Всемирная история искусств - Гнедич Петр Петрович - Страница 57

В 1336 году Калита построил Успенский собор; святитель Петр, закладывая его, предрек величие и славу Москвы и назначил его своей усыпальницею. После Калиты собор этот много раз перестраивался, пока наконец зодчий Аристотель не придал ему окончательный вид, в котором он дошел и до нашего времени. Иоанн III, войдя в собор, когда он был окончен, как известно, воскликнул: «Вижу небо!» Выписка Аристотеля из Болоньи была делом необходимым, так как русские мастера положительно не были еще способны вывести прочный собор; стены то и дело давали трещины, хоры рушились. Русский посол Толбузин, посланный великим князем в итальянские земли, привез болонца, создавшего церковь, которая была «чудна вельми величеством, и высотою, и светлостью — такова же прежь не бывала в Руси». С тех пор Успенскому собору пришлось несколько раз гореть, стенопись его много раз переписывалась, но от грабежа 1812 года он уцелел, так как все драгоценности, — а их в Успенском соборе множество, — были вывезены в Вологду. Для последней коронации 1883 года Успенский собор подновлен и своей оригинальной пестротой фресок, расписными колоннами и пятиярусным иконостасом дает впечатление храма, дышащего особенной таинственностью и благолепием. Собор Успенский — место священного венчания царей русских и усыпальница митрополитов.

Другой кремлевский собор, называемый Благовещенским, начал строиться в 1397 году при сенях дворца великого князя Василия Дмитриевича, почему и до сих пор именуется официально «Благовещение у государя в сенях». Это приходская церковь Кремля: здесь цари говели, венчались и крестились. Потому-то каждый правитель считал своей обязанностью украсить чем-либо этот храм. По своему местоположению он чуть не самое видное место московской цитадели: отсюда открывается поразительный вид на Замоскворечье и Воробьевы горы; вероятно, ради этого к нему и была приделана с южной стороны светлая стеклянная галерея, сообщавшаяся с дворцом; с этой галереи цари, быть может, смотрели на Замоскворечье в холодное время. С другой стороны галерея оканчивалась каменным крыльцом, через которое спускались в сад, устроенный для потехи царевен; в саду этом было много фруктовых деревьев и бассейнов с рыбами. При Екатерине сад этот был уничтожен.

Усыпальницей русских царей служит третий кремлевский собор, известный под именем Архангельского. После ужасного голода в 1332 году Калита на месте деревянной церкви во имя архангела Михаила соорудил каменную, уничтоженную два века спустя, при Иване III; впоследствии миланский архитектор Алевиз Фрязин, прибывший по приглашению царя, соорудил на ее месте новую. Здесь хоронились все цари Рюрикова дома. Когда Годуновский род был свержен с престола, прах царя Бориса был вынесен из этой усыпальницы[41], а гроб Василия Шуйского только через 23 года, после его смерти в Польше, был помещен в соборе. Участь этого собора была более печальная, чем Успенского: в смутную пору лихолетья он был разграблен и осквернен поляками, а ровно 200 лет спустя великая армия, занявшая Кремль, осквернила и ограбила его хуже ляхов. Французы обратили церковь в конюшню, загромоздили ее винными бочками, так что, по исправлении и обновлении, ее пришлось снова святить. В числе драгоценностей Архангельского собора нужно отметить много чудесных древних образов, из которых одно из первых мест занимает икона Одигитрии — Смоленской Богоматери, которая известна по древности и оригинальной ризе.

Еще следует упомянуть о Чудовом мужском монастыре, основанном митрополитом Алексием; о Вознесенском женском монастыре у самых Фроловских ворот, которые носят на себе отпечаток Петровской перестройки; о бывшем архиерейском доме и о Никоновском дворце.

