Стрела Гильгамеша - Александрова Наталья Николаевна - Страница 42

У Мамаева, к счастью, был неподалеку припаркован автомобиль, очень старый «Рено». Конечно, не такой древний, как вавилонский Зиккурат, но наверняка помнящий фильмы о Фантомасе.

Несмотря на возраст, машина ехала бодро, и уже через полчаса Мамаев остановил ее перед старым кирпичным гаражом на задворках большого многоэтажного дома.

Над входом в гараж криво висел традиционный оберег – хамса, глаз на раскрытой ладони. На этом обереге он был замазан грязью.

– Не нравится мне это. Хамса испорчена… – проворчал Мамаев и постучал в дверь. Никто не отозвался. – Ох, не нравится… – повторил он и надавил на створку плечом. Та не подалась. – Как же нам туда попасть?

– А если так? – Надежда потянула дверь на себя, и та отворилась с громким скрипом.

– Ох, не нравится! Ариан никогда не оставляет дверь открытой… – сокрушенно вздохнул Мамаев и ворвался в гараж.

Надежда придерживалась правила никогда не входить в незнакомые дома или квартиры, если там гостеприимно открыта дверь. Слишком часто такое «приглашение» оказывалось ловушкой. Но Мамаев уже там, кроме того, он беспокоился за своего друга.

Так что и Надежда, оставив сомнения, тоже вошла в гараж.

Довольно просторное помещение только условно можно было считать гаражом – не было ни машины, ни каких-либо автомобильных деталей. Зато во множестве имелись всевозможные инструменты, небольшой токарный станок, старинные кузнечные меха и даже миниатюрная плавильная печь.

Это была настоящая мастерская для работ по металлу.

На одной из стен висели подробные чертежи с пояснительными надписями на какой-то древней клинописи, на другой – несколько луков, склеенных из разных пород дерева, и два пустых колчана.

Стрел в колчанах не было.

В первый момент Надежда не увидела и хозяина мастерской. Однако, когда она прошла вдоль стены, чтобы оглядеться, заметила на полу за плавильной печью носок.

Носок был не сам по себе – он был надет на мужскую ногу.

Обойдя печь, Надежда наткнулась на лежащего на цементном полу человека, смуглого широколицего мужчину в грубой брезентовой куртке. Глаза его были полузакрыты, одежда залита кровью.

– Кир! – позвала Надежда своего спутника. – Подойдите сюда! Наверное, это ваш друг!..

Мамаев, который осматривал другую сторону мастерской, бросился к ней.

Надежда тем временем опустилась на колени перед безжизненным телом и приложила пальцы к шее, чтобы проверить пульс.

– Я опоздал! – выпалил Мамаев. – Мы опоздали! Его убили! Я никогда себе этого не прощу…

– Нет, еще не поздно, – неуверенно возразила Надежда. – Кажется, он жив, во всяком случае, пульс есть. Так что вызывайте «скорую».

– Но сейчас месяц Улулу… месяц очищения… – страдальчески пролепетал Мамаев.

– Решайте, что для вас важнее, очищение или жизнь друга. Хотя ладно, сама позвоню.

Она достала телефон, и Мамаев взглянул на нее с искренней благодарностью.

Надежда вызвала «скорую» и снова повернулась к раненому.

Он еле дышал, губы посинели, лужа крови на полу увеличивалась.

– Ох, не дождется он помощи… – прошептала Надежда.

– Подождите. Я попробую… – Мамаев склонился над другом и заговорил на незнакомом гортанном языке.

Слова слетали с его губ, складываясь в ритмичные повторяющиеся строки. При этом мужчина выглядел величественно, как жрец древней религии.

Глянув на пострадавшего, Надежда с изумлением заметила, что кровь из раны течет все медленнее… медленнее… Вот она совсем остановилась, и дыхание мастера стало ровнее и глубже.

– Что это было? – вполголоса спросила Надежда, когда Мамаев замолчал.

– Древнее ассирийское заклинание, призыв здоровья и силы к больному или раненому человеку.

– Надо же, подействовало! Удивительно!

– Честно говоря, я и сам удивлен. Я знаю это заклинание наизусть, но ни разу не применял на практике. И не был уверен, что оно поможет.

– Однако помогло!

– Заклинание заклинанием, но раны непременно требуется зашить и обработать. Ариану все равно нужно в больницу.

Тот вдруг вздрогнул, открыл глаза, нашел взглядом Кира и торопливо, запинаясь и задыхаясь, заговорил на том же древнем языке.

Он бормотал тихо, слабеющим голосом, и Мамаев наклонился над ним, чтобы не пропустить ни слова. Наконец раненый замолчал, глаза его снова закрылись, но дыхание оставалось ровным, хотя и слабым.

– Что он сказал?

– Странные вещи… – удивленно протянул Мамаев. – Сказал, что к нему приходили черные стражи. Эти стражи забрали у него все стрелы и хотели убить его, чтобы он больше таких не делал. Черные стражи… Надо же! Наверняка бредит. И еще он все время упоминал какой-то Кронверк… или Кронверку…

– А кто такие черные стражи?

– Так называли в древнем Вавилоне особую гвардию, охранников Зиккурата, великого вавилонского храма. Они как раз и пользовались стрелами того типа, которыми были убиты Вестингауз и Гилевич…

– И помощница психоаналитика, – напомнила Надежда.

– Ну да. Однако их не существует уже очень давно, тысячи лет… последние стражники Зиккурата погибли при разрушении Вавилона персами.

– Можно было бы подумать, что и стрел таких давно не существует, но вот уже несколько человек убиты ими. Вам ли не знать, что прошлое иногда возвращается…