Фарцовщик: уговор дороже денег. Том 3 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 46

Я покачал головой.

— Ничего не надо. Пусть ждет меня. И пустит в квартиру. Главное, выключи свет в ее подъезде. Придешь сюда и расскажешь, что случилось. Дам еще столько же.

Леша кивнул и вышел. Я остался в подъезде. Ждать пришлось долго. Я поднялся на переход между этажами.

Выключил свет на первом этаже. Глядел в окно над подъездом. Если Лешу схватят, хоть успею подготовиться. Если сюда придут менты, за моей головой.

Хотя убежать отсюда некуда. Вся надежда на изворотливость моего гонца.

Он должен уметь обходить ловушки. Потому что уже три года занимается сдачей квартир в аренду. И знает, как не попасть в капканы.

Через минут сорок под ногами прохожего заскрипел снег. Через грязное стекло в оконце я увидел силуэт Леши. Вроде один, без сопровождения.

Осторожно скрипнула дверь подъезда.

— Эй, ты здесь? — тихо прошептал Леша внизу.

Я спустился ко входу. Леша улыбался. Показал мне большой палец.

— Все в ажуре. Предупредил. Она живет в третьем подъезде, восьмой этаж, квартира семьдесят шесть.

Ну и отлично. Я отдал деньги, сказал Леше:

— Подожди здесь минут десять. Только потом уходи.

Леша кивнул. Я пожал ему руку и вышел из подъезда. И сразу отправился подальше от Чапаевской.

Тоже сделал большой крюк и подошел к дому Шахини с другой стороны. Подальше от дороги. В доме четыре подъезда.

Я ждал, что меня сейчас схватят. Вдруг Леша меня сдал. Но все спокойно. Я вошел в четвертый подъезд.

Лифт отправил на третий этаж. Чтобы сбить наблюдателей со следа. Если таковые есть.

А сам пешком поднялся на девятый. Чуток устал. Потом выбрался на крышу.

Всюду снег. Дворник давно не чистил. Между переходами натянуты черные жгуты проводов.

Я перешел к третьему подъезду и спустился на девятый этаж. Свет тут не горел, как я и просил Лешу. Я сошел вниз, на восьмой и постучал в семьдесят шестую квартиру.

Молчание. Я постучал еще. И только через минуту услышал голос Шахини:

— Кто там?

Я тихонько ответил:

— Это я, Витя.

Дверь отворилась. Шахиня не включала свет в коридоре. Приоткрыла дверь, на замке оставила цепочку.

— Это действительно ты, рыбхоз. Что такое? Не мог подождать до утра?

Я посмотрел вниз.

— Впустите меня. Здесь неудобно. Дело очень важное.

Шахиня подумала, потом прикрыла дверь и сняла цепочку.

— Ладно. Заходи.

Она стояла в махровом импортном халате, с распущенными волосами. Вместо глаз в полумраке коридора виднелись темные пятна.

Шахиня указала на коридор.

— Заходи на кухню. Смотри, без шалостей. Если пришел по пустякам, выгоню из города. Никакого магазина тут не откроете. Не дам житья.

Она зевнула. Я прошел по широкому коридору. Квартирка богатая. Сразу видно. Новые югославские обои, я на глаз определил.

В гостиной шкаф с выгнутыми ножками, с резными дверями, заполненный хрусталем и фарфором. Стол с белой скатертью, стулья с высокими спинками.

Кухня хоть и небольшая, но тоже с модным гарнитуром. Финский холодильник и плита. Чистенько и опрятно. Все на своих местах, сверкает, ни пылинки.

— Ну, что там у тебя? — Шахиня включила свет, села за стол.

Я благоразумно держался подальше от окон. Чтобы меня не увидели с улицы.

Так, а если за ней следят, может и на прослушку поставили? Хотя, не такая уж и важная птица. Но лучше не рисковать.

Мы перешли в ванную. Я включил воду в кране. Шахиня не возражала. Поняла, что тут что-то не так.

— Я не только работаю с минрыбхозом, — сказал я. — Еще я фарцую в Москве. По интуристовским гостиницам. Моя кличка Одиссей. Слышали про это?

Шахиня кивнула. Ничуть не удивилась.

— Конечно. Что я тебе, лыком шита? Я навела справки про тебя. Только недавно узнала. Тебя выжали из города. Мои старые знакомые. Ромин Саша и Зиновьев Гриша. Ты убежал, поджав хвост. И вот теперь лазаешь здесь. В моем городе.

Хм, она подготовилась. Молодец.