В 1849 году архитектором Тоном по инициативе императора Николая было возведено здание в чисто русском стиле, обращенное главным фасадом к Замоскворечью, западным — к Оружейной палате, восточным — к Грановитой палате, а на севере оканчивающееся царскими теремами, представляющими очень удачное воспроизведение древних царских чертогов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Москва, откуда бы к ней ни подъезжали, дает о себе знать золотой звездочкой колокольни «Иван Великий». Она видна далеко со всех сторон и представляет собой высоту от поверхности земли 38 1/2 сажени, а от уровня Москвы-реки — 57 сажен. Говорят, что фундамент ее идет на 20 сажен под землей; по крайней мере, архитектор Баженов, разрывая место для закладки нового дворца, констатировал этот факт. На месте колокольни была построенная Калитою церковка Святого Иоанна, писателя «Лестницы». Просуществовала она до самого конца XVI века и только при Борисе перестроена в новую. Когда ужасный голод в 1600 году постиг Россию, голод, во время которого, по уверению летописи, ели человечину, а в Москву со всех сторон стекался рабочий люд, который не мог прокормиться дома, царь Борис, чтобы занять всю эту массу, решил строить колокольню. Под блестящим куполом огромными медными вызолоченными буквами значится: «Изволением Св. Троицы, повелением великого государя, царя и великого князя Бориса Феодоровича Годунова, всея России самодержца и сына его, благоверного великого государя царевича, князя Феодора Борисовича всея России, храм совершен и позлащен во второе лето государства их». Несмотря на понятное недоброжелательство, с которым первые представители дома Романовых смотрели на Годуновых, надпись осталась целой и до сих пор. Глава Ивановской колокольни позолочена в 1809 году через огонь, и на ней поставлен новый крест после войны 1812 года, когда Наполеон прежний крест снял, вероятно вообразив, что он золотой, и намереваясь победным трофеем вывезти его в Париж[42].

Колокольня «Иван Великий» была отчасти повреждена взрывами, произведенными французами в Кремле; Рождественская церковь и так называемая Филаретовская пристройка, находившаяся возле, не были взорваны; у колоколов были отбиты уши, оборваны языки, так что их нужно было переливать. Самый большой из теперешних колоколов, находящихся на колокольне, — Успенский — отлит в начале нынешнего столетия и весит 4 000 пудов. У подножья колокольни, на особом фундаменте, стоит самый огромный в мире — царь-колокол, весящий 12 тысяч пудов, превосходящий по тяжести и величине даже знаменитый пекинский. Отлитый при императрице Анне, он был повешен на брусьях, под деревянным шатром, над той ямой, в которой он был вылит. Провисел он всего только год: во время пожара веревки перегорели и он опять рухнул в яму, причем один край у него отбился. Архитектор Монферран (известный строитель Исаакиевского собора в Петербурге), по повелению императора Николая, снова извлек его из ямы и поставил на тот каменный фундамент, на котором он находится и ныне.

С высоты колокольни открывается чудесный вид на Москву и ее окрестности. Туристы считают долгом посещать ее, и Карл XII, вторгаясь в Россию, мечтал повесить на вершине ее свои шпоры. Более всего посещают ее на Пасху, когда свободный доступ открыт во все соборы. Провожатые ведут посетителей вверх, останавливаясь на галерее каждого из ярусов. С каждым этажом кругозор делается все обширнее, кремлевские соборы отходят книзу, горизонт поднимается. С самого верху кругозор хватает верст на сорок, если не больше.

Перед Кремлем расположена огромная Красная площадь с Лобным местом посередине. Она может быть названа одним из самых интересных исторических пунктов Москвы. Здесь некогда Иоанн Грозный, после знаменитого московского пожара, каялся перед народом и здесь же, на этом же Лобном месте, совершал свои ужасные казни. Через Красную площадь вступали войска Лжедмитрия 1-го, через нее же вступало ополчение Минина и Пожарского. Тут совершались торжественные церковные шествия; говорили посланцы царевы с народом, шумели раскольники с Никитой Пустосвятом во главе, и здесь же Петр казнил мятежных стрельцов.

В прежнее время, на пространстве девяносто одной сажени от Спасских ворот до Никольских, помещалось 15 церквей с кладбищами. Церкви эти были сооружены родственниками казненных на Красной площади, почему и назывались — стоящими на крови. Вокруг, на Никольском и Варварском крестце, расположены были ряды: Иконный, Сайдачный, Колчанный, Луговой, Масляной, Сельдяной и Медовый. Между посольским двором на Ильинке и Красной площадью москвичи стриглись и вся улица сплошь была устлана волосами. При Петре I здесь был поставлен балаган для народа, где устраивалось смехотворное позорище для народной потехи. В 1771 году, во время московской чумы, войска Еропкина стреляли отсюда по толпам волнующейся черни; а в 1812 году император Наполеон здесь делал смотр своим войскам.