Цесаревич Вася - Шкенев Сергей Николаевич - Страница 39

– Совсем бесплатно? – не поверил полковник, но протянул руку к древнему оружию. Точно такой же меч, но хуже качеством, шесть лет назад был продан с аукциона в Лондоне за восемь тысяч гиней. Неплохое вложение капитала. – И без пошлины в пользу вашего императора?

– Господин, этим мечом в древние времена убили самого Манаса Великодушного, и с тех пор он может принадлежать только великим героям. Вы же герой, господин?

– Несомненно, – кивнул сэр Уильям и осторожно взялся за рукоять, обтянутую шершавой кожей неизвестного животного. Тут же через ладонь хлынула чистая и пьянящая магическая энергия, от которой закружилась голова. Но полковник справился с головокружением и гордо расправил плечи. – Да, я герой! Я всех убью!

– Господин, не нужно убивать всех, достаточно будет, если ваши храбрые солдаты немного подгонят этих трусливых обезьян.

– Правильно, – согласился сэр Уильям и повернулся к своей охране. – Слышали? Примкните штыки и убейте каждого, кто посмеет остановиться! Я сам вас поведу! Вперёд, чудо-богатыри!

– Плагиатор, – генерал Ван Дзинвэй вышел из шатра, проводил взглядом убегающего полковника и опять щёлкнул крышкой часов. До конца наступления осталось три… а, нет, уже две с половиной минуты. Успеют первые ряды дойти до минных полей перед русскими позициями?

Полторы минуты… Тридцать секунд… Ага, не дошли!

Душераздирающе заголосили сигнальные трубы, и барабаны сменили мерный рокот на заполошную дробь. С позиций русских егерей, как и было обещано, не прозвучало ни одного выстрела. Вот с этими длинноносыми варварами можно вести дела без опасения потерять лицо!

А что это там? Ага, английский полковник выкрикнул что-то злое, и сорвавшиеся с высоко поднятого меча ветвистые молнии ударили по солдатам в отвратительных мундирах болотного цвета. Поддельные, кстати, англичане! Настоящие должны быть в красном, как дедушка Ляо рассказывал, а дедушке Ляо нужно верить.

После выпущенных молний легендарный меч опал, как вялый… нет, он стал похож на страшного удава их южных джунглей, в чьих мощных объятиях трещат кости жертвы. На то он и легендарный, только у глупых западных демонов не хватает терпения дослушать легенду до конца. Всё спешат куда-то, торопятся…

Да, правильная мысль! Нужно и самому поторопиться, чтобы полковник успел подписать ещё несколько чеков. Зачем ему фунты в русском плену? В России рубли, а не фунты или гинеи.

– Полковник Хуа!

– Да, мой генерал?

– Обыщите палатки английских дикарей, а потом снова отправляйтесь на переговоры.

– И всё, мой генерал?

– А что вам ещё нужно?

– Мне нужно знать, как поступить с найденными ценностями.

– Найденное поделим в соответствии с заслугами и званием.

– Поровну?

– На троих. Не забывайте про долю полковника Мой Ше Вана.

– А вы, мой генерал?

– Хочу поговорить с сэром Уильямом.

– Вы сделаете ему предложение, от которого он не сможет отказаться?

– Тьфу на вас, полковник! У меня две жены и четыре наложницы. Выполняйте приказание!

– Слушаюсь, мой генерал!

Ван Дзинвэй махнул рукой, отгоняя жадного и назойливого начальника штаба, и распорядился привести англичанина. Деньги деньгами, но не самому же к нему идти?

Глава 14

Нет зверя страшнее и злее блохи, и граф Лев Давидович Бронштейн убедился в этом на собственном горьком опыте. Ему казалось, что мерзкие насекомые выбрали его тесную одноместную камеру своим естественным местом обитания и сбежались сюда со всех Крестов. И жрут, жрут, жрут, не давая покоя ни днём, ни ночью.

Сколько он уже здесь? Неделю или две? Может быть, и больше – граф давно потерял счёт дням. Поначалу пытался определять время суток и вести подсчёт по принесённым молчаливыми тюремщиками завтракам, обедам и ужинам, но те ничем не отличались друг от друга, и Лев Давидович быстро сбился. Кормили, правда, сытно и почти вкусно.

