Леди-воровка на драконьем отборе (СИ) - Лунёва Мария - Страница 55

— Отчего же... Но ладно. Через час стемнеет и тебе нужно будет выбираться из замка. Я провожу тебя и сама посажу в карету.

— Мне будет тебя не хватать, Люси, — призналась я.

— Это вряд ли, — она открыто улыбнулась. — Ты ведь помнишь, что этот дворец населяют одни хитрецы и интриганы... Еще встретимся, девочка моя. Не вешай нос. Все будет хорошо...

... И правда.

Через каких-то полтора часа я уже катилась по темным улочкам столицы в сторону дома.

И плакала, не потому что боялась — папа накажет. А потому что больше никогда не смогу полюбить так, как полюбила Рауля Хелиодоро. Как жить дальше с этой дырой в душе, просто не понимала.

Глава 16. Ваша песенка спета, леди!

Дом. В полумраке ночной улицы он казался непривычно холодным и пустым. Хотя, скорее всего, это моё воображение разыгралось. А так все тот же кованый забор, узкая калитка, вымощенная мелкой белой речной галькой дорожка, ведущая к высокому крыльцу.

Схватившись за массивное кольцо, хотела ударить в дверь, но отчего-то опустила руку.

Что я скажу папе?

Эта мысль только сейчас пришла мне в голову. Он спросит, где я была. И что ответить?

Как признаться ему во всем? Раньше таких проблем у меня не возникало. О моих деяниях ему доносили раньше, чем я соизволяла являться к этой самой двери.

Он всегда обо всем знал. Но, видимо, не в этот раз.

Снова протянув руку, сделала глубокий вдох и… дверь отворилась сама. На пороге стоял папа в черной рубашке и домашних мягких брюках. Усмехнувшись, он кивком приказал входить.

Мои ладони мгновенно вспотели. Трость с рубином как-то потяжелела.

Стало так стыдно.

— Анабель, ночь на дворе. Не стой в проходе, — мягко подтолкнул меня папа.

— Будешь ругать? — с ходу выпалила я.

— А это имеет смысл? — он обернулся и приподнял темную бровь, скользнул взглядом по трости, но ничего не спросил о ней.

— Не знаю, — честно проговорилась. — Наверное, мне нужно признаться, где я пропадала.

— Анабель, ну неужели ты веришь, что я спокойно пил глинтвейн, не зная, где пропадает моя любимая дочурка?

Вот теперь мне стало ещё страшнее.

Он прошел в гостиную и указал на одно из кресел, стоящих у горящего большого камина. Дождавшись, пока я в него сяду, расположился в соседнем, сложив ногу на ногу. Он выглядел уставшим, мне даже показалось, что седых волосков на его висках как-то прибавилось. Стало стыдно. Похоже, пора привыкать и к этому чувству, раз уж оно во мне отыскалось.

И тишина… Слышно было, как тихо двигаются стрелочки на больших настенных часах. Они показывали десять минут первого.

— Ты никогда не рассказывал мне о нашем прошлом, папа, — неуверенно начала я разговор, пристроив трость сбоку. — Да и я особенно не интересовалась. Мне всего хватало. И твоей любви, и заботы. Как бы там ни было, а лучшего отца я просто не представляю. Меня всегда окружали женщины, они так хлопотали о моих нуждах, что я даже не замечала отсутствия матери. Все воспоминания только с тобой. Все кроме одного… Я помню женщину, что хотела меня забрать…

— Да, — отец кивнул и потянулся за графином. Плеснул в бокал темно-красный напиток. — Однажды она явилась. Ей срочно понадобились обе дочери.

— Почему? — я сжала подлокотник, чувствуя, что ответ мне совсем не понравится.

— Ты умная девочка, Анабель. Сопоставь все то, что ты узнала при дворе, с тем, что сказал тебе я, и найди нужный ответ сама.

— Папа, мне кажется, не время развивать моё мышление, — возмутилась, немного приходя в себя.

— Тебе нужны ответы, дочь, так ищи их сама. Я не всегда буду рядом сидеть в кресле. Думай.

Облизнув губы, сложила руки на груди. Меньше всего сейчас хотела разгадывать чужие ребусы.

— Мне разбили сердце, папа, — тихо призналась и выдохнула. — Ты не представляешь, как это больно. Я устала и хочу снова почувствовать себя твоей счастливой дочерью.

