Бонапарты. История Французской империи - Нонте Серж - Страница 18

А незадолго до того, как это странное письмо было написано, вблизи острова появился и стал на рейд быстроходный американский парусник, что вызвало большую тревогу у англичан. Дело не только в том, что само поведение парусника вызвало их подозрение, но и в том, что в случае каких-то осложнений ни один из бывших поблизости английских кораблей не смог бы угнаться за «американцем».

Вполне вероятно, что на этом корабле на остров прибыл двойник Робо и уехал сам Наполеон.

Но двойник (таково уж его предназначение) должен был умереть. Это было важно как для самой «наполеоновской легенды», так и для спасения участников побега от преследований.

Это может показаться удивительным, но двоюродный дядя Наполеона кардинал Жозеф Феш и мать императора Летиция осенью 1818 года и в 1819 году действительно были уверены, что узник острова Святой Елены сумел спастись бегством. Именно поэтому они отвергли возможность направить к Наполеону первоклассных медиков, что было связано с немалыми расходами, и послали взамен лишь молодого доктора Франческо Антоммарки.

Если быть точным, то сначала у Наполеона был врач-британец по имени Барри О’Мира. И, кстати, это именно он диагностировал у ссыльного начинающееся воспаление печени, но губернатор острова генерал Хадсон Лоу и слышать об этом не хотел. Он бы, наверное, не возражал, если бы знаменитый пленник просто исчез куда-нибудь и не доставлял бы ему больше проблем. Барри О’Мира так и не смог ничего добиться своими заявлениями и был вскоре отозван. Нужна была замена, но на сей раз врач не должен был быть англичанином. Вот 20 сентября 1819 года на остров и прибыл Франческо Антоммарки. Он родился на Корсике, как и его пациент, но по специальности он был… патологоанатомом.

Историк Жильбер Мартино, работавший хранителем архива Наполеона на острове Святой Елены, называет его «бывшим ассистентом в анатомическом театре, ничего не смыслившим в медицине»57. Как говорится, отличный выбор! Мадам Летиция, ничего не жалевшая для своих детей, конечно же, не хотела тратиться на лечение какого-то двойника, подменившего ее великого сына.

Послушаем теперь другие доводы сторонников этой теории, например, Томаса Уиллера, автора книги Who Lies Here? A New Inquiry Into Napoleon’s Last Year («Кто покоится здесь? Новое исследование о последнем годе Наполеона»), изданной в Нью-Йорке в 1974 году.

Автор книги подчеркивает, что у Наполеона уже имелся опыт незаметного исчезновения с острова – побег в 1815 году с Эльбы. Подготовка к этому бегству включала использование приемов, позволивших обмануть вражеских лазутчиков, которых подсылал к Наполеону британский комиссар на Эльбе Кэмпбелл. То же самое делал и губернатор острова Святой Елены генерал Хадсон Лоу, просто помешанный на шпионаже.

Поскольку секреты приготовления к бегству с Эльбы так и не были раскрыты, их повторили на Святой Елене. Трудно поверить, что такой человек, как Наполеон, был готов смириться со своей участью. Он решил покинуть остров, но так, чтобы тюремщики и после его бегства не догадались об этом. Наполеон совершенно сознательно обострял отношения с английским губернатором и его чиновниками, разыгрывая сцены гнева – с тем, чтобы держать своих стражников подальше от Лонгвуда…

Бонапартисты не раз делали попытки организовать бегство Наполеона. Одну из них, в частности, предприняла его бывшая любовница Полина Фурес, которой после разрыва Наполеон нашел нового богатого мужа – отставного офицера Анри де Раншу, тут же сделанного консулом в испанском Сантандере, а затем в Швеции.

Графиня де Раншу (как стала именовать себя Полина) в 1816 году приехала в Рио-де-Жанейро со своим любовником Жаном-Огюстом Белларом и купила там корабль, предназначавшийся для спасения Наполеона. Несмотря на неудачу этой попытки, Полина еще долгое время продолжала действовать вместе с другими бонапартистами в Бразилии и умерла 18 марта 1869 года, пережив Наполеона почти на полвека.