— А вам сказали, что у меня есть связи в Конторе? — спросил я. — Иначе как бы я работал в гостиницах?

Шахиня кивнула.

— Что-то такое слышала. Да ты бы и не мог так быстро подняться без помощи органов. Мне поэтому непонятно, как мои знакомые смогли тебя зажать. Или тебя кинули высокие покровители?

Я покачал головой.

— Там много чего. Не углядел. Я был в отъезде. Но это неважно. У меня есть для вас важная информация. Я могу рассказать. Но в обмен на сведения про Ромина и Зиновьева. Согласны?

Шахиня задумалась. Потом кивнула.

— Хорошо. Ты, говорят, очень скользкий, но слово держишь. Это действительно стоящая информация?

Я кивнул. И протянул ладонь:

— А мне нужна такая информация, чтобы зацепить ваших старых знакомых. Тем более у вас с ними тоже были проблемы, не правда ли? Так что жалеть не будете. Я правильно понимаю?

Шахиня пожала мне руку.

— Все верно. Если ты прищемишь им зад, я буду только рада. Договорились.

Ну и отлично. Тогда поехали. Вода текла из крана в фаянсовую ванну. С бульканьем утекала в слив. Достаточно шума, чтобы заглушить микрофон.

— Не знаю всех подробностей, — я наклонился ближе к Шахине. Она повернула ко мне ухо. Чтобы лучше слышать. — Но вы под разработкой КГБ. Вполне возможно, что в рамках антикоррупционной кампании, объявленной недавно правительством. Я думаю, что вас или кого-то еще из местного горкома сделают козлом отпущения. Может быть такое? Вы ощущали непонятные движения вокруг? В последнее время? Слежка, прослушка? Как ведут себя наверху?

Шахиня повернулась ко мне лицом, искаженным от ярости.

— Все верно. Так и есть. А я голову ломала, чего это Погосов вдруг уехал. Не сказал ни слова. Пропал и с концами. Как в воду канул.

Знакомая фамилия. Где я ее слышал?

— А кто это, Погосов? — спросил я.

Шахиня продолжала шипеть:

— Это ж мой покровитель. Первый секретарь горкома. Главная шишка тут. Поехал в обком. И исчез. Звоню Мискину, его шефу, а тот трубку не берет. Помощник сказал, времени нет… Значит, они знали. И ничего не сказали! А я, дура, думала, и вправду заняты.

Она отдышалась. Я молчал. Потом заметил:

— Вам сейчас лучше уехать из города. Бросить все. Залечь на дно. Пока не успокоится.

Шахиня выкинула вперед руку с острым красным наманикюренным коготком.

— Не бывать этому. Я тут королева. Этот город мой. Они меня не заставят отступить. Это ты вот сбежал из столицы. А я не такая. Я не побегу, поджав хвост. И это сейчас! Когда я хотела открыть новую баню с девочками! Вот ведь невовремя.

Мда. Женщина чуток переоценивает себя. Я бы не стал ссориться с государством в ее положении. И тем более открывать новые проекты.

— Этого достаточно? — спросил я. — За вашим домом, скорее всего, следят. Прослушивают телефоны. Опрашивают соседей. Следят за передвижениями. И скоро нагрянут с обыском.

Шахиня усмехнулась.

— Пусть только попробуют сунуться. Я им такое устрою, — она посмотрела на меня. — Но за предупреждение спасибо. Ценю. Что ты там хотел узнать про Ромина и Зиновьева?

Я небрежно спросил:

— Вы хорошо их знаете? Где они могли спрятать цех? Мне надо накрыть их.

Шахиня покачала головой.

— Я их знаю хорошо, но не знаю, куда они могли деть свои цеха. Но вот что я тебе скажу. Они жадные до невозможности. Но все стратегические решения принимает Зиновьев. И в этот раз он действует по-другому. Обычно ведь как бывает. Цели устраивают возле предприятий. На швейной фабрике или в цеху. Всегда так. Чтобы шить на месте, а излишки красть. И продавать самим. Чтобы экономить на сырье и работниках, — она подалась ко мне. — Вот только Зиновьев слишком умен. Он что-то говорил про другую схему в Москве. Когда цехи будут отдельно. По частям. А вот продавать хотел через торговые сети. И у него двоюродный брат работал в «Мосодежде», в руководстве. Басов Сергей. Понимаешь, что к чему?

Ах, вот оно что! Тогда понятно. В столице «черные ткачи» используют другой подход. Делают одежду в спрятанном цеху.