Одиннадцатая заповедь (СИ) - Астахов Андрей Львович - Страница 46

- Нет. Ты парень взрослый, должен все сам понимать.

- Я и понимаю.

- Ага, - Дед выпил свою порцию, полез за сигаретами. - Плохо, что еды у нас нет. Долго не протянем.

Я промолчал. Дед тоже ничего не сказал, молча делал затяжку за затяжкой. Костер разгорелся, обломки стульев и доски в огне дружно потрескивали, и я почувствовал, что начинаю согреваться. Вот только от выпитой водки аппетит некстати разыгрался.

- Ты прежде бывал в Припяти? - внезапно спросил Дед.

- Бывал, - отозвался я, помолчал немного. - Один раз.

- Как нога?

- Нормально. Инвалидом не стану.

- Еще по одной надо пропустить, для сугреву.

- Что предлагаешь? - спросил я.

- Надо с Яриком решать. - Дед помолчал. - Я план Припяти примерно знаю. Мы где вышли из туннеля? Чуть южнее лаборатории внешней дозиметрии, на контейнерной площадке. Думаю, там в свое время все грузы из Зоны проходили дозиметрический контроль. Это уже городская черта. Если идти на восток, выйдем к улице Курчатова, а там и до центра недалеко.

- И в центре нас быстро монолитовские снайперы грохнут, - ответил я.

- Ну, у меня вопрос решенный. - Дед выбросил докуренный бычок в костер, зажег новую сигарету. - Снайперы, не снайперы, все едино. Уже стемнело, так что иду в "Ивушку" и забираю Ярика. А ты можешь здесь подождать.

- Пойдешь ночью? Один, в Припяти? Да ты сумасшедший!

- Других вариантов все равно нет. ПНВ мне в помощь, чай, не заблужусь. А ночью этих говнюков легче врасплох застать.

- Ты даже не знаешь, сколько у Бульдога людей.

- Я знаю, что Ярик у них, остальное значения не имеет. Я ведь тоже вроде тебя, по чужим сценариям живу.

- Это ты к чему сказал?

- К тому, что жить для себя у меня лично никогда не получалось. Три вещи мешают - Честь, Долг и Приказ.

- Эх ты, хватанул! - Я с интересом посмотрел на Деда. - Это тебе в армии вкус к громким словам привили?

- Не только. Но ты прав - я боевой офицер, а у нас свои представления о жизни. Тебе не понять.

- Хочешь сказать, я тупой? Или совести у меня нет?

- Ты это, не горячись, я тебя не хочу обидеть. Каждый живет по своим законам и правилам, это нормально. Я пришел, куда хотел, и буду делать то, ради чего прибыл в Зону. А там видно будет.

- Жрать охота, - я посмотрел в угол, на скелет в несуразно-огромных резиновых сапогах. - А с чего ты решил, что я по чужим сценариям живу?

- Так все мы так живем. Хочешь сказать, у тебя по-другому?

- Да нет, наверное, все, как ты говоришь. Я и в Зону в свое время пришел, чтобы свободным стать. Чтобы самому решать свою судьбу.

- Я тебе так скажу, парень - свободы все хотят. Только понимают ее по-разному. Свобода как баба: один хочет видеть ее ласковой, домовитой и постоянной, а другой - красивой распутной стервой с большими сиськами, которая вечно впутывает тебя в неприятности. И тогда ты сам решаешь, с кем ты - со свободой своей, или с честью, долгом и совестью в душе.

- Ты что, политруком был?

- Нет. Был бы политруком, я б тебе сейчас про борьбу с империализмом рассказал и про всемирно историческую роль Коммунистической партии, ведущую все человечество к светлому будущему, - Дед взял СВД, проверил прицел. - Просто мужику без Чести, Долга и Совести нельзя. Не мужик это будет, так, существо, которое живет без смысла и пользы. Ни Богу свечка, ни черту кочерга. Вроде того перца с черным маникюром, про которого я рассказывал. Хотим мы с тобой, или нет, а в основе мужского бытия эти три понятия лежат. А у военных еще приказ есть. Коли получил приказ, выполни, даже если придется яйца в тисках зажать. Умри, а выполни. Такая вот тебе политинформация.

- Красиво говоришь, - я начал злиться. - Но только я тебе ничем не обязан. Ты сам мне в напарники набился, хотя я предупреждал, что дело поганое. Я тебя за собой не тащил. И долгов у меня перед тобой нет, и перед Яриком твоим.