— Да, — он выдохнул и, запрокинув голову, удобно устроил её на спинке кресла. — Знаю и это. Ты прости меня, дочь. Не с того я в тот день начал разговор о твоем замужестве. Раз в жизни дал слабину и струсил открыть тебе всю правду. Ты ведь у меня горячая голова, я боялся твоей реакции на всё это. Да и с Мирабель вышло не так, как я желал. Девочке нужно учиться, она большая умница. Тянется к наукам, развивает магию.

— Когда мне сказали, что ты оставил её, я не поверила, — наконец улыбнувшись, прищурилась. — Она попала в свою Академию?

— А как же, — отец светился гордостью. — Что я зря выбивал для нее именное приглашение?

— А как же отбор, папа? Кто бы попал на него? Ты знаешь, что эта "светлая голова" обещала принцу Дункану руку и сердце?

Я внимательно следила за реакцией папы. Казалось, он даже лицом посветлел оттого, что не нужно больше скрывать наличие сестры. Его распирало от гордости за нее.

— А мною ты так же гордишься, пап?

Душу вдруг кольнула ревность и неуверенность в себе. Такое новое и неприятное для меня чувство.

— Анабель, — он тяжело выдохнул. — Ты всегда была и будешь моей любимой доченькой. С Мирабель всё по-другому. Я следил за ней на расстоянии и не мог ни обнять, ни похвалить. Я ведь и её отец. Но знаешь, как это сложно смотреть на нее и не иметь возможности даже поговорить. Она росла одна. Мать, эта проклятая женщина, вдалбливала в её голову лишь одну мысль — она должна одержать победу на драконьем отборе. Должна затмить всех! Вскружить голову принцу и занять трон. Сделать все то, что не вышло у нее.

— Нет, — я покачала головой, — у Мирабель ничего бы не вышло. Лодосу нужен наследник.

— Вот и твой ответ на вопрос, зачем она являлась за тобой. Лодосу нужен наследник, а ей власть, о которой она так грезила.

Я сглотнула внезапно появившийся ком в горле. В комнате снова стало тихо. Стрелочки часов упорно ползли вперёд, показывая половину первого…

— Я становлюсь наследницей, то есть виконтессой Лодоса, — прошептала, наблюдая за ходом часов, — а Мирабель одерживает победу на отборе. Но ты не позволил ей. Не отдал меня.

— Не совсем так, Анабель. Хотя… — он растер шею и расстегнул первые пуговички на рубашке, оттягивая ворот. — Я придумал иной способ вернуть тебя в свет. Через брак, моя девочка. Ты выйдешь замуж за титулованного лорда.

— Он все еще желает жениться? — мой голос дрожал.

— Ещё как! — отец кивнул. — Только вот я больше ни во что вмешиваться не желаю, Бель. Твоё решение и твой выбор.

— Если ты считаешь, что так лучше для меня, я соглашусь с твоей волей, — эти слова дались мне особенно сложно. Я словно себя предала. Сердце, душу…

Сама не заметила, как на глаза навернулись слёзы.

— Никто не должен был появляться на этом проклятом отборе, — процедил отец. — Ни одна из моих дочерей. Ты не спрашивала, но я скажу. Я любил твою мать. Долгие годы после нашего скорого брака пытался построить семью. Когда она сказала о беременности, моему счастью не было предела. Я знал о её изменах. Знал, что в нашей постели появляется король, да и не он один. Но тогда, через много лет нашего мучительного брака, я подумал, что ребенок её успокоит. Что она одумается и поймет, счастье оно вот в доме в люльке спит. Но нет… Вы ещё не родились, а она уже грезила этим отбором. Злилась, когда я говорил, что может быть и мальчик. Нет, ей нужна была девочка. Наследница!

— А нас оказалось аж две, — недовольно фыркнула. — Но почему при дворе обо мне не знают?

Отец опустил взгляд в пол. Потянулся за бокалом и сделал глоток.

Я ждала. Чувствовала, что ничего хорошего он не скажет. Готовила себя к ещё одной порции боли.

— Мирабель родилась первой, — наконец произнес он. — Сильная, бойкая. Я сам пеленал ее и все никак не мог спрятать ее ручку, она упорно тащила ее вверх. Акушерка крутилась у постели… этой, — он даже имени матери называть не желал. — Прошло достаточно времени. Я уложил дочь в специально приготовленную люльку, и друг снова начались потуги. Это было неожиданностью для всех. Твою мать осматривали лекари и не раз, но все говорили только об одном ребенке. Но как бы там ни было, в ту ночь вас оказалось две.