Как выглядит будущее? - Урри Джон - Страница 14

Так, разного рода мрачные исследования предрекают наступление новых «темных веков», зачастую используя алармистский язык и понятие «катастрофы». Лорд Мартин Рис, бывший президент Лондонского королевского общества, провокационно заявляет, что шансы человечества выжить в XXI в. составляют один к двум (Rees 2003). Джаред Даймонд в своем бестселлере «Коллапс» пытается объяснить, почему в прошлом столь многие общества пережили крах, оставив после себя лишь развалины храмов, пирамид и монументов (Diamond 2005; Даймонд 2011). Почему столь могущественные общества, как империи кхмеров или майя, покинули места, на обустройство которых в предшествующие столетия они потратили столько сил?

Ответ, который дает Даймонд, заключается в том, что причиной подобных «коллапсов» были экологические проблемы, вызванные «экоцидом», то есть речь идет об экологических катастрофах, отчасти спровоцированных деятельностью самого человека. Особо значимыми в связи с этим оказались следующие восемь проблем экологического характера: вырубка лесов и уничтожение ареала обитания животных видов; проблемы почв; проблемы, связанные с пользованием водными ресурсами; чрезмерные объемы охотничьего промысла; чрезмерные объемы рыбного промысла; последствия для флоры и фауны, связанные с введением в местную экосистему новых видов растений и животных; рост населения; повышение нагрузки на окружающую среду из расчета на душу населения. Даймонд особо отмечает, что рост населения вел ко все возрастающему потреблению природных ресурсов, особенно энергетических, пока не достигался предел прочности, что происходило прежде всего в моменты достижения обществами пика своего развития.

Он также утверждает, что в XXI в. спровоцированные деятельностью человека изменения климата, накопление токсичных веществ в окружающей среде и нехватка энергоресурсов приведут к резкому, потенциально катастрофическому регрессу или упадку цивилизации. Нам придется столкнуться с ростом глобальной температуры, что приведет к тому, что выживание растений, животных и человека во многих местах станет невозможным, произойдут исчерпание запасов нефти, снижение запаса прочности во многих обществах, всемирный крах экономики и финансов, падение численности населения, интенсификация войн за ресурсы и возникнет острейшая нехватка продовольствия. Иными словами, эти взаимозависимые общественно-экологические процессы являют собой «идеальный шторм», аналогичный тому, что привел к «коллапсу» обществ предыдущих цивилизаций. Противоречия, на протяжении долгого времени неспешно и незаметно подтачивавшие доминирующие системы, которые, как им казалось, не испытывали нехватки в энергоресурсах, в итоге приводили к их разрушению.

Рассказ о возможной катастрофе стал однажды основной темой выпуска новостей, выходящего в десять часов вечера на BBC 1 (Urry 2011: ch. 1). В довольно продолжительном репортаже говорилось, что к 2030 г. мир может столкнуться с катастрофическим «идеальным штормом», взаимосвязанными причинами которого могли бы стать неконтролируемые климатические изменения, масштабная нехватка воды, продовольствия и энергоресурсов, а также рост населения. Анализ возможного «идеального шторма» иллюстрировался рассказами корреспондентов о мировых тенденциях, указывавшими на то, что формирование данного шторма уже началось. Авторы репортажа делали вывод о том, что, если не обратить вспять ряд процессов, мир понесется сломя голову к целому ряду взаимосвязанных катастроф, в результате которых значительная часть населения станет гораздо беднее и будет испытывать нехватку продовольствия, его мобильность снизится, а борьба за все более редкие ресурсы усилится.

Выводы о возможности катастрофы подкрепляются еще и тем, что многие специалисты называют текущий период геологической истории Земли антропоценом. Он отличается стремительным ростом содержания диоксида углерода, существенным увеличением масштабов эрозии, широко распространенным процессом вымирания животных и растительных видов, нарушением баланса экосистем и ростом кислотности вод Мирового океана. Когда говорят об антропоцене, его рассматривают в качестве конечного периода геологической истории. Таким образом, аналитики показывают, что физический мир полон изменений, парадоксов и противоречий и что никакого неизменного порядка не существует. Славой Жижек пишет, что «природа – одна большая катастрофа. Взять нефть, наш главный источник энергии, – трудно даже представить себе, какая немыслимая катастрофа должна была произойти на Земле, чтобы у нас теперь были эти запасы нефти <…> Природа – не мать-земля <….> У природы нет равновесия» (http://www.democracynow.org/2008/5/12/world_renowned_philosopher_slavoj_zizek_on).

