Тень Великого Древа (СИ) - Суржиков Роман Евгеньевич - Страница 42

Она разжала ладонь, на которой копошилась пиявка. Подивилась сходству ситуаций: когда-то черви сохранили ей жизнь, теперь пиявка спасет ее честь. Если все получится, не нужно будет даже поцелуя.

Часовые косились на нее, потому Аланис погладила волосы Пауля. Подумала: какой ужас может ему сниться? Что для него - ужас? Старый дряхлый Пауль без рук и без зубов, неспособный убивать? Тихий городок, где все улыбаются и обнимают друг друга? Любящая жена, смеющиеся дети?..

Кто он такой, в конце концов? Если я получу первокровь, сожгу его Перстом Вильгельма. И никогда не узнаю ответа… Гной-ганта? Чушь. Он даже не заикался об этом, пока не приехал в Степь. Слуга Темного Идо, хваленый уэймарский узник? Возможно. Тогда выходит, он был рожден простым человеком? Вся его сила – только в первокрови, данной Темным Идо?.. Почему тогда я до сих пор не убила его? Если он – человек, то хватит простого удара ножа…

Аланис зябко поежилась. Нет, ложь. Я чувствую, знаю: он не умрет от ножа. Даже если удар достигнет цели. Его нельзя убить простым оружием… Но тогда, выходит, он… не человек?

Ощутив легкий зуд в пальце, она мысленно выругалась. Чертова пиявка успела присосаться! Вот вам урок, герцогиня: пришли действовать – действуйте.

Она сдернула пиявку с кожи и положила Паулю на шею. Легчайшее существо, невозможно ощутить касание. Тем более – проснуться от него…

В следующий миг Пауль открыл глаза и схватил ее за руку.

Так внезапно, что она даже не дернулась. Он сел, поймал вторую ее ладонь. Поднес к лицу, ища в руках Аланис оружие: кинжал, стилет, шпильку, хотя бы кусочек стекла. Ничего не было. Даже пиявка свалилась с его шеи и пропала в траве. Ни тени угрозы.

Пауль обшарил ее взглядом. На ней был только ночной халат из тончайшего шелка. Под ним и булавку не утаишь.

- Зачем ты здесь?

Голос звучал странно. В нем - невнятное, темное, жадное.

От одной мысли ее начало мутить, болезненно сжалось ниже живота. Однако сердце забилось жарко, как перед боем. Как бы плохо ни было – можно стерпеть! Минуты мучений, потом – победа! Только возьми меня силой, не дай убежать…

Видимо, он ощутил, как ее тело вспыхнуло. Притянул ближе, стал ощупывать сквозь ткань. Неясно было, он уже начал ласки или все еще ищет оружие. Она стиснула зубы, давя тошноту, и развела ноги, уселась на Пауля верхом. Подалась к нему, коснулась грудью его лица.

Он все шарил по ее телу – как-то судорожно, нервно. Отбросил шелк со спины, сунул руку между ягодиц. Аланис сжалась - и разжалась усилием воли. Бедрами нащупала его плоть, стала тереться напористо, зло. Давай же, начинай!

Он опрокинул ее, содрал халат, грубо раздвинул ноги. Уставился в промежность, будто никогда не видел женского лона. Аланис выгнулась ему навстречу, ногтями судорожно впилась в землю, как кот в горящем доме. Быстрей же, тварь! Я долго не вытерплю!

Она вертела головой, стараясь не смотреть ему в лицо. Потому не сразу заметила, что происходит нечто странное. Отвернувшись в сторону, Пауль одевался. Бранился, пытаясь всунуть в штаны набухшую плоть.

Тошнота мгновенно улеглась. Взамен отвращения пришла досада. Она столько сил вложила в свою жертву – и зря?..

- Эй, куда ты собрался?!

Пауль зыркнул на нее с гневом, похотью… и страхом:

- Чего ты хочешь? Убирайся! Зачем пришла?!

Она поднялась и сделала к нему шаг. Пауль отшатнулся. Штаны на нем чуть не трещали. Он вожделел ее настолько же, насколько боялся.

- Я хочу… - сказала она с горьким торжеством. – Я хочу выпить всю твою кровь.

Изо всех ее триумфов этот оказался самым унизительным и бесполезным. На один вечер она одержала победу над Паулем. Кем бы он ни был – слугой владыки хаоса или самим Темным Идо – той ночью он в страхе бежал от нее.

