Сень (СИ) - Номен Квинтус - Страница 40

Прибыв на место, Петька быстро выяснил, что для жилья на МТС предоставляют работникам койку в деревянном балке, но ему — как бригадиру — был отдельный балок выделен. Да уж, далеко не то, о чем мечталось, однако зарплату платили исправно, а с продуктами было и вовсе замечательно. С работой было похуже, то есть много ее, работы, было, да и вкалывать приходилось часов по двенадцать в сутки — а выходной вообще давался раз в две недели. Правда, всем работникам давали витаминные напитки, отчего и двенадцатичасовая работа не сильно утомляла. Правда, когда Петька решил было не пить «вечерний напиток для лучшего сна», прикрепленная к МТС молодая врачиха тут же нажаловалась начальнику и тот устроил бригадиру экскаваторщиков нехилый такой втык, после которого у Петра Михайловича пару дней задница болела.

Работал он на экскаваторе-канавокопателе — и за три месяца прокопал им траншею аж в девяносто километров длиной. Это если от Иртыша смотреть, а если еще и с боковыми отводами считать, то далеко за сотню выйдет. Другие, не МТС-овские, бригады в эту траншею укладывали здоровенные глиняные трубы (для их перевозки прямо вдоль канавы узкоколейку проложили) — и получился такой огромный водопровод. В окончании которого Петька Раздобудько теперь копал очень немаленький пруд. Не сам копал, там ребята из его бригады, которые на ковшовых экскаваторах работали, землю рыли — ну а он этой работой руководил. И занимался ремонтом того, что на МТС ломалось — а ломалось там очень много чего: все же землю ворочать, причем такую, что не каждый трактор ее вспахать сможет, было не только людям, но и технике не очень-то и просто.

Зато появилось свободное время: ремонтом в летучке занимались по восемь часов, да и выходные теперь каждую неделю давались. И вот все это свободное время Петр Михайлович работал как проклятый — хорошо еще, что напитки, позволяющие хоть по шестнадцать часов работать, давать не перестали. К конце водопровода возле копаемого пруда как раз место для нового села и разметили, и каждый, кто желал здесь остаться, мог и место для дома присмотреть, и даже дом выбрать.

То есть дом-то особо выбирать было не из чего, всем ставили совершенно одинаковые щитовые домики «шесть на восемь», что тоже было неплохо. Но уж если тут всерьез обосновываться, то можно было и другой дом выстроить, каменный. В котором будет и отопление от общей котельной, и водопровод, и канализация… Причем дом можно было заказать работающей в селе артели, а можно и самому выстроить: все необходимое для такой стройки продавалось на базе, на окраине села и устроенной. А то, что село будет не хуже тещиного, уже стало совершенно понятно: пока МТС рыло канавы, артельщики уже построили дом правления колхоза (двухэтажное, богатое), клуб двухэтажный же, больничку не меньше той, что раньше в районе была, школу — в общем, явно село должно было стать зажиточным. А на МТС, куда Петьку пригласили тоже бригадиром, работы ожидалось много: вокруг степи непаханые до горизонта — и, как сказал новый начальник, все эти степи нужно было «обводнить».

Детьми семья Раздобудько пока не обзавелась, но в планах их числилось немало — так уж если можно и дом роскошный выстроить, и гарантированный заработок, чтобы семью прокормить, будет обеспечен, то почему бы и не перебраться сюда насовсем? Тем более что молодая жена ветеринарную школу как раз закончила, тоже без работы не останется…

По узкоколейке Петька добрался до Павлодара, где сел на самолет — и на следующее утро его в тамбовской деревне встречали жена и теща. А еще через день — просидев с женой над альбомом с проектами «рекомендуемых домов» и вроде бы выбрав самый для них подходящий — отправился обратно. Жена должна была к нему выехать через неделю: Петр Михайлович привез специальный ордер, позволяющий семьям принятых на работу в новые районы увольняться с прежних мест за пять рабочих дней. И в самолете Петька с удовлетворением вспоминал, как теща его исключительно «Петенькой» эти два дня и именовала. Зауважала, значит…

