Сень (СИ) - Номен Квинтус - Страница 37

— Добрый день, Александр Евгеньевич. Если вы просто поздороваться зашли, то здравствуйте и до свидания. А если по делу, то я где-то через час освобожусь, можете пока чайку попить в соседней комнате, а заодно и мне заварите. Знаете как я люблю, покрепче…

Маршал Голованов уже знал, что что-то из медицины, над которым Таня трудится, только она сделать и может, а пока она работает, то отвлекать ее точно не стоит — так что он зашел в соседнюю комнату, нашел там чайник (электрический, стеклянный — такие в Москве считались страшным дефицитом и символом зажиточности), вскипятил воду, заварил чай. Попил чай, побеседовал о жизни с зашедшей тоже чаю попить девушкой, почитал лежащий на столике журнал «Работница». Еще раз вскипятил чайник, снова попил чай — но наконец Таня освободилась и зашла в комнату, где чуть не подпрыгивая от нетерпения ее ожидал «лучший летчик Дальней авиации».

— Так, значит вы по делу, — констатировала Таня очевидный факт. — И значит, чай для меня уже готов. А вы, гляжу, уже почти допили. Поэтому предлагаю пока я вас в чаепитии догоняю, расскажите, что вам вдруг срочно потребовалось. На здоровье можете не жаловаться, я про него лучше вас все знаю…

— Не буду жаловаться, потому что со здоровьем… я его не чувствую, а это значит, что ничего не болит.

— И это хорошо.

— Ну да. Танюша, я к тебе прибежал с очень большой просьбой. Не вели прогнать, барыня, пса своего шелудивого, окажи милость, выслушай мольбу.

— Оказываю, излагайте.

— Что излагать?

— Мольбу излагайте. У меня сейчас перерыв минут на сорок пять, так что постарайтесь уложиться. Честное слово, Александр Евгеньевич, я просто должна процесс завершить, уже вторые сутки пошли, часов семь всего осталось — а завалю работу, так все с самого начала придется повторять.

— Да все я, Танюша, понимаю. Просто тут ситуация такая, что на тебя у меня последняя надежда, вот и примчался. Бартини еще в сорок восьмом сконструировал самолет, который теперь срочно Василевскому потребовался. Тогда Туполев смог проект Роберта Людвиговича закрыть, ему для своего самолета моторов не хватало. А теперь Иосиф Виссарионович решил, что пусть он снова этим проектом займется — но под постройку самолетов распорядился выделить часть мощностей завода Бериева.

— Георгий Михайлович вроде сам конструктор не из последних.

— О том и речь. Они там друг другу мешать будут, а других заводов свободных вообще больше нет. Я и подумал: ты когда-то хотела свой, артельный авиазавод выстроить…

— Ну хотеть-то каждый может…

— Построй для Бартини авиазавод, а?

— Товарищ Главный маршал, я уже не маленькая фея, а всего-навсего директор фармацевтической фабрики.

— Теперь ты большая-пребольшая фея, а что может сделать твоя фабрика, мне даже Лаврентий Павлович рассказывал. И рассказывал, между прочим, с придыханием в голосе. И стоит тебе захотеть…

— Да, нужно только взмахнуть волшебной палочкой и… кстати, вы не знаете, где волшебные палочки продают? А то моя куда-то потерялась.

— Танюша, я с Георгием Михайловичем говорил, он сказал что вся оснастка под Т-117, то есть под самолет Бартини сохранена, частью она в Киеве валяется без движения, частью в Таганроге в ангаре пылится. И даже две полусобранные машины еще на металл не порезаны. Так что для нового завода по сути нужно лишь цеха заводские выстроить и кое-что из станков… Но ты же вроде товарища Сталина чуть не каждую неделю встречаешь, по фармацевтическим своим вопросам, может, он тебя послушает, поможет со станками? Я тебе могу список потребного хоть сейчас отдать…

— Я к товарищу Сталину станки просить не пойду. А вы действительно считаете, что такой самолет нам нужен?

