Махинации самозванца - Романов Илья Николаевич - Страница 10

Я не настолько наивен, чтобы отчасти не разбираться в людях. Старосты моих деревень – это бывалые, состарившиеся бойцы. Это было видно по ним. Пограничье неженок не любит. Один калека, нет правой руки. Второй старик с лицом, покрытым рваным шрамом. Третий совсем старый, без левого глаза и части носа. Теперь мне понятно, почему я не видел их раньше на стене. Они своё уже отвоевали…

Агир был не дурак. Он делал ставку на верных ему людей, умеющих держать меч в руке. Пограничье других не терпит. Но старый барон своё уже отжил. Просчитался. Привык к людям воинской чести и потому подох от невоинской подлости.

– Давайте ко мне. – сказал я, сходя с трона. – Гумус! Метнись за выпивкой… С чем пришли, уважаемые?

Мы сидели на широкой ступеньке рядом с моим троном и передавали малый бочонок по рукам. Малый, потому что в нём, по моим прикидкам, только пять-шесть литров пива. Сразу скажу, предложение от Хелрика использовать кубки я отмёл. Братину ещё никто не отменял. Все разговоры о том, зачем пришли, я пресёк до тех пор, пока бочонок не был пуст.

Шакарбек из Малых Холмов, Аран – староста из Оплота, Герт – староста из Норы, да и более молодой староста Озрик из Пашни – не отказались от халявной выпивки. Имя пятого я не запомнил. Последний не из когорты воинов, слишком сильно ужимался, боялся меня, никак себя не проявил. Побоялся даже выпить вместе со всеми. Когда опомнился, увидел, что я ничего его коллегам старейшинам не сделал, то мы всё уже допили.

– Распили и хватит, – подытожил я, когда Аран добил последнюю каплю из бочонка. Кто бы мне сказал, что бочонок можно держать одной рукой – не поверил бы. У Арана нет правой руки.

Молчание, переглядываются, смотрят на самого старого. Ну, понятно, старшинство всегда впереди. Старый, наверно, ходил ещё под рукой моего самозваного отца.

– Кор-э́… Ваша милость… – прокряхтел самый старый, Аран из Оплота, между прочим, первой деревни в долине. Я его понимаю. Я новый человек, от которого неизвестно что ожидать. Но и он уже не мальчик, своё доживает. – Мы от всех… Км-м…

– И?..

– Дай волю.

– Не понял?!

Повисло молчание. Смотрели на меня как-то исподлобья, но я тупо не догонял, а они не спешили пояснять. Только через пять секунд до меня дошло, о чём это они.

Все мои прямые вассалы в долине, да и не мои прямые вассалы, фиктивные долговые рабы. Такая вот «серая схема» ухода от «подушных налогов королю. Случись что, то никто не будет разбираться, фиктивные они рабы или нет. Есть бумага и всё тут.

Я долго молчал. А что я могу сказать?! Без простых парней мне долину не удержать. Не удержу долину, то мне и моему сыну конец. Простые люди встали за мной только потому, что не хотели из фиктивных долговых рабов переходить в реальные.

Дам им волю, не факт, что удержу долину. Они могут второй раз не подняться на защиту долины. Не дам волю – тоже до фига проблем. Так и до прямых диверсий, саботажа можно доиграться.

– Все вы старые побратимы моего отца… Не удивлюсь, что вы не раз показывали свою доблесть в боях вместе с ним… – начал я отвечать издалека, наблюдая их реакцию на мои слова. – Я могу вам много что рассказать о том, что будет, если граф ворвётся в долину. Да вы это и сами знаете… Не могу… И не потому что я не хочу…

Признаться, эти слова были самыми тревожными для меня. Поймут или не поймут.

– Все бумаги всегда делаются в двух экземплярах. Одна у меня, одна у короля. Пока не стану настоящим бароном… Я пока ничего не могу поделать… – закончил я.

Я сидел и думал, а прокатят ли мои слова, тем более что я ни на грамм не соврал. Точнее не так. Я уверен, что не соврал, но точно не знаю, как обстоят дела. Я просто сужу по прежнему опыту общения с крючкотворами. Уверен, что ни одна бумага не делается в едином экземпляре, и на это давлю. Так-то своим ответом я их обнадёжил, дал обещание, пусть даже прямым языком никому ничего не обещал. Я перед собой в первую очередь отвечаю.

Я всегда держу своё слово. Если могу своё слово исполнить. Даже если это мне во вред. Даже если… Считайте это моим бзиком, моим пунктиком…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мне кажется, но меня мои старосты поняли. Посидели, ещё немного выпили, поговорили о нуждах селян, о быте, о войне, о старых воинах, о количестве не вернувшихся в деревни, о скорой пахоте, да и так о мелочах.

