Красный Жук - Сурмин Евгений Викторович - Страница 6

– Нос вроде не сломан. Так, этого в санчасть, второго на губу. Григоренко! Григоренко, мать вашу! Не часть, а бордель.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться! Нет у нас губы-то. – Часовой вытянулся в струнку, всем своим видом показывая рвение.

– Организуйте, обалдуи. Так, Григоренко, быстро сажай остальных, – кивок в сторону ворот, – и вези на железку. Личные дела видел? Я на стол бросил. Видел – молодец. По пути разъяснишь политику партии, и пусть радуются. Я к командиру. А с вами я позже поговорю.

Вид застывших соляными столбами автоматчиков давал основание думать, что ничего хорошего для себя они от этого разговора не ждут.

– Хрен ли застыли целками! Тащите его, морда уже как у утопленника. Этот блаженный пусть помогает.

Капитан так же внезапно, как появился, скрылся за дверью, ведущей в столовую, не забыв на прощанье погрозить кулаком часовым.

Пётр всё же смог подняться с помощью луноликого часового и поковылял к крыльцу, опираясь на него. Вторая пара двигалась плечом к плечу и запросто сошла бы за приятелей.

– Эх, боец, вот что с тобой делать? Может шлёпнуть, а?

– Да что вы такое говорите, товарищ начальник? Капитан сказал