— С Бартини я тоже уже говорил, по его мнению через год он сможет выкатить самолет, в полтора раза превосходящий по всем параметрам требования ВВС. Если вместо старых поршневых ему дать новенькие моторы Ивченко или хотя бы Румянцева. Я слышал, что у Румянцева есть мотор мощностью на винте в пять с чем-то тысяч сил…

— А я слышала, что у Володи есть уже мотор турбовентиляторный с тягой под семь тонн. Я, вероятно, Роберту Людвиговичу найдется о чем с ним поговорить. А чтобы разговор смысл имел… как думаете, поедет Бартини в Моршанск?

— Почему в Моршанск?

— Потому что там сейчас уже большое строительство ведется. Моршанский завод выделен под выпуск оборудования для «Фармацевтики», но пока он маловат, расширять его будем существенно. Ну а под шумок почему бы и авиазавод рядом не поставить? В Моршенске же в войну самолеты за этом заводе ремонтировали, значит руки у них из нужного места растут.

— То есть ты хочешь станки для авиазавода ставить из тех, которые на нынешний моршанский завод поставляются? Да ведь тебя за это…

— Я что, на диверсантку похожа? То есть что-то от диверсантки у меня есть, например внешность неприметная совершенно. Но вот так, в лицо, дурой меня еще никто не называл.

— Не называл, не называет и не называть будет. Просто станки-то все через плановиков проходят, а — хотя вроде лично тебя товарищ Струмилин и уважает, в основном за объемы растрачиваемых народных денежек — они тебе станки никак не родят.

— Не родят. Но часть станков могут и артельщики сделать, хотя и небольшую часть. А остальные… идемте со мной, я вам еще одну штуку покажу. Это недалеко, на первом этаже…

— Это что? — с опаской покосившись на жужжащий агрегат, поинтересовался Александр Сергеевич.

— Бытовой прибор, именуемый высокочастотной печью. В нем можно суп прямо в тарелке разогреть за минуту, или сварить что-то… да много чего. Новинка артели «Электробытприбор»

— А как эта печь поможет строительству самолетов?

— Ну, чайник электрический вы уже видели, стиральную машину тоже… кстати, они наладили выпуск и стиральной машины для домашнего использования, я вам подарю одну, жене ваше точно понравится. Ну так вот: я с набором таких электроприборов прихожу на любой станкостроительный завод и предлагаю поменять сверхплановый станок на дефицитные электроприборы, которыми профсоюз наградит особо отличившихся рабочих, ну или продаст им в заводском магазине. А чтобы они этот сверхплановый станок сделать могли, я им еще и бодрячка с тормозухой подкину в пропорции. Госплан на эти мои авантюры смотрит сквозь пальцы, я уже не один раз такое проделывала.

— А артели что скажут? Им же за все это деньги получить захочется.

— Они свое тоже получат. Есть общая артельная касса, в которой денежки на подобные случаи складывается. Из которой строительство жилья финансируется, помощь матерям и детям, прочее все — включая строительство новых заводов. Артельных, но вы, я гляжу, как раз про артельный авиазавод и говорили, или я не так поняла?

— Все верно ты поняла. Что мне Роберту Людвиговичу про завод сказать?

— Надеюсь, что к Новому году получится его ОКБ в Моршанск уже перевезти. Сколько у него народу-то уже трудится? Им же, наверное, еще и жить где-то захочется? Я на предмет того спрашиваю, сколько жилья дополнительного строить.

— Я тебе чуть попозже отвечу, сейчас просто не знаю. Тебе куда-то позвонить можно?

— Давайте так договоримся: я сама вам позвоню, или просто заеду — я же в Москве часто бываю. Скажем, в следующий понедельник, а не узнаете еще, так передоговоримся на попозже.

— С тобой всегда приятно разговаривать, потому что каждый раз ты меня удивляешь. Приятно удивляешь и сильно радуешь. Лучше в гости заезжай, мои обрадуются…

В конце августа Лаврентий Павлович на очередных посиделках пожаловался Иосифу Виссарионовичу:

— Я в последнее время начал сильно бояться нашей красавицы.

— И чем она тебя напугала?

— Да вот, ходит в гости почти каждую неделю, бумажки разные приносит.

— Страшные бумажки? По спецпроекту?

— Страшные, но к спецпроекту отношения не имеющие. То есть иногда имеющие, но чаще нет. Она приносит мне списки иностранных шпионов.

— Это… интересно. Раньше народ по одному, ну, максимум про двух шпионов писал…