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В главе 4 будет предложен ряд положений из теории сложных систем. Предполагается, что неизменных стабильных состояний, для которых было бы характерно наличие поддерживающих равновесие процессов, не существует. Физическим мирам и обществам свойственны «странные сочетания непредсказуемости и закономерности, из которых и складывается обычно человеческая жизнь» (Ball 2004: 283; Болл 2008: 252). Если говорить о системах, то их отличает наличие определенных закономерностей, регулярности и упорядоченности. При этом существующие закономерности способны порождать разнообразные непреднамеренные последствия, а непредсказуемые события подрывают и резко преобразуют то, что кажется упорядоченными, прочными закономерностями. Этот подход подчеркивает глубокую историчность сетей людей, систем и обществ и отсутствие у них обязательного стремления к равновесию. Наоборот, такое отсутствие равновесия и есть «нормальное» состояние. Так, если брать популяции различных видов живых организмов, то их отличает огромная разница в численности. Когда определенный вид попадает в новую среду обитания, численность его популяции может стремительно вырасти, но потом почти столь же стремительно упасть. Исключать периоды роста и спада ни в коем случае нельзя. Таким образом, системы отличаются «сложностью», а численность популяций зависит от первоначальных условий и исторических процессов (May 1974: xiv – xv).

Согласно различным исследованиям, предпринимаемые меры не способны восстанавливать равновесие напрямую – что бы ни говорили те, кто эти меры предпринимает. Более того, вмешательство может приводить к последствиям, совершенно или почти противоположным ожидаемым. Таким образом, решения, направленные на достижение определенной цели, порождают – из-за действия сложных систем – множество непреднамеренных следствий, отличных от ожидаемого результата (Urry 2003). Одной из причин этого является важность небольших, но потенциально значимых изменений, применительно к которым часто используется термин «черные лебеди», то есть редких, неожиданных и крайне маловероятных событий, которые при этом обладают серьезнейшими последствиями. В качестве одного из последних примеров данного феномена можно назвать стремительно снижающиеся цены на «средства насилия» (Walby 2009). Вслед за Максом Вебером принято считать, что «государство» представляет собой сообщество, которому удается успешно реализовывать монополию на законное применение физической силы в рамках определенной территории (Weber 1948 [1919]; Вебер 1990). Благодаря подобной монополии современные национальные государства способны легитимно навязывать свою волю, поддерживать мир, защищать свое население, принимать и применять законы. Подобная форма государства зиждилась на возрастающих масштабности, стоимости и организационной сложности средств физического воздействия. Мощь и легитимность государств возрастали, как возрастала и их способность защищать свои границы от посягательства других государств. В первой половине XX столетия сложилась целая система национальных государств, в рамках которой каждое государство укрепляло свою монополию физического насилия над членами своего «воображаемого сообщества», как называет общества в рамках национального государства Бенедикт Андерсон (Anderson 1991; Андерсон 2001).

При этом во многих трудах, посвященных проблематике грядущих катастроф, подчеркивается, что в последние десятилетия глобальные процессы подорвали национальные общества, в результате чего мощные и легитимные национальные государства, обладающие монополией на применение средств физического насилия, больше не в состоянии управлять ими (Urry 2000). Стоимость средств физического насилия резко упала. Многие из них превратились в обычный коммерческий товар и стали невероятно дешевыми вследствие экономии от масштаба, достигаемой благодаря появлению новых материалов для изготовления и новых каналов продаж, прежде всего – их продаже в супермаркетах и через интернет. Оружие стало объектом потребительского выбора и вкусов. В США особенно модной стала полуавтоматическая винтовка AR-15, поскольку именно ею был вооружен Адам Лэнза, совершивший самую масштабную бойню в американских школах, произошедшую в Ньютауне, штат Коннектикут, в декабре 2013 г. С этого момента продажи AR-15 резко пошли вверх. Судя по всему, идея владеть подобным оружием сильно понравилась многим американцам (http:// www.nytimes.com/2013/02/03/business/the-ar-15-the-most-wan-ted-gun-in-america.html?_r=0; Walby 2009).