Красный Жук - Сурмин Евгений Викторович - Страница 9

– От той роты половина легла там. Но вот что я вам скажу: мы успели проучиться меньше месяца, но когда сталкивались с финнами, то херачили их в одни ворота. И если кто думает, что сейчас будет лёгкая трёхкилометровая прогулка, не надейтесь. Десятку только в путь.

– Командир, а мож сразу полтинник? – попытался пошутить Братуха, но, судя по кислым лицам товарищей, шутка не удалась.

Старт прошёл как-то буднично. Ни речей, ни даже секундомера. Все бегут за здоровым лбом с мерцающей звездой на спине, первый круг не обгоняют, потом за ради бога. Чтоб не забивали головы, звезда – просто мелкие осколки зеркала, посаженные на клей.

У каждого отделения было своё предположение о дальности марш-броска, исходя из которого они и выбрали темп. Отделение Ивана, сразу настроившись на длинную дистанцию, заняло место в хвосте бегущих. Километра через три они получили косвенное подтверждение своим догадкам: на обочине стояла полуторка с красным крестом на дверце.

Бегущий рядом в том же темпе младший инструктор пояснил, что да, санитарная машина: «А что вы хотели? Ногу кто подвернёт, или ещё что. Бывали случаи». Наверное, не они одни сделали нехитрый вывод, что раз скорая посередине, то бежать им ещё столько же, и прибавили ходу. До второго автомобиля с таким же красным крестом.

Первый десятикилометровый круг они прошли относительно легко и даже почти не удивились присутствию третьего санитарного автомобиля на плацу. Сказалась и хорошая физическая подготовка курсантов, и ровная утоптанная дорога. Да и вес экипировки был легче обычного: отсутствие плащ-палатки, противогаза и гранат делало его существенно меньше. В середине пути выяснилась ещё одна интересная деталь: во фляжках вместо воды был кислый яблочный сок, замечательно утоляющий жажду.

Иван пристроился сбоку от Белова и зашагал рядом.

– Прав ты оказался, командир! Садюги! Ну ничё, в таком темпе и двадцать выдержим. Дорога-то, а, как по бульвару шагаем.

– Плохо. Очень плохо, – выдохнул Игорь.

Иван аж сбился с шага, и ему пришлось догонять командира.

– Чего плохо-то? Или ты хочешь первым дойти?

– Первым? – обжёг Ивана взглядом Белов. – Тут хоть бы просто дойти. Сок.

– Чего сок? Кислый.

– Кислый фруктовый сок, во-первых, хорошо утоляет так называемую мнимую жажду, когда пересыхает носоглотка, во-вторых, богат калием и позволяет восполнить запасы организма, ушедшие с потом. – Белов зло посмотрел на Ивана. – Сказать, откуда я это знаю, или сам догадаешься?

– «Призраки»?

– Точно. Если предполагается отмахать пешкодрапом или на лыжах с десяток часов, бери сок и шоколад. Так, парни! Я видел, кто-то паёк смотрел! Там шоколад есть?

– Есть, командир!

– Отделение, слушай команду! Шоколад не жрём, сок экономим! Настраивайтесь на пятьдесят километров!

«Минимум», – добавил Белов про себя.

На втором круге отделение стало обгонять одиночек, плохо подготовленных физически или отдавших слишком много сил на старте. Переговариваться или подкалывать отстающих сил уже не было. Организм выходил на экстремальный режим функционирования. Движения стали более скупыми, наклонились головы, подошвы минимально отрывались от земли. Ближе к середине круга по ходу движения курсантов в небо ушла сигнальная ракета. А через несколько минут мимо них с воем и моргающим красным прожектором на крыше кабины проехал санитарный грузовик.

Братухе, казалось, молчать было труднее, чем бежать, и не воспользоваться таким поводом он просто не мог:

– Тащ инструктор, а эт чего, братуху повезли?

– Правильно мыслишь, курсант, все мы тут братья по оружию. А по существу вопроса: раз скорая, да с сиреной – что-то серьёзное. В госпиталь повезли. Первый.

– И что теперь с ним? Отчислят?

– Если специально ногу сломал, отчислят. А так за что? Вылечат! Ну, или комиссуют. Доктор хороший у нас. Профессор.

– А как тут вообще служится, тащ инструктор?