Несколько раз он пытался вызвать следователя или хоть кого-то из тюремного начальства, чтобы узнать о ходе расследования в деле убийства Литвинова и заявить о своей невиновности, но безрезультатно. На вопросы никто не отвечал, требования игнорировались, а угроза голодовкой в тот же день закончилась унизительным насильственным кормлением через резиновый шланг.

Хуже того, здесь невозможно соблюдать шаббат, так как неизвестно, когда он наступает. И пусть после возведения в графское достоинство пришлось принять православие, но это же не повод отказаться от традиций предков?

А ещё Лев Давидович пытался воздействовать на тюремщиков своим уникальным магическим даром, но и тут потерпел неудачу. Дар заключался в умении повелевать как массами, так и отдельными людьми, внушая доверие, почтение, любовь и заставляя человека одномоментно менять убеждения на прямо противоположные. Достаточно произнести речь, пусть даже самую короткую, и принципиальные противники становились сторонниками, раскрывая перед кумиром души, кошельки и банковские счета.

Тюремщики вроде бы поддавались внушению и соглашались с разумными доводами, но любой разговор всегда заканчивался появлением штофа водки и миски с солёными огурцами. У надзирателей оказались весьма странные представления о свободе личности. И как с горя не выпить? Кстати, после двух-трёх стаканов и блохи кусают меньше.

Но ничего, отольются кошкам мышкины слёзы. Лев Бронштейн помнит обиды и обидчиков! И он не мышка, он лев! А самый главный виновник, мерзкий жандарм Ежов, вообще захлебнётся слезами.

Лев Давыдович водрузил на нос захватанное жирными пальцами пенсне и взял бутылку дрожащими от гнева руками. Сразу двумя руками. Сквозь зарешёченное окно с покрашенным белой краской стеклом едва пробивался тусклый свет. Вечер или утро? Впрочем, какая теперь разница…

Горлышко бутылки оглушительно громко звякнуло о край стакана, и резкий звук отозвался острой головной болью. Скрежет проворачиваемого в замке ключа вообще чуть не лишил сознания.

– Гражданин Бронштейн, на выход с вещами!

Это особо изощрённое издевательство? Всех вещей у Льва Давидовича только то, что на нём. Или штоф с водкой тоже нужно забрать? Нет, не разрешили душители свободы! А если эти сатрапы разобрались и решили отпустить?

– Куда меня? – спросил граф в коридоре.

– Молчать, вопросы не задавать! – за окриком последовал беззлобный, лишь по обязанности, тычок в рёбра. – Руки за спину, голову опустить, по сторонам не глядеть!

Вот что на это возразить? Ничего на это не возразишь! Лев Давидович тяжело вздохнул и заложил руки за спину.

Потом его долго вели по коридорам, передавая от одного конвоира к другому, заставляя поворачиваться лицом к стене перед каждой решётчатой дверью. Но всё когда-нибудь заканчивается, и вот наконец графа втолкнули в кабинет.

– Гражданин Бронштейн доставлен, ваше превосходительство!

Человек в кабинете вовсе не походил на превосходительство – дорогой, но статский костюм, открытое и доброжелательное лицо светится располагающей к себе улыбкой.

– Спасибо, голубчик, – кивнул статский господин тюремщику. – Оставьте нас вдвоём.

– Не положено, ваше превосходительство!

– Это с варнаками не положено оставлять, а Лев Давидович у нас из политических. Не так ли, гражданин Бронштейн?

Граф на всякий случай кивнул и с надеждой посмотрел на доброжелательного господина. Тюремщик вздохнул, щёлкнул каблуками и покинул кабинет. И только тогда Лев Давидович осмелился спросить:

– Почему меня называют гражданином, а не по титулу? В графское достоинство возводит император, но лишить его можно только по приговору суда.

Доброжелательный господин мягко улыбнулся:

– А вы разве не гражданин? При обыске в вашем доме найдены паспорта гражданина САСШ, республики Венеция, Мексиканского королевства и доминиона Канада.

Лев Давидович не нашёлся с ответом и промолчал. А что говорить, если вместе с паспортами в домашнем сейфе хранилась переписка с Шиффами, Ротшильдами и небезызвестным Прескоттом Бушем? Американское гражданство – это так, мелочь, на которую уже не стоит обращать внимание.