Между прочим, я понял, что тут делает староста из Озёрного. Ну тот, имени которого я не запомнил. Этот староста пришёл просить за своих хозяев. Это зажиточная деревня, стоит на берегу горного озера, у которого высится мой замок. Однако эта деревня принадлежит не мне. Эта деревня мятежного рыцаря. Вроде это деревня рыцаря Эссе, а он умер, исправляя свою ошибку. Прикрывал мой отход. У него остались дети, сын и дочка. За них пришёл просить староста. Дети этого рыцаря ждали в числе прочих детей и их матерей, когда я приеду с охоты.

– Ты! Как там тебя. Передай… А ничего не передавай… я сам пока не решил… – ответил я старосте деревни от мятежников.

С одной стороны, дети мятежников. С другой стороны, он своё уже взял смертью. Дети-то в чём виноваты?! Тем более что их отец свою вину искупил…

Глава 4

О бале и правосудии

Сказать, что для меня просто прошёл тот вечер заседания со старейшинами – это соврать. Я баюкал своего сына на руках и думал: «А не гад ли я?» Ирме, молодуха, кормилица, свалила в сторону. Я её понимаю. Не надо смотреть мне сейчас в глаза. Я опять до предела чувствую запахи, а обычно не чую ничего. Хреновый признак. Признак, что у меня опять наворачивает башню.

Мой сын затих на руках. Спи, мелкий, батя пытается быть чутким, хотя ему это нелегко. Спи и не знай, что только из-за тебя я ввязался в эту аферу с липовым наследием баронства. Не было бы тебя, я просто взял бы деньги и уехал подальше от проблем и войны. Спи, мой маленький. Я гад и сволочь. Надеюсь, тебя эта участь минует…

После визита в детскую во мне что-то сломалось. Надломило меня. К чёрту всё. Подальше от замка и всех. Я оседлал Колбаску и уехал к озеру. Сижу у озера рядом с замком и с тупой физиономией дятла держу удочку. Будущий барон думает! Будущего барона не надо сейчас отвлекать!

Вам это, наверно, смешно, а я сижу с удочкой у этого холодного горного озера, в котором нет рыбы. Кто тут воет, что я дурак?! А думаете, у меня есть другие способы побыть наедине с собой?! Я буду последней сукой, если не заселю в это горное озеро форель. Просто так, для проформы, чтобы посторонним не казалось, что я чудю от нечего делать. Тут на меня не давит камень стен. Тут я могу хоть недолго побыть собой. Сижу, вспоминаю, думаю…

Во время приёма старейшин я взглянул на себя под другим углом. А что я пыжусь?! Вы что думаете, раз и стал кем-то другим? Наивные. Мы всего лишь те, кто есть. Все изменения в нашей психике происходят не спонтанно, а под действием внешней среды. Думаете, что я не прав, да бог с вами. Ещё поймёте, о чём я говорю. Старую собаку новым трюкам не научить.

Так получилось, я вроде достиг всего того, о чём остальные и не мечтают. А на душе пустота и страх. Раньше у меня было хоть подобие определённости. Было чёткое мнение, куда двигать дальше по жизни. А что теперь?! Я достиг своего потолка. Моя власть – это фикция! Мой баронский трон качается под мною.

Опереться я могу только на ограниченное число людей. Кратко. Гумус мой оруженосец и уличный воришка. Верю флегматичному вору Гевуру и мелкому лучнику Лорину, оба дезертировали из армии во главе с моим наставником Антеро. Верю Эрте-десятнику и рядовому Хелми. Верю Гаомэ, мастеру по артефактам орков и гоблинов. Относительно доверяю Коиму и рыцарям Озвуру кор-э́ Бобровый Ручей и Марвуку кор-э́ Стена. Остальным доверяю куда меньше.

Впрочем, не эти мысли одолевают меня. Я знаю, что в открытом противопоставлению графу моему баронству полный ПИ…Ц. Год-другой, может, и протяну, а потом полная амба.

На данный момент у меня меньше двухсот бойцов. А граф, если напряжётся, то через год-другой выставит вместе с ополчением и все пять тысяч. Единственное, что сейчас меня успокаивает, что у графа большие потери после штурмов и набега орков. Пока ему пока не до меня. Ему бы своё удержать в его затяжной «холодной войне» с маркизом, который такими потерями, наверное, воспользуется. Впрочем, забудьте всё то, что я сказал. Нервы ни к чёрту… Теперь, по существу. После штурмов стены у меня осталось около тридцати пяти процентов дружинников. Я не случайно говорю в процентах.