– Береги дыхалку, курсант, болтаешь много. – С этим напутствием инструктор легко ушёл в отрыв, показав неуместность вопроса, и продолжил бег метрах в десяти впереди отделения.

Третий круг отделение заканчивало уже в середине бегущих, а когда до плаца оставалось буквально пятьсот метров, один из курсантов вскрикнул и рухнул на снег. Пришлось инструктору, так и бегущему рядом с ними с самого начала, доставать ракетницу и вызывать карету скорой помощи. Ощупав ногу, санитары переломов не нашли, но курсанта всё-таки увезли, чтобы проверить на рентгене.

На эмоции сил уже не оставалось. Сделав два экономных глотка, Иван понял, что фляжка опустела уже на две трети. Наметилась тройка парней, бежавших последние километры на пределе.

– Отделение, шагом!

Очередная смена движения с бега на быстрый шаг, возможность чуть восстановить дыхание, глотнуть сока.

– Иванов, Айбеков, Прудников! Вы как, парни, можете дальше?

В отличие от закивавших Иванова и Прудникова, низкорослый младший сержант родом из Средней Азии только прохрипел что-то нечленораздельное.

– Давай винтовку сюда. Иван, Жуков, ты как, сможешь у него каску взять?

– Смогу.

Брать лишний груз не хотелось, но и бросать своего – не по-мужски, не по-советски. Да и с сержантом, что говорить, повезло им: и сам бежит хорошо, и за остальными успевает приглядывать. А потом они снова побежали, и сил на лишние мысли не осталось.

Четвёртый круг Иван запомнил плохо. Бежали, шагали, снова бежали. Кажется, у Айбекова отобрали ранец, и сам он бежал, закинув руки на плечи Белова и Братухи. У Ивана ко второй каске добавилась вторая винтовка. Зато на старте их ждали полные фляжки клюквенного морса. Терпкий, с чуть горьковатым вкусом напиток прекрасно утолял жажду и убивал надежду на скорое окончание этого ночного марафона.

Завершив пятый круг, отделение перестало существовать как воинская единица. Дотащив Айбекова на одной злости, курсанты просто повалились на плац. Дальше, практически силком поднятые инструкторами, бойцы двигались каждый сам по себе. Казалось, они бегут не ночь, а с самого начала времён.

Иван падал, вставал, проклинал всё и снова двигался вперёд. Падал, поднимался и снова шёл, продолжая волочь за собой винтовку по снегу. Падал и снова вставал. В какой-то момент, упав, он решил не вставать. Пусть отчисляют, да хоть пристрелят на месте – он не встанет.

Лежать было хорошо. Никогда ещё Иван не отдыхал с таким комфортом. Снег приятно холодил не только лицо, но и шею, набившись за воротник. Рюкзак, давивший сверху, создавал чувство защищённости и комфорта. Ремень винтовки, намертво зажатый в руке, позволял с уверенностью смотреть в будущее.

Но уйти в спасительное забытьё Иван не успел. Неприятный хриплый голос ввинчивался прямо в мозг, вгрызаясь в него изнутри. Как деревенский мальчишка разрывает рака, добираясь до мягкого белого мяса, так сознание Ивана выковыривали из уютного панциря безразличия на грязный холодный снег под начинающим светлеть небом, не давая провалиться в такой близкий манящий сон.

– Бу-бу-бу… Боец! Вставай, боец! Мать твою, чуть-чуть осталось, боец, вставай же! Соберись! Вставай! Ну, что ты разлёгся-то! До весны спать будешь? Вставай! Не хочешь идти? Хорошо, ползи! Ползи, солдат! Приказываю! Ползи! О! Пополз! Так, парни, поднимайте его, осторожно. Смотри, в винтовку как вцепился – кадровый. Давай, парни, держитесь, ещё минут двадцать и станем мотопехотой.

Иван плохо запомнил, как два инструктора закинули его руки себе на плечи. Как ещё минут двадцать, сцепившись в одну шестиногую конструкцию, изображали бег на месте по палубе во время шторма. Как практически бесчувственного его погрузили в одну из полуторок, выехавших с базы подбирать измученных, но не сошедших с дистанции бойцов.

Из восьмидесяти четырёх курсантов шесть десятикилометровых кругов полностью прошли семь человек, из пятого отделения – один Белов. Четырнадцать человек по той или иной причине сошли с дистанции и были подобраны санитарными автомобилями.