Маленький Бизон - Фидлер Аркадий - Страница 31

Дядя задумчиво посмотрел на меня:

— Значит, ты, Маленький Бизон, крепко дружил с Косматым Орленком? Я тоже очень любил моего сына — больше всех на свете…

Раскатистый Гром по моей просьбе перевел мои слова Фреду. Я так крепко сжимал лук в руках, что они у меня одеревенели.

С возрастающим беспокойством смотрели мы на заходящее солнце и на ворога форта. Наконец мы заметили там какое-то движение. Из ворот начали выходить люди. Один, двое, трое… четверо… пятеро… Пять человек отделились от укреплений и мерным шагом направились к нам. Это были четыре индейца и одна белая женщина.

— Хо, хо, хо, хо! — тихонько запел дядя и вскочил на ноги.

В его голосе звучало непередаваемое радостное волнение. Нас тоже охватило ликование… Победа! К нам шли освобожденные из тюрьмы Орлиное Перо и три его товарища. Победа!

— Фред, уандерфул! — вырвалось у меня, но волнение сдавило мне горло.

Я отдал ему лук, и, по обычаю взрослых, мы пожали друг другу руку.

— Я буду всегда беречь его! — сказал Фред, закидывая лук за спину.

Пятеро подошли к нам. Расставание получилось коротким, мы должны были спешить. Мать Фреда обменялась рукопожатием с каждым из нас. Подойдя ко мне, она протянула мне небольшой пакет и листок, потом объяснила дяде, что на этом листке указан адрес ее усадьбы возле Нью-Йорка. «Когда Маленький Бизон подрастет, — сказала она, — он в любое время может приехать к Фреду и всегда найдет дружеский прием». Потом Фред и его мать пошли к форту, все время оглядываясь и дружески кивая нам.

Дядя и мать коротко, но зорко взглянули на освобожденных воинов, и Раскатистый Гром крикнул:

— В лагерь, скорей!

Мы пустились бегом. Молчавший до этого Пононка весело прыгал и заливался радостным лаем. Орлиное Перо схватил меня, посадил себе на спину и понес, весело напевая:

Везу славного молодца, хей-ха!

Дельно отличился он, хей-ха!

Будем его славить, хей-ха!

Ловкого нашего пловца, хиии!

Это была самая лучшая поездка в моей жизни, и я жалел, что до лагеря было так близко. По дороге я заглянул в пакет, который дала мне мать Фреда. Там было десять плиток шоколада. Я тут же дал по плитке Орлиному Перу и трем его товарищам — пусть поправляются после тюрьмы.

Когда мы достигли лагеря, большинство уже ждали верхом на конях, готовые к походу, остальные вскакивали в седла. Кто-то посадил меня на моего буланого. Семья за семьей трогалась с места, погоняя навьюченных лошадей. Воины ехали по бокам, несколько человек прикрывали нашу колонну сзади. Все были веселы больше, чем обычно при выступлении в путь: мы вернули своих воинов и, кроме того, шли на северо-запад, к родным местам.

Солнце уже закатилось, когда мы покинули миссурийские болота и вступили в прерии. Перед нами пылало вечерним багрянцем небо. Мы бодро и с надеждой смотрели в будущее.

ГОРЫ, СНЕГ И БЛИЗКАЯ СМЕРТЬ

Переходы наши могли показаться непосвященному человеку случайными скитаниями. Но они имели строго определенную цель: обеспечить жизненные потребности племени. Группа кочевала там, где можно было надеяться на хорошую охоту.

Пеммикана у нас теперь имелись достаточные запасы на всю зиму. Зато мы распродали в форте Бентон все наши меха и даже часть бизоньих шкур. А лето шло к концу. Было решено зимовать в этом году где-нибудь в Скалистых горах, в местности, изобилующей пушным зверем, и там поставить силки, капканы и ловушки.

Шли слухи, что на севере, в плоскогорьях Британской Колумбии, кое-где еще бродят табуны диких мустангов. У нас теперь не хватало лошадей, и вожди рассчитывали добраться до тех мест будущей весной или даже нынешней осенью, если позволит время.

После нескольких дней перехода на запад группа достигла подножия Скалистых гор. Мы были в местности, которую группа Сукси-сьокетук, ответвление племени ассинибойнов, считала своими охотничьими владениями. И действительно: индейцы этой группы вскоре появились вблизи нашего лагеря. Их вождь, Борись-Под-Ветер, с помощью знаков спросил наших, кто такие и зачем пришли сюда.

