалопай. Мои там, кстати, дома как? Гостинцы передала?

Я в двух словах рассказала.

— Ну хорошо, — вздохнула она и добавила, — А ну-ка сбегай к хозке, глянь, может уже вернулись и курят. Знаю я их! Сейчас будут опять полчаса лясы точить! Мужичьё!

Я выскочила из столовки.

В лагере было тихо.

Что же делать⁈ Там же меня ждут! Неужели возвращаться обратно⁈ Но что я им помогу? Они меня из-за бесполезности сюда и отправили, ну и чтобы народ на конфликты не провоцировать. Что я, не понимаю, что ли⁈

Божечки, что же делать⁈ Что же делать⁈

Вдруг вдали послышался громки и заливистый собачий лай. Буквально через миг в лагерь вбежал Зверь и возбуждённо забегал вокруг меня.

Решение пришло моментально:

— Аннушка! — крикнула я, — куда ты говоришь, Митька и Игнат пошли?

— В сторону четырнадцатого квартала, там, где красный камень, я не знаю, куда дальше. Вроде потом они в разные стороны должны уйти.

— А в каком направлении. Можешь показать? — поморщилась я.

— Ой, прости. Всё время забываю, что ты не помнишь, — Аннушка выглянула из столовки и виновато улыбнулась, — вот туда.

Она показала направление рукой и вдруг нахмурилась:

— Ты что, их искать решила идти? Ты с ума сошла, Зойка⁈ Не пущу! Одна умная уже пропала. Сейчас и ты пропадёшь! Не пущу!

— Но там наши… — попыталась донести до неё эту простую мысль я.

— Там здоровые мужики, Зоя! — вызверилась на меня Аннушка, — потихоньку, за два-три раза, перетащатся. До темноты успеют. А не успеют, так бросят хлам и налегке придут. А завтра сходят остальное заберут. Кому тут его в глухомани этой воровать!

— Но…

— Я сказала — не пойдешь! И точка!

— Аннушка… — взмолилась я, — со мной Зверь вот пойдёт! Это собака егерей с Куньего кордона, с ним даже на медведей ходят!

— Да пусть хоть на динозавров! — рявкнула Аннушка, — я сказала не пойдешь –значит сиди тут! И попробуй мне ослушаться! Ты меня плохо знаешь!

— Но Анна Петровна…

— Что тут у вас происходит⁈ — из чащи леса вышел Игнат. Был он с ружьём и двумя куропатками. Увидев меня, он удивился, — Зоя? А где остальные?

— Они на болоте застряли, — вместо меня ответила Аннушка, не дав мне даже рот раскрыть, — послали вот Зойку за подмогой. Ты представляешь, Игнат, она хотела идти вас искать!

— Надеюсь, ты не пустила? — нахмурился Игнат.

— Ну, ты же меня знаешь, — ухмыльнулась Аннушка.

— Но им же помощь нужна! — возмутилась я, — там Лёня ногу сильно подвернул!

— Вот и дальше не пускай, — кивнул Игнат Аннушке, проигнорировав мои слова, вручил мне куропаток и сказал, — я пойду им навстречу. Кто из наших вернётся — отправляй следом.

Он развернулся и пошёл туда, откуда пришла я. Зверь бросился за ним.

— Там красными лоскутами помечено! — крикнула ему в спину я.

— Знаю, — не оборачиваясь, буркнул он, — сам ставил.

Игнат скрылся в лесу, а я обернулась к Аннушке, которая отобрала у меня куропаток и сейчас придирчиво их рассматривала.

— А куда она ушла? В смысле Нина Васильевна куда ушла? — спросила я.

— Она днём работала на дальнем участке, укосы брала, — пояснила Аннушка.

Она побрела в хозку вместе с куропатками, мысли её явно унеслись в другом направлении. Я, соответственно, потащилась следом за ней.

— И что? — направила беседу я в нужное русло. — Она там пропала? На дальнем?

— Погоди, — рассеянно велела мне Аннушка и ушла в хозку.

Я осталась снаружи, изнывая от нетерпения.

