Пять секунд будущего. Морпех Рейха (СИ) - Тепеш Влад - Страница 10

— Вот, — подытожил Эрих. — Я готов спорить, что если извлечь осколок, то окажется, что это осколок стандартной каски. Те же отпечатки пальцев — их нельзя подделать или изменить, а они совпадают на сто процентов. Держите, почитаете на досуге.

Он протянул мне прозрачную папку с распечатками, и на первом же листе я увидел фотографию. Лицо молодого парня, широкое, с прямыми правильными чертами, в принципе, ничего особенного, блондин с короткой армейской стрижкой.

Совершенно чужое, незнакомое лицо.

— Это… я?

— Вы что же, забыли, как выглядите?

— Э-э… кажется, да.

Эрих протянул мне свой смартфон, включив камеру с обратной стороны, и я увидел на экранчике то же самое лицо, что и на фото. Хмурюсь, играю бровями — лицо на экране делает то же самое. Значит, теперь я выгляжу… вот так? Странное чувство.

Я откинулся на спинку кресла.

— Полагаю, мне придется к этому привыкать какое-то время… Мои имя и лицо… они кажутся мне чужими.

— Понимаю, — кивнул граф. — Тем не менее, мы не сомневаемся, что вы — потерявший память Нойманн фон Дойчланд, и очень рады за вас. Однако тут есть еще пара нюансов. Во-первых, возникает большой вопрос, где вы были семь месяцев с того момента, как вас поглотило море, и мы подозреваем, что каким-то образом вы попали в руки врага, если, например, подводных лодок было две…

— Версия несостоятельна, — возразил Рутгер, — потому что если бы была вторая подлодка — она бы сняла экипаж с затонувшей, но на затонувшей был найден почти весь экипаж. Их не спасли.

— А кто их знает, красных ублюдков… они ведь нелюди, наивно подходить к ним с человеческими стандартами.

Меня буквально передернуло от этих слов, хорошо, что совсем незаметно. Я-то не фанат коммунизма, но когда коммунистов называет нелюдями нацист — это уже просто знатнейший перевертыш, и мне стоило некоторых усилий сдержаться.

— Как бы там ни было, — продолжил тем временем граф, — вас по этому поводу ждет общение со службой безопасности Рейха, с детектором лжи, естественно. Им придется задать вам кучу вопросов…

— Ну мне скрывать нечего, ведь я ничего не помню. А какой там второй нюанс?

Граф ухмыльнулся:

— Вы — фон Дойчланд. Живой фон Дойчланд. Этот титул даруется лично фюрером и только посмертно, и до вас этот титул не носил при жизни ни один человек. Но теперь один из фон Дойчландов взял и воскрес. Очень интересный казус.

Я пожал плечами:

— Раз это посмертный титул, а я не умер на самом деле — значит, отменят, делов-то.

Граф покачал головой:

— Не-а, не выйдет. Титул обычный, как и любой другой титул, указывающий на дворянское происхождение. Другое дело, что ранее он давался только умершим, которые уже не могли передать его в наследство. При этом фюрер имеет право даровать титулы, но не может их отнимать. Титула можно лишиться только через верховный суд, и только за что-то вроде государственной измены. Наконец, особенность титула «фон Дойчланд» в том, что удостоившийся его признан выдающимся сыном или дочерью германского народа. Его отобрать — все равно что плюнуть на могилы всех тех, кто ранее был им награжден, после этого над фюрером будет смеяться последняя дворняга… На лайнере в тот момент находились родственники некоторых известных людей и члены дворянских Домов — маловероятно, что они дадут вас в обиду. В общем, интересная ситуация, мне уже самому любопытно, что получится. Если титул останется вам — а так оно, скорей всего и будет — то больше награждать им уже не получится. Наиболее вероятный вариант, что вам предложат отказаться от него взамен на другой равноценный титул. Но, по правде говоря, герр Нойманн, я считаю, что вы вполне его достойны.

— Спасибо на добром слове, — сказал я, а сам подумал, что если это создает какие-нибудь неудобства фюреру и Рейху — то черта с два я откажусь от титула.