— Мы кочевые Сиха-Сапа*, черноногие, из прерий, — ответил Шествующая Душа. — Нашим единственным врагом является теперь только группа Окоток из племени кроу. Со всеми остальными мы живем в мире и согласии.

Нахмурив брови, вождь Сукси-сьокетук сказал с явным неудовольствием:

— Мы не ходим в прерии охотиться на ваших бизонов. Зачем же вы, черноногие, непрошенно пришли в горы, где обитают наши козы, горные бараны и лоси?

На это Шествующая Душа ответил:

— Погляди на эти мешки, что висят на конях и находятся под охраной наших женщин. Там лежат запасы пеммикана, нам хватит его на всю зиму. Мы хорошо обеспечены пищей. Нам не к чему заниматься незаконной охотой в чужих владениях. Не беспокойтесь о ваших лосях. Мы ищем в горах укромных мест, которые не принадлежат никому. Хотим лишь пройти через вашу территорию, и как можно быстрее. Совсем не собираемся тут охотиться.

— Ха! Нина вашты, ваштего! Амба ваштеч, Сиха-Сапа! (О! Хорошо, очень хорошо! Приветствуем вас, черноногие!) — воскликнул вождь группы Сукси-сьокетук.

Он пригласил нас сойти с коней и быть его гостями. Пока женщины его группы с помощью наших приготовляли ужин, старейшины сели вокруг общего костра и закурили «трубку мира».

— Плохие времена наступают! — начал вождь Сукси-сьокетук. — Говорят, Длинные Ножи истребили всех бизонов в южных прериях. Правда ли это?

— Правда! — ответил Шествующая Душа. — Бизоны с юга уже не приходят к нам, как несколько больших солнц назад. Тех бизонов, которых нам удалось подстрелить этим летом, мы встретили случайно далеко на севере. Там их всегда было немного, а теперь стало еще меньше.

— В горах не так плохо. У нас тут много лосей и оленей-вапити, есть медведи, козы, бараны… Но, несмотря на это, тяжелая забота легла на наши сердца…

— Почему?

— В трех днях пути отсюда, вон в том направлении, — и вождь Сукси-сьокетуков показал рукой на юго-запад, — засело много Длинных Ножей. Два больших солнца назад там было всего несколько человек, а сегодня их несколько сотен. Они захватили много плодородных долин и беспрерывно копают там землю. Они находят в ней золото. Это очень злые и жестокие люди. В той местности они извели всех зверей и всю дичь, а каждого индейца, который им подвернется под руку, беспощадно убивают. Они его даже не спрашивают, друг он или враг. Кто нам поручится, что завтра эти страшные люди не придут и сюда?.. Как черной оспы, избегайте тех мест!

Наши старейшины поблагодарили вождя за это дружеское предостережение. Потом все смолкли в горестной задумчивости: очень уж быстро сокращался наш мир — прекрасный мир индейских владений. Только тогда, когда женщины принесли еду, настроение немного поднялось и все оживились.

Вождь группы Сукси-сьокетук* показал рукой на вершины гор, уже покрытые снегом, и стал рассказывать:

— Наша группа происходит из того района. Там скрывались мы, а прерии всегда были перед нами. Индейцы прерий говорили о нас, что мы обладаем мудростью осмотрительных зверей, так как всегда остаемся в укромных гористых местах. Там веет здоровый, освежающий ветер.

— Наши ручьи и реки прозрачны, как небо, — сказал другой Сукси, — в них много форели. Горы были нашим убежищем. Но разве даже эти горы защитят нас завтра от хищных Длинных Ножей?

— Хо, — отозвался еще один Сукси, — мы, индейцы гор, не раз наводили страх на племена в прериях, но мы не так мудры и прозорливы, как они. Когда мы вступали на военную тропу, шаг наш был похож на шаг неразумного зверя. О да! — И он изобразил движения, напоминающие неуклюжее топтанье медведя и идущую вперевалку утку. — Зато вы, черноногие, — продолжал он, — ходите скоро и легко, как волки, и хитро, как лисицы. Видите все вокруг, а сами остаетесь незамеченными…

Он показал, как ловко ходят черноногие — совсем иначе, чем ассинибойны, к которым принадлежала группа Сукси. Раздался общий веселый смех. Дружеская беседа длилась до самого рассвета.