Неужели там, на дальнем участке что-то произошло? Я вспомнила, как там же, несколько дней назад, на нас с нею внезапно упал камень и похолодела, аж ладони взмокли.

В ветвях кедровой сосны, под которой стояла хозка, внезапно крикнула какая-то птица. Я аж подпрыгнула на месте. С перепугу.

Нервы совсем ни к чёрту стали.

Мда, с тех пор, как я пришла в себя, я только и делаю, что узнаю про трупы. Или сама во всякие неприятности попадаю — то на болоте, то с борщевиком этим. Ох, чую, аукнется мне этот борщевик ещё не один раз.

— Зоя! — Аннушка вышла из хозки с пустыми руками.

Заметив мой вопросительный взгляд, пояснила:

— Я в ледник их пока положила. Для сохранности.

— А чистить их не надо разве? — удивилась я.

— Не чистить, а ощипывать, — скептически хмыкнула Аннушка, — не надо. Там они, в перьях, и непотрошеные, лучше в леднике сохраняются. Нас так охотники научили. И мы теперь только так и делаем. Я решила на послезавтра отложить. На сегодня обед готов, ужин почти тоже. Завтра у нас по графику рыбный день, мужики рыбы обещали. Они вчера сеть у Меловой пади поставили. Вечером сходят…

— А если Нину не найдут?

— Ну так что? Жрать же всё равно надо! — сердито ответила Аннушка и, вспомнив, что не ответила на мой вопрос, пояснила уже более миролюбивым тоном, — она с дальнего обратно вернулась, всё нормально сперва было. А потом мы ужинать сели. И она с Генкой этим, придурком, поругалась. Такая ссора была, ты не представляешь!

— А за что поругалась? — влезла я и тут же пожалела.

— Да всё за конфеты эти проклятущие! Жрёт их и жрёт! Всю жопу себе уже разъела, скоро больше, чем у меня будет! Но у меня-то просто кость широкая, а эта вертихвостка, всё конфетами обжирается, и прёт её как на дрожжах!

— Погоди, Ань, — дёрнула за рукав её я, — так что там дальше было?

— Ну а что! — вскинулась Аннушка, — слово за слово, чуть до драки не дошло. А дурни эти сперва всё подзуживали. Весело им, видишь ли. Представление бесплатное! Цирк шапито! А потом как увидели, до чего дело идёт, так сразу, как говорится, по кустам. А эти орали, орали, а потом Нинка совсем психанула, развернулась и ушла. И всё. Больше она не вернулась. Мы только за завтраком обнаружили, когда она не вышла из палатки.

— Ничего себе! — протянула я, пребывая в шоке от услышанного.

Это ж надо быть такой дурой. Ну, хотя, чему я удивляюсь.

Аннушка ещё что-то продолжала ворчать, а я подумала, что хорошо, что меня в это время в лагере не было. А то опять бы на меня подумали.

Буквально через полчаса начали подтягиваться остальные. Безрезультатно. Аннушка сразу же отправляла их на болото за нашими, мол, о Нине Васильевне потом погрустим и подумаем, что делать, а вот наших надо выручать сейчас же.

И Митьки всё не было.

Дежавю. Опять, как и в тот раз, когда был «товарищеский суд», все сидели после ужина в столовке и молча смотрели на нетронутые миски с конфетами. Настроение было ни к чёрту. Наших встретили уже почти возле того оврага, через который я с таким трудом перебралась. Помогли им с грузом и Лёней. У него, кстати, дела были не очень. Колька, сказал, что в кости трещина, наложил повязку, что-то там ещё. В общем, Лёня капитально попал. Теперь придётся ему недели две сидеть в лагере и кормить комаров.

Ну ничего, Аннушка ему быстро работу найдёт. Будет, к примеру, перебирать манку от полбы. Или ландорики лепить.

— Нужно вызывать помощь из Кедрового, — тихо, но веско, сказал Колька.

Все молчали. Сидели, уставившись на клеёнку стола с изображением гербов братских республик и дарами природы.

— Да как ты это представляешь⁈ — взорвался Бармалей. — Только недавно четыре трупа отсюда увезли. И пятый ещё где-то по тайге шляется…