Однако она не получила первокровь. Предметы были ей все так же недоступны, а Пауль – все так же неуязвим для оружия смертных. И хуже того: утром он уехал. Вместе с Юханом Рейсом, ханида вир канна и тысячей всадников двинулся вперед, а ее оставил в хвосте, с одним из отстающих ганов. Аланис понимала причину: Пауль боялся своей слабости перед нею. Страшился, что однажды она возьмет его и получит силу Перстов. Или велит ему развернуть орду, и он не сможет отказать. От понимания было не легче: теперь он впереди, беспрепятственно топчет ее землю. А она плетется следом по дороге, усыпанной руинами.

Аланис хотела пришпорить коня и догнать его, но возникло препятствие. Пауль оставил при ней двух охранников из числа ханида вир канна.

- Гной-ганта сказал тебе быть с нами.

- А я хочу быть с ним.

- Гной-ганта сказал: плевать ему, чего ты хочешь.

Она могла взбунтоваться и проверить, тверды ли эти стражи. Возможно, удастся переубедить их или просто сбежать. Но если прямо сейчас примчаться к Паулю – будет ли толк? Скорей всего, он накажет ее и снова отошлет. Например, сломает оставшиеся пальцы.

Подумав так, Аланис покорилась и стала наблюдать за стражами. Одного звали Хайлах, он был матерым убийцей из первых ханида вир канна. Аланис помнила его со дня резни под Рей-Роем: чтобы завладеть Перстом, Хайлах перебил семь человек. Второй – Алишер – получил Предмет в Славном Дозоре, после гибели одного из перстоносцев. Он стал достойным потому, что первым заметил войско Лиллидея. Хайлах отменно стрелял из Перста, Алишер – пока слабо, но без устали упражнялся. Хайлах был гантой небольшого гана, чувствовал себя свободно и делал что хотел – в основном, грабил, жрал и спал. Он не имел нужды лично стеречь Аланис: всюду вертелись его шаваны, попробуй она сбежать – они заметили бы и поймали. А ганта избегал ее, и позже она узнала причину. Хайлах всем сердцем любил грабеж, но из-за Аланис должен был ехать в хвосте, получая лишь объедки от предыдущих ганов. Он попросту злился на нее.

Алишер – другое дело. Этот старался выслужиться перед Паулем и постоянно терся около Аланис. Если Гной-ганта спросит, Алишер отчитается за каждый ее шаг. Это было противно, как застать шпиона под дверью.

- Держись поодаль! – Велела она Алишеру.

- Я должен тебя стеречь. Гной-ганта приказал.

- Тьма сожри, я десять раз могла сбежать! Гной-ганта знает, что я верна ему!

Алишер подмигнул ей:

- Ты – красавица. Всякий знает: красавицы переменчивы.

И он ехал прямо за ней, дыша в затылок. Алишер был молод и горяч, весь аж бурлил, наполненный жизнью. Не приходилось сомневаться: он всю дорогу жрет ее глазами. После унижения с Паулем, ей были противны и мужчины, и их взгляды.

- Не смотри на меня!

- Ай, не бойся, нового не открою. Я уже видел тебя голой.

Она вспомнила, сгорая от стыда: Алишер был среди тех часовых, что берегли сон Пауля.

- Тем более! Насмотрелся! Отвернись или выколю глаза.

Алишер ухмыльнулся:

- Тогда придется стеречь тебя наощупь.

Во время привала герцогиня переоделась в самое невзрачное из своих платьев. Но даже оно не скрывало всех прелестей фигуры. Алишер продолжал поедать ее, смаковать и обсасывать. Она свирепела.

- Найди себе бабу, поимей и успокойся!

- Ай, не ожидал. Я-то думал, ты не любишь, когда насилуют крестьянок.

- Найди овцу или козу!

- Я бы нашел, да за тебя волнуюсь: вдруг приревнуешь? Ничего нет страшнее, чем ревность красавицы!

Аланис пожаловалась Хайлаху. Ганта ответил равнодушно:

- Мы – ханида вир канна, достойные видеть. Можем смотреть на самого Гной-ганту, а на тебя – подавно.

- Он должен сражаться, а не мечтать о барышнях!

Хайлах усмехнулся:

- Не хочет драться – ему же хуже. Мне больше добычи останется.

Хитрый, хитрый Эрвин… почему он так часто лезет в голову теперь?! Эрвин спросил бы: отчего ты не прогонишь Алишера? Накинься на него со всею злобой, как тогда, в Славном Дозоре. Атакуй с полной силой – и растопчешь. Но ты только бранишься понемногу… Может, не так и хочешь, чтобы он исчез?

Аланис вдумалась глубже и признала за Эрвином долю правды. В отличие от большинства шаванов, Алишер был красив и радовал глаз. Что важнее, он был дерзок и смел. Не боялся проявить себя – так же, как сама Аланис. Он вызывал не только злость, но и симпатию. Полезно ли это?..