Ружемант 5 (СИ) - Рок Алекс - Страница 12

— Вам знаком Залесский Михаил Сергеевич? — отправлять в камеру содержания не спешил, решил допросить.

Интересно, что будет дальше? Меня сунут во временную, а потом как снег на голову обрушится эльф-судебный распорядитель? А завтра сотрут прежние заслуги, отправят на сборочный пункт?

Хитрый сукин сын, этот Вербицкий…

— Знаком? — повторил вопрос, теряя терпение. Играть в плохого-хорошего копа он не собирался, остановился на золотой середине.

— Впервые о нем слышу.

— Вот как? А в архивах значится, что вы иногда проворачивали с ним грязные делишки. До того как…

— Покажите фотографию. Не всех знаю по именам.

Лейтенант кивнул, выудил из папки черно-белое фото.

Да это же тот самый паршивец, из-за которого было столько проблем! Даже сломанный нос на месте.

— Этого знаю. Если он указал меня в соучастниках, знайте: врет как дышит.

Лейтенант молча показал следующее фото. А вот это уже не шутка.

Мишка был мертв. Четыре пулевых отверстия. На стол лег мой «Буян» — так вот зачем они проверяли количество патронов в магазине!

— Где вы находились между семью и девятью вечера?

Как успешно подобрано время: как раз шел к автобусной остановке.

Ответил. Показал бы чек из проездного билета, но нейрочип не работал. Лейтенант справился сам.

— Откуда вы ехали в столь поздний час?

— С кладбища.

— Закапывали еще один труп? — Он улыбнулся уголками рта, но, не заметив реакции, извинился.

Скверная шутка.

— Ездил проведать друга семьи. Вы наверняка его знали.

— Знал? — Парень нахмурился, я кивнул.

— Александр Александрович. Тот, кто занимал этот кабинет до вас.

Повисла мрачная, напряженная тишина. Лейтенант шумно сел, стул под ним протестующе заскрипел.

— Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?

Задумался, упоминать ли Макмамбетова. Решил, что не стоит: с личностями его уровня просто так не встречаются. Покачал головой.

— Скверно, товарищ Потапов. Выходит, что у вас нет алиби.

— Зачем мне его убивать?

Он пожал плечами:

— Не знаю. У вас с ним недавно была стычка. Решили отомстить?

— Отметелил на улице вместе с его дружками? Обезвредил — в отличие от меня, они были с оружием. Ножи, цепь… дубина, — упоминать поглощенный пистолет не стал. Не кажется ли вам, что звучит бредово? Как и то, что, напав на меня с таким арсеналом, они столь быстро оказались на свободе? Настолько, что к вечеру мы с ним даже каким-то чудом встретились. Парадокс судьбы, не иначе!

Моя тирада заставила парнишку заскрипеть зубами. Он-то думал, что будет задавать вопросы. Вместо этого я лил поток сомнений на мельницу его решений.

Спрятав глаза он зарылся в бумагах, словно там были ответы.

— Да, в самом деле, подозрительно.

— Тогда все? Дело закрыто, могу идти? — сунул ему под нос наручники, предлагая даровать свободу.

Он не спешил. Выдохнул, покачал головой.

— Максим, я вас очень уважаю. Сынишка видел вас по телевизору, хочет быть похожим на вас.

Интересно, зачем он об этом рассказал? Я прищурился.

— Хотите показать ему, что все наоборот? Герой из меня как из говна пуля, лейтенант?

Он покачал головой, взялся за нее.

— На меня давят со всех сторон. Невесть откуда взявшиеся свидетели, показания… Мы ловим вас в такси, что будто бы едет с кладбища. Закрытого в столь поздний час.

— Ну и где был убит Залесский? — Я ухмыльнулся, откинувшись на спинку стула. — В городе? Что же я, по-вашему, метнулся кабанчиком оттуда до кладбища? Переместился?

Он почесал нос, шмыгнул.

— Вы ружемант. Не считайте, что предвзято отношусь, но ружеманты способны на всякое. У нас есть исторические сведения, что ружеманты прошлого, получив достаточное развитие своего класса, умудрялись ускользать на огромные расстояния…

Жутко не хватало Ириски: хотел спросить, правда ли? На помощь пришла память — вспомнил, как удирал от нас после своего провалившегося рейда Вит Скарлуччи. Догнал его в приступе божественной ярости.

