Бог Разрушения (ЛП) - Кент Рина - Страница 28

Она невысокая, наносит больше ударов словами, чем кулаками, и ей нравится верить, что у нее есть место в моем небольшом списке вундеркиндов.

Не поймите меня неправильно. Нила, вероятно, была хороша в сексе, вот почему я до сих пор помню, что это произошло, хотя прошло несколько лет, и она единственная, с кем я трахался больше одного раза – например, полтора, потому что я не потрудился кончить во второй раз. Но на этом все.

Она стоит у входа в мою художественную студию в колледже, одетая в кофточку, которая держится только на тонкой нитке вокруг шеи.

Ее каштановые волосы ниспадают на обнаженные плечи, и она любит жевать жвачку больше, чем воздух. Больше всего на свете я хочу выбросить ее и ее дешевые привычки в самую грязную часть Темзы.

Тем не менее, она передает важную информацию, и в моих интересах выслушать ее. Блестящую идею с Темзой, к сожалению, приходится отложить.

Я бросаю кусок глины, над которым работал, тушу сигарету в пепельнице и прислоняюсь к стене напротив нее.

— Ты хочешь что-то сказать? И сделай это быстро, потому что моя терпимость к людям в моем же пространстве ниже нуля.

Она хлопает своими накладными ресницами.

— Включая меня?

— Особенно тебя.

Она поджимает губы в кислой гримасе, но быстро исправляется.

— Думаю да. Очевидно, ты разозлил не тех людей. Язычники и Змеи, вопреки твоим планам, выступают заодно и, возможно, замышляют против тебя заговор.

— Еще веселее. Кого это волнует?

— Э-э, я не знаю. Остальных из нас, кого поймают после? Мы не обученные люди из мафии, как те парни.

— Вы подписались на это, прекрасно зная о возможности нанесения сопутствующего ущерба.

— Так… ты позволишь нам самим о себе позаботиться?

— Ради всего святого, — я достаю еще одну сигарету и закуриваю. — Вы не дети, насколько я знаю. Кроме того, если произойдет что-то серьезное, я вмешаюсь и не позволю этому повлиять на группу.

Я не могу быть полной задницей, если честно, но нападение на клуб – это прямая угроза для меня, а я такое просто не поддерживаю.

— Рори сказал, что ты не уделяешь клубу особого внимания.

Рори, заместитель Нилы и человек, которому я уступил должность второго вице-президента только потому, что его можно лепить как глину, начал думать, что у него может быть собственное мнение. Я не ценю этого в своей области, и мне, безусловно, придется пресечь это на корню, прежде чем он превратится в еще большую проблему.

— Скажи Рори, что все под контролем. Я уверен, ты поможешь мне убедить его, Нила. Ты знаешь, что я доверяю только тебе.

Каждое из этих слов ложь, но я достаточно убедителен, поэтому Нила вознаграждает меня влюбленными глазами.

— Конечно! — она подходит ко мне со страстным выражением на лице выше среднего и кладет руку мне на грудь. — Теперь, когда мы закончили с этим…

Я смотрю в ее грязно-зеленые глаза, такие большие, приглушенные и ужасно скучные. Единственные глаза, которые я хотел бы видеть в ответ – это глаза цвета пудры и потускневшей невинности.

Прошлой ночью Мия выгнала меня из своей комнаты после того, как показала, что, если я снова отключу ей свет, она перережет мне горло, пока я буду спать. С тех пор я был в студии университета по той единственной причине, что она была ближе всего.

Взрыв творческой энергии охватывает меня каждый раз, когда я прикасаюсь к Мии. Это странно, мощно и, к моему ужасу, необъяснимо.

Я не ступаю на неизведанную территорию. Иногда приходится, но только после того, как мною будут изучены все переменные. Кажется, это невозможно с некой блондинкой, которая разрушает мои стереотипы, привычки и, самое главное, мое равновесие.

Не имеет значения, что я провел здесь всю ночь. Эта энергия начала спадать вскоре после того, как я ушел от Мии.

Должен быть способ, которым я могу сдерживать эту энергию. Когда я кончал на ее миниатюрное личико, то подумал, что единственным решением было бы запереть ее, но она буквально представляет угрозу и при первом удобном случае оторвала бы мне яйца.