В начале сентября Всеволод Николаевич подготовил для Сталина доклад по результатам своего расследования. Вообще-то Иосиф Виссарионович считал, что Меркулов слишком «мягкий» для работы с преступным элементом, но в этот раз доклад его немало порадовал — хотя по нему серьезных оргвыводов вроде бы сделать и не получалось. Но и «несерьезные» — они тоже в копилочку пойдут:

— Это, конечно, довольно странно, но колхозное крестьянство слишком уж всерьез приняли весеннее выступление Никиты Сергеевича по укрупнению колхозов. Большинство почему-то теперь убеждено, что в самое ближайшее время будет проведено изъятие части земли приусадебных хозяйств, многое — очень многие — склонны так же считать, что и по отношению к домашней скотине будут введены серьезные ограничения. И это стало причиной, одной из главных причин, нежелания работать на колхозных полях: все старались по максимуму получить урожаи с приусадебных участков чтобы, продав продукты на рынках, получить как можно больше денег.

— Мне не кажется, что можно изыскать колхозника, сильно желающего денег получить поменьше…

— Тут иная мотивация: они, во-первых, потеряли заинтересованность в натуроплате по трудодням, ведь многие, если не большинство колхозников считают, что скотину им больше кормить не придется.

— Да, это весьма важное соображение…

— А во-вторых, многие заинтересованы в получении максимального количества денег чтобы, когда они переберутся в город, им было на что там обосновываться. Настроения на выход из колхозов очень сильные: люди не видят дальнейших перспектив для себя.

— И это в результате одной статейки этого… клоуна?

— Да. Ваше опровержение они восприняли как попытку скрыть истинные намерения правительства. Не все так восприняли, но довольно многие. Ведь Никита Сергеевич — Первый секретарь МГК, а на Украине он до сих пор сохранил огромное влияние…

— Да уж… предупреждала меня… Спасибо, Всеволод Николаевич. У вас есть предложения по скорейшему исправлению ситуации на селе?

— У меня есть, но, боюсь, они многим не понравятся.

— Но все равно вы мне их изложить должны. Слушаю вас.

— Чтобы колхозник поверил, что сказанное Хрущевым партией и правительством категорически не одобряется, было бы неплохо его снять со всех ответственных постов. И направить его куда-нибудь туда, где он сможет реальной работой показать, что он сам считает свои предложения ошибочными и старается…

— Хорошее предложение, и, скорее всего, единственно правильное в текущей ситуации. Я попрошу вас подготовить более развернутый доклад, рассмотрим его на пленуме ЦК. А пока подумаем о новом назначении…

Перед встречей с Таней Иосиф Виссарионович обстоятельно побеседовал со Струмилиным, который, среди всего прочего, предложение Меркулова насчет Хрущева горячо поддержал. Но в основном разговор шел вообще не об этом: главным вопросом года стал именно вопрос продуктовый:

— У Мао в Китае ситуация хуже некуда. Мало того, что там начнется настоящий голод, так еще товарищ Мао признавать не желает, что что-то идет не так, как ему хочется.

— Да, Таня мне говорила, что у него несколько… своеобразные методы управления. И столь же своеобразные способы назначения руководителей на местах. Сейчас крупным мировым поставщиком зерна остается только Америка…

— Они не продадут ни нам, ни китайцем ни зернышка. К тому же у Китая и денег на закупку продовольствия нет.

— У нас тоже нет, хотя немного мы все же изыскали. А на эти деньги можно некоторое количество зерна приобрести в Аргентине или в Канаде, у Андрея Януарьевича есть парочка совершенно французских компаний, которые смогут такую закупку произвести.

— Тогда вопрос, кому лучше зерно продавать, Италии или Китаю, мне не задавай. Ты мое мнение и так знаешь…

— Мнение свое можешь засунуть себе… сам знаешь куда. Завод в Павлодаре без станков импортных мы выстроить в состоянии?

— Вот теперь можно и поговорить. Я специально уточнил у одной белобрысой девушки, она говорит, что все станки, которые планировались к закупке в Италии или через нее, ее станкостроительные заводы и сами могут прекрасно сделать. Более того, если уж что-то совершенно импортное вдруг срочно понадобится, то у нее и деньги на это найдутся. Немного, но, по ее мнению, должно хватить на то, что мы сами пока сделать не сможем.