Наполеон получал от своих сторонников еще несколько предложений о побеге (широко известен, например, предлагавшийся вариант спасения на подводной лодке изобретателя Роберта Фултона). Но он неизменно отвергал их. Не потому ли, что имел в запасе другой, более надежный вариант?

К сожалению, версия о подмене Наполеона на Франсуа-Эжена Робо не подтверждена никакими доказательствами. Все документальные свидетельства, которые приводились ее приверженцами (например, запись в архиве Балейкура о том, что тот умер на острове Святой Елены), при проверке оказались вымыслом.

Страдает версия и явными противоречиями. Робо, в частности, уехал из Балейкура в конце 1818 года, между тем болезнь, которая свела в могилу Наполеона, обнаружилась еще за год до этого, в октябре 1817 года. Да и бумаги, которые писал и диктовал Наполеон в последние годы и даже месяцы жизни, свидетельствовали о знании множества подробностей, которые могли быть известны только императору, а никак не его двойнику.

Что же касается человека, убитого в Шёнбруннском замке, то в 1823 году Наполеон достиг бы 54-летнего возраста, и вряд ли этот не отличавшийся атлетическими данными человек мог бы перелезать ночью через высокий каменный забор, окружавший замок.

Но все же главным аргументом, подтверждающим версию о том, что в 1821 году на острове Святой Елены был захоронен не Наполеон, а кто-то другой, является гипотеза французского журналиста и историка Жоржа Ретиф де ля Бретонна, развитая в последние годы исследователем наполеоновской эпохи Брюно Руа-Анри.

Суть этой гипотезы, сделанной Ретиф де ля Бретонном в 1969 году в книге Anglais, rendez-nous Napoléon («Англичане, верните нам Наполеона»), состоит в том, что англичане якобы подменили тело умершего Наполеона или того, кто выдавал себя за Наполеона, трупом бывшего домоправителя императора Франческо Киприани. В 1818 году этот корсиканец, родившийся в 1773 году[6], был уличен в шпионаже в пользу англичан и исчез при таинственных обстоятельствах. Во всяком случае, его могила на острове так и не была обнаружена. По мнению французского историка, в 1840 году в Париж были торжественно перенесены именно останки этого самого Киприани, а не Наполеона (от себя добавим: или того, кто выдавал себя за Наполеона).

В подтверждение своей гипотезы Ретиф де ля Бретонн приводит несколько доводов, важнейшими из которых являются отсутствие в 1840 году некоторых элементов униформы и наград покойного по сравнению с тем, что у него было в 1821 году. В частности, указывается на отсутствие одного из орденов, перечислявшихся камердинером Маршаном, и шпор, которых не увидел ни один из участников эксгумации в 1840 году, хотя в 1821 году они были.

В «Мемуарах» Маршана четко сказано, что на императоре была «зеленая униформа с красной отделкой гвардейских егерей, украшенная орденами Почетного легиона, орденом Железной короны, орденом Воссоединения, знаком Большого орла и лентой Почетного легиона». В 1840 году ордена Воссоединения на мундире покойного не было. Тот же Маршан отмечает, что на Наполеоне были «сапоги для верховой езды», то есть со шпорами. Также на наличие шпор указывает и генерал Бертран. В 1840 году сапоги были уже без шпор. Кроме того, положение вышеупомянутых знаков отличия, описанных всегда точным генералом Бертраном, было существенно нарушено.

Брюно Руа-Анри, продолжающий дело Ретифа де ля Бретонна, также уверен, что в Доме Инвалидов в центре Парижа торжественно покоится не Наполеон. Доказательствам этого полностью посвящена его книга L’énigme de l’exhumé de 1840 («Тайна эксгумированного в 1840 году»), вышедшая в Париже в 2000 году.

Доводом Руа-Анри, дополняющим вышеперечисленные доводы, является анализ положения коленей императора при эксгумации. Они были чуть согнуты – якобы для того, чтобы поместить тело в узкий гроб. Но гроб имел длину 1,78 м, а рост Наполеона составлял 1,69 м, то есть никакой необходимости сгибать колени не было! Остававшиеся 10 см, даже если оставить 4 см на высоту каблуков, вполне позволяли телу императора лежать, вытянувшись во весь рост. И он лежал во весь рост в 1821 году, и никто из свидетелей захоронения ни разу не отмечал подобной проблемы.