Теперь есть еще один вариант, который мне не особенно нравится, но он может быть единственным возможным.

— Ты сегодня выглядишь великолепно, — раздражающий голос Нилы выводит меня из задумчивости.

— Как и каждый день, — я хватаю ее за запястье двумя пальцами и отбрасываю ее руку.

Прикосновения – одна из самых отвратительных вещей, когда-либо изобретенных людьми. Я терплю их по необходимости и предаюсь им только тогда, когда задействован мой член.

— А теперь иди, — я подталкиваю ее к двери.

— Но…

— Я не буду трахать тебя, Нила. Иди и найди себе другой член. Хотя он не сможет удовлетворить тебя так, как мой, я уверен, ты переживешь понижение рейтинга.

— Ты такой придурок.

— Одержимость моим членом не внесет тебя в список десяти его любимых людей. К счастью, его не заводят отчаянные дырочки, — я закрываю дверь студии у нее перед носом и делаю пометку попросить уборщика больше не давать ей ключи.

Будет нелегко болтать с его членом, потому что Нила явно соблазнила его.

Мужчины, как правило, руководствуются своими низшими частями тела, и, хотя я принадлежу к позорному полу, но не разделяю их бессмысленных животных инстинктов.

Секс, как и все в жизни – это игра власти. Средство взять то, что я хочу, и свалить.

Точно так же, как прошлой ночью.

«Тогда почему ты хотел остаться после этого, Лэн?» – шепчет голос в моей голове, который, как я думал, я убил за его богохульные предложения.

«Чтобы получить больше от моей музы, – отвечаю я в ответ – мысленно, конечно, потому что я не сумасшедший. – О, прости. У тебя ее нет, поэтому ты не знаешь, что это значит. Устрой вечеринку жалости к себе и не приглашай меня».

Вот он и замолчал.

Отлично.

Надеюсь, он задохнется от сентиментальной ерунды, которую носит как талисман.

Я собираюсь покинуть студию, чтобы осуществить свой следующий дьявольский план, который может включать, а может и не включать в себя некую готическую Барби, когда мой телефон вибрирует на рабочем столе.

В ближайшее время я не получу награду «Сын года», но обычно я не игнорирую мамины звонки.

Я с усмешкой отвечаю на видеозвонок.

— Доброе утро самой прекрасной королеве.

Мама смеется, ее лицо сияет. Мы с Брэном унаследовали форму ее глаз, в то время как у Глин ее строение лица.

Астрид К. Кинг, согласно подписи к ее картинам, является причиной того, что у всех нас троих есть художественные гены, хотя у меня они самые сильные, смешанные с примесью хаоса.

Вскоре она прищуривает глаза.

— Почему ты умасливаешь меня первым делом с утра? Ты что-то скрываешь?

— Может быть, просто тот факт, что ты лучшая мама на свете?

Она снова смеется.

С моими родителями легко иметь дело, потому что я просто даю волю своему внутреннему мальчику, который действительно ценит их.

Хотя мама немного лучше отца. Он, по какой-то причине, все еще держит обиду за то, что я толкал Брэна и называл Глин ненужной, когда мы были детьми.

Поэтому я решил притворяться, что люблю их до смерти, и это, кажется, творит чудеса.

— Прекрати, серьезно, — она приходит в себя. — Мы давно не разговаривали.

— Последний раз был два дня назад.

— Все еще слишком давно. Вы все трое живете далеко от дома, а я просто скучаю по вам.

— Мы тоже скучаем по тебе, но мы с Брэном живем вдали от дома уже больше пяти лет.

— Легче все равно не становится, — она вздыхает с таким драматизмом, что может соперничать с актерами мыльной оперы.

А моя мама даже не из тех, кто драматизирует.

— Нам никогда не суждено было остаться, — говорю я, глядя на свою коллекцию глиняных статуэток, которые лежат вокруг, как призрачные куклы.

— Вонзи этот нож еще глубже, хорошо?

— Я бы не осмелился зарезать собственную мать, — я усмехаюсь. — Мы скоро навестим тебя.

В этом буквально весь смысл ее ужасного поступка.