Настиг, словно пуля.

Кивнул: утверждение принимается.

— И потом… — Он постучал пальцем по фотографии с пулевыми отверстиями, продолжил: — Пуль мы не нашли, гильз тоже. В источниках вы указываетесь как сильный ружемант, способный применять умения даже из-под наложенной печати.

Я нахмурился. Интересно, откуда у них такая информация? Впрочем, гадать не стоило: Вербицкий-старший расстарался.

Зато получил ответ на давно мучавший меня вопрос: исчезают ли пули из призванного оружия?

И он не радовал — если так, выходит, по Москве бродит еще один ружемант, как минимум способный призывать фамильные реликвии.

— На вашей куртке притом отметины борьбы, — указал на огромный разрыв и торчащий синтепон. — Поверьте, я хотел бы вас отпустить, будь у меня хоть малая зацепка, что вы правда были на кладбище…

Мне разом стало неуютно. Мысль, ударившая в голову, несла спасение: куртка же!

На одной из торчащей пик ограды остался лоскут. Немедля сообщил о том лейтенанту, но тот лишь покачал головой.

— Недостаточно, но проверим, — схватился за телефонную трубку, набрал номер. Отдал приказы подчиненным проверить. — Может, что-нибудь еще?

— На могиле Александра Александровича оставил флягу из-под коньяка.

— На голову не налазит. Зачем вы поехали на кладбище в столь поздний час? Почему не… завтрашним утром? Откуда такая тяга к тому, чтобы беспокоить сон мертвых. Вы, случаем, не некромант?

Он вздрогнул: последняя мысль, кажется, напугала его самого.

— Не имею чести быть им, — отрицательно покачал головой в ответ. — На меня столько всего свалилось разом, как только вернулся домой. Мою подопечную Инну забрали в дом Вербицких за невесть откуда взявшиеся долги. Друг моего отца, да и всей семьи две недели как кормит червей из-за несчастного случая. Я думал, возвращаюсь домой, а будто снова оказался на фронте. Не выдержал, хотел поговорить с тем, кто меня поймет. Даже если теперь он мертв. Зачем еще люди ходят на кладбище?

Лейтенант сверлил взглядом столешницу: для него звучало убедительно.

Помолчали.

— Александр Александрович был моим наставником, — признался офицер. Протянул мне руку, чтобы пожать. — Мы ведь так и не познакомились, а я даже не представился. Сергей Цкаревин, будем знакомы.

Ответил на рукопожатие. Долго всматривался в лейтенанта: не похож он на человека Вербицкого. Скорее, на того, кого старику удалось запугать, обмануть, заставить. Потому ему и неуютно допрашивать меня: отчаянно искал хоть одну причину не пихать меня во временную.

— Он вами… не знаю, как только оказались в армии, хвастался, что ли. Или гордился. Будто отец сыном.

Вспомнил его по-отечески теплое отношение ко мне. Стало нестерпимо жаль. Надо набрать еще раз его жене, взять под опеку. Заботились же они о Инне в мое отсутствие, пришла и моя очередь.

Лейтенант усмехнулся.

— Я вам, по правде, даже завидовал. Будто вы тот самый знаменитый сын маминой подруги, который всегда на три шага впереди тебя самого.

Не самое приятное сравнение — никогда не хотел таким быть. Просто жизнь заставила.

— Вы сказали, что на вас давят. Кто?

Сергей замялся, озираясь по сторонам, словно намекая, что здесь и у стен есть уши. Но ответил.

— Начальство. Видимо, им пришла на вас разнарядка. Отпусти я вас так, без причины — получу нагоняй. Чувствую, что и в обратном случае мне светит то же самое. Мне почти приказали засадить вас во временную. На день-другой, а если повезет — на неделю.

А вот это уже интересно. Что должно было случиться в ближайшую пару дней, чтобы я не мешался под ногами?

Оба вздрогнули, едва телефон разразился трезвоном. Атмосфера уютного, почти домашнего разговора разлетелась вдребезги.

Цкаревич снял трубку, молча кивнул, шепнул в ответ. Положил ее на рычаг, выдохнул. В его взгляде так и читалось: что же мне делать-то с тобой, Потапов? Казалось, еще мгновение — и скажет: надоел ты мне хуже горькой редьки! Пихну тебя сейчас во временную и…