— Теперь сугубо практические шаги. В виду того, что вы семь месяцев считаетесь умершим, придется предпринять кое-какие правовые меры. Мои юристы этим займутся, но им требуется подписанное вами разрешение действовать от вашего имени в ваших интересах. Однако с этим мы немного повременим, потому что пока вы — наш секретный козырь, и вам лучше сейчас находиться здесь. Собственно, вам и возвращаться-то некуда, у вас была положенная вам служебная квартира, но теперь там живет кто-то другой, а все ваше имущество, в виду отсутствия у вас наследников, отдано либо в музеи, либо в благотворительный фонд. Для маскировки, по большому счету, от обслуживающего персонала, мы пропишем вас в системе как нового бойца вооруженных сил Дома, с пометкой, что вы в отпуске.

— Звучит как план.

— Вот и отлично. Сейчас я позову юриста и вы с ним оформите бумагу. И это… добро пожаловать обратно в мир живых, герр Нойманн фон Дойчланд.

[1] Дом Хассельхофф превыше всего! (нем.)

[2] Смысловое значение титула «фон Дойчланд» — «человек родом из Германии»

Открыть Америку, не выходя из гавани

Я вернулся в свою комнату, полистал досье, не найдя ничего интересного сверх того, что мне сообщил Эрих, дождался завтрака — яичница со спаржой и колбасками, тосты с сыром и кофе со сливками — и принялся за еду, обдумывая новое состояние дел.

Первый вроде как плюс — документы у меня будут. Это значит, что я смогу выехать в нейтральное государство, а оттуда — куда-то «к своим». Но там, у «своих», мне придется очень многое объяснять, и после этого меня еще и в психушку могут определить… Дерьмовое положение: будь я военнопленным, стоял бы вопрос «как сбежать», но теперь, когда вопрос с побегом упростился, меня могут не принять «дома».

Второй типа как плюс — вообще не нужно никуда бежать, если смогу привыкнуть к жизни в нацистском государстве. Осколочное ранение головы и полная амнезия — это неплохая такая броня от попадания обратно в вермахт, гори он синим пламенем, так что в теории можно просто лечь на дно за поросший мхом камень и тихо наблюдать за стремительным течением жизни… Но это против моей природы. Я не лягу тихо на дно, пока способен плыть. Черта с два.

Третий интересный моментик — я, типа, фон Дойчланд. Соль земли германской. Воплощение национальных добродетелей. Образец для подражания. Вернувшийся с того света герой. И, если послушать графа, отнять у меня этот титул — все равно что осквернить память тех достойных людей, которым он был пожалован в прошлом… Что, если я начну вести себя… «неподобающим» образом, скажем так? То есть, никакой партизанщины или предательства — просто буду вести себя недостойно. Алкоголь, дикие выходки… А от наказания меня будет защищать «инвалидность»: ну попробуй попрессуй покалеченного героя войны, которому сам фюрер титул пожаловал. Он же за фатерлянд в голову осколок поймал, какие к нему претензии могут быть? А вот то, что этот «герой» вытворяет, умом-то поймут, но в душу плевочек-то останется. Наверное, если я так «плюну» на память кучи нацистов и в душу миллионам арийцев — это будет даже поценней, чем состав под откос пустить…

Но и тут обратная сторона: недостойное поведение претит мне самому, цена такого демарша — уважение к самому себе. Ну не позволяет мне мое достоинство плевать на могилы, чьи бы они ни были, и все тут…

Стук в дверь — который я не предвидел.

— Войдите!

Дверь отворилась, и на пороге появился худой тщедушный типчик в очках, брюках, жилетке и галстуке, с блокнотиком… и пейсами.

Че, блджад?!! Я действительно это вижу или мне в кофе насыпали ЛСД?!!

— Доброго утра, герр Нойманн! — сказал носитель пейсов… или пейсей?

Я продолжал недоверчиво смотреть на него, отчего озадачился и он сам.

— Простите, я не вовремя?

Наверное, надо что-то сказать, но я не придумал ничего лучшего, чем ляпнуть:

— Скажите, а это у вас вроде как мода такая, у евреев позаимствованная?

— В смысле — у евреев позаимствованная? Вы… не любите евреев?

Блин, что-то тут не то! Как бы выкрутиться?..

— Кто, я? С чего вы взяли? Я просто спросил… Так вы правда еврей?