- Все верно, парень, ничего тебе от меня не надо. Не хочешь идти со мной - твое право. Оставайся здесь и сам ищи выход. Путь из Припяти знаешь, авось, выберешься без моей помощи.

- Выходит, я по-твоему, сволочь? - Я разозлился по-настоящему. - Или вошь ничтожная? А ты у нас весь такой из себя правильный, да? Ты мужик, а я нет?

- Я-то думал, ты меня понял, - вздохнул Дед. - Хрень ты сейчас говоришь, Андрюха, и сам это понимаешь. Еще раз повторяю - это не твоя война. И морального права тащить тебя с собой у меня нет. Коли грохнут тебя, на моей душе до конца дней несъемный камень лежать будет.

- Тогда ты чего за мной поперся?

- Потому что был у меня интерес с тобой идти. Я уже объяснял, повторяться не буду. - Он встал, потянулся за рюкзаком. - Короче, пошел я.

- Погоди, - я поднялся, стряхнул с комбинезона пыль, взял автомат. - Я с тобой. Нет у меня желания оставаться одному. И пожрать нечего.

- Я почему-то и не ждал другого ответа. - Платов протянул мне руку. - До конца?

- Ага. Давай уж, веди, Сусанин. А то передумаю...

***

В ночном городе всегда есть что-то таинственное, мистическое. Накрытые ночной темнотой, пустынные, освещенные только луной или уличными фонарями, даже знакомые улицы, по которым ты раз за разом ходишь днем, кажутся необыкновенно изменившимися, полными загадок и тайных угроз. Чего уж о Припяти говорить! Это почитай центр Зоны, и что тут может таить ночная прогулка, даже думать не хочется. Но выбора у нас не было, и мы медленно и осторожно шли по мертвому городу к центру, к базе наемников.

Ночь была погожая, ясная, хоть и ветреная, настоящая украинская майская ночь, полная луна красовалась в обрамлении темных облаков, ярко освещая ночные улицы. Эх, так и вспоминаются гоголевские "Вечера на хуторе близ Диканьки"! Но обстановка была совсем не романтическая. Начать с того, что даже яркая луна не спасет, если нет прибора ночного видения, а у меня его не было, и я вынужден был следовать за Дедом и во всем на него полагаться, что весьма меня напрягало. Нет, натурально, Дед отличный боец, но сталкер неопытный, а вот аномалии штука очень коварная, проглядишь какую-нибудь - и все, путешествие окончено. Этих самых аномалий в Припяти было завались, и на любой вкус. Уже на выходе со двора, где находилась котельная, мы увидели большую "Жарку" - благо, в темноте она становится заметнее, чем при солнечном свете, время от времени вокруг факела появляется призрачное голубоватое сияние, да искры от нее летят, а эта "Жарка" еще и гудела, как включенный ацетиленовый резак. Обошли, направились дальше, по улице, буквально усыпанной между растущими по обочинам деревьям мелкими "Трамплинами". Чтобы не попасть в аномалии, приходилось идти посередине дороги,волей-неволей подставляясь под выстрел из соседних домов. Нервы мои совсем разыгрались: мне казалось, что из черных окон многоэтажных громад, нависавших над нашими головами с обеих сторон, за нами наблюдают сквозь оптику хороших прицелов очень внимательные и очень недобрые глаза, и от этого сердце колотилось, и ноги подкашивались. За одним из домов мы увидели "Теслу" - аномалия с жужжанием и потрескиванием прогуливалась взад-вперед по проводам между двумя покосившимися столбами. Еще был здоровенный "Холодец", почти перекрывший нам путь. Впрочем, мы легко преодолели это неприятное препятствие по поребрику и без приключений добрались до пересечения улиц Курчатова и Лазарева. Здесь устроили маленький привал, укрывшись в подъезде одного из домов, выходившем прямо на перекресток.

- Тихо как! - шепнул Дед. - Прямо в ушах звенит.

- Сплюнь, - я поправил сбившийся на сторону гранатомет, в сотый, наверное, раз вытащил и вставил обратно в автомат магазин. Мне не хотелось, чтобы Дед заметил мою нервозность, но понимал, что скрыть ее невозможно. И еще, меня злило, что Дед был спокоен. Совершенно, мать его, спокоен. Он будто вечернюю прогулку перед сном совершал. Еще и закурил, стервец.