Комдив (СИ) - Берг Александр Анатольевич - Страница 23

— Значит герр оберст, кроме места расположения русского полевого госпиталя вы ни чего толком не знаете?

— Герр генерал, наши разведывательные группы понесли большие потери, практически все они перехватываются русскими.

— Почему тогда русские чувствуют себя в нашем тылу, как у себя дома⁈ Вы смогли выяснить, как они просачиваются к нам?

— К сожалению нет, они внезапно появляются уже в нашем тылу и затем так же внезапно исчезают, все попытки их выследить ни к чему не привели.

— Но почему тогда вы хотя бы не уничтожили русский полевой госпиталь? У вас есть артиллерия, нанесите массированный артиллерийский удар по русскому госпиталю.

— Боюсь герр генерал, но такой приказ откажутся исполнять.

— Не понял, что значит откажутся исполнять⁈

— Герр генерал, вы на Восточном фронте человек новый, тут есть своя специфика. Против нас действует русская 5-ая ударная армия, а в её составе дивизия русского оберста Прохороффа.

— И что с того, причём тут русский оберст?

— Год назад, когда наши доблестные войска захватили русский город Тернополь, то в трёх городских госпиталях нашим солдатам русские дали три письма написанные тогда ещё гауптманом Прохороффым. В письмах было его предупреждение не трогать русских раненых и медперсонал.

— И что?

— Тогда над этими письмами просто посмеялись, русских раненых убили, часть медперсонала тоже, и сами заняли эти госпиталя, а спустя неделю все три госпиталя были вырезаны. Всех убили холодным оружием, а главврачам отрезали головы и оставили записки. Что нас предупреждали. В течении нескольких недель почти треть наших медиков вместе с находившимися при них ранеными были уничтожены. Русские целенаправленно бомбили, обстреливали и сжигали наши госпиталя и медицинские колонны, в итоге самому командующему пришлось посылать к русским своего парламентёра с предложением прекратить уничтожать медиков и раненых. Русские согласились, но предупредили, если мы снова примемся за обстрелы госпиталей и санитарных колон, то они возобновят целенаправленное уничтожение наших раненых и врачей. Оберст Прохорофф, который нам противостоит и так устроил тут настоящий ад, это его диверсанты тут орудуют, а если тронуть ещё и русских раненых, то тогда все причастные к этому будут уничтожены. Если вы будете настаивать на таком приказе, то я даже не исключаю того, что вас могут убить собственные солдаты, или что бы спасти себя, просто передадут русским, заявив, что это вы отдали приказ обстрелять их госпиталь. По крайней мере после того, как один раз наши бомбардировщики разбомбили русский госпиталь, через пару недель этот аэродром был не просто уничтожен русскими, они вырезали всех до последнего человека и опять в основном работали холодным оружием. Командованию штафелем отрезали головы и положили рядом бумагу с пояснением, что бомбить госпиталя нельзя. Теперь обстрелы русских госпиталей или санитарных колон табу, ни кто не хочет специально привлекать к себе внимание головорезов оберста Прохороффа.

Генерал фон цур Мюлен от такого просто офанарел, он и представить себе не мог, что солдаты вермахта кого то боятся или способны проигнорировать приказ вышестоящего начальника. Однако начальник штаба дивизии, уже пожилой оберст не производил впечатление труса, и его рассказ он не мог представить себе и в страшном сне. Однако его предшественник бесследно исчез, а его охрана была уничтожена и по рассказу оберста по ночам тут совсем не безопасно, если бесследно исчезают не просто часовые, а целые патрули, а небольшие подразделения вообще могут вырезать. Во Франции и близко не было такого, решив пока не гнать сгоряча, генерал решил выехать на позиции и лично их осмотреть. Снова под усиленной охраной он выехал к передовой, но вскоре кортеж остановился и дальше они пошли пешком. В этой поездке его сопровождал начальник разведки, а остановились они примерно за полкилометра от передовой. Дальше пошли сначала просто по улицам, а потом по крытым ходам сообщений и через дома, пока они не оказались на батальонном наблюдательном пункте.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Прошу вас герр генерал, только убедительная просьба, не высовывайтесь, это очень опасно, русские снайпера охотятся за всеми подряд.

— Ещё и русские снайпера, а вы не пробовали их уничтожить?

— Пробовали.

— И какой результат?

— Четыре наши снайперские команды были уничтожены, а русские по-прежнему охотятся на всех, кого только видят.

Чёрт знает что, теперь ещё и русские снайпера, прильнув к спрятанной в глубине комнаты стереотрубе, это что бы не выдать себя блеском линз на солнце, фон цур Мюлен стал изучать русские укрепления. Дом прямо перед ним был уничтожен и вид открывался отличный, прямо напротив, метрах в двухстах стоял полуразбитый дом, первый этаж которого был заложен кирпичами, оставив только узкие бойницы. Вот из одной такой бойницы коротко татакнул ручной пулемёт и снова затишье. Ряды разрушенных строений и сгоревшие коробки немецкой техники, правда тел солдат не видно.

— Майор, — Обратился генерал к командиру батальона. — почему тут нет тел солдат?

— Русские не препятствуют нашим похоронным командам забирать тела погибших при штурме солдат. Жара, видимо им самим не хочется нюхать вонь разлагающихся тел, а мы иногда находим ещё живых солдат, так что на это время происходит затишье и даже русские снайпера замолкают.

Чёрт знает что, ещё раз повторил генерал, расскажи об этом кому из знакомых, так ни кто ему не поверит, но судя по всему это правда. Господи, за что мне всё это, почему именно меня выдернули из благословенной Франции и отправили в этот ад. Вернувшись в штаб, генерал ещё раз обдумал всё услышанное и решил не искушать судьбу приказом по нанесению артиллерийского удара по русскому госпиталю. Всё же надо прислушаться к старожилам, по крайне мере не стоит сходу настаивать на своих приказах, пара приятелей, которые приезжали к нему в Марсель в отпуск с восточного фронта рассказывали настоящий ужас. В отличии от всех других, русские бились фанатично и основные потери Вермахт нёс именно на Восточном фронте. По крайней мере пока он точно во всём не разберётся не стоит рубить с плеча, да и начальник штаба не будет ему откровенно лгать, в конце концов он всегда успеет приказать накрыть русский госпиталь огнём.

Постепенно жизнь потекла однообразно, линия фронта в Сталинграде стабилизировалась, и все попытки немцев оттеснить нас к Волге провалились. Наши соседи после начальственного пенделя от комфронтом тоже принялись выстраивать оборону на подобии моей, так что теперь я был спокоен за свои фланги, немцы на время тоже затихарились, то что они прекратят попытки нас выбить из Сталинграда я не верил, но пока стало тихо. И вот внезапно к нам приехал корреспондент Комсомольской правды, ну корреспондент и корреспондент, что тут такого спрашивается, а всё дело в личности самого корреспондента. К моему несказанному удивлению это оказался сам Аркадий Гайдар, на сколько я знал, он погиб в начале войны попав в окружение, когда именно и где без понятия, а тут он сам, собственной персоной живой и здоровый.

В реальной истории Аркадий Гайдар погиб 26 октября 1941 года недалеко от села Лепляво Черкасской области Украины, однако действия нашего героя и тут изменили историю, в следствии чего Аркадий Гайдар не погиб.

Гайдара знали многие, популярный детский писатель, к тому же вышедший в 1940 году фильм «Тимур и его команда» смотрели практически все, так что вокруг него сразу образовалась группа почитателей. Мне же Гайдар показался простым человеком, он с интересом слушал моих бойцов, которые рассказывали ему о своих боях. Гайдара сводили на передовую, он делал снимки наших и немецких позиций и даже отличился при отражении немецкой атаки. Хотя в последнее время наступило относительное затишье, но временами немцы предпринимали попытки прорвать нашу оборону. Как раз такая попытка и произошла, когда Гайдар был на передовой, я его не сопровождал, но с ним был мой порученец. Гайдар с ним как раз вышел из комнаты оборудованной, как огневая пулемётная точка, когда в амбразуру влетел немецкий малокалиберный снаряд. Как на флоте бывает «Золотой выстрел», это когда снаряд попадает в крюйт-камеру, так и тут 37 миллиметровый снаряд попал точно в амбразуру и разорвался позади троих бойцов. Сразу среагировавшие на раздавшийся взрыв Гайдар с моим порученцев мгновенно вернулись назад и увидели лежавших на полу бойцов и неповреждённый Максим в амбразуре. Подскочив к пулемёту, Гайдар открыл убийственный огонь по пошедшим в атаку немцам, а мой порученец стал у него на это время вторым номером. От Максима Гайдар оторвался только тогда, когда в комнату прибежали новые бойцы, которые его и сменили у пулемёта. Гайдар пробыл у меня больше недели, излазив все позиции, а вскоре в газете «Комсомольская правда» вышел его очерк «В развалинах Сталинграда», где он подробно, с фотографиями описал наши будни, и как мы защищаем город имени Сталина. Я кстати по итогам того боя представил Гайдара к ордену красной звезды, который он очень быстро и получил, чему можно было не удивляться. Человек он был известный, а подвиг реальный, уже на следующий день весь фронт знал, как Гайдар лично отражал немецкую атаку, встав к пулемёту на место погибшего расчёта. А в остальном всё было относительно спокойно, мои потери в живой силе и технике были относительно небольшими, в городе бронетранспортёры использовались мало, да и под прямой огонь противника я их не ставил, нашей главной задачей было отвлечение на себя максимального количества немецких войск. Вскоре между нашими позициями пролегла линия сплошных разрушений, да и дома, где мы укрепились, тоже в большинстве своём были полуразрушены. Так постепенно наступила осень, а за ней и зима, немцы за всё это время так и не смогли продвинуться вперёд ни на метр, кстати мирных жителей в городе не осталось, всех их эвакуировали, как и предприятия. Вот так всё и продолжалось до 13 ноября 1942 года, когда согласно операции «Уран» советские войска не нанесли мощные фланговые удары по группе армий «Б», в результате чего и как и у меня, в полное окружение попала 6-ая немецкая армия генерала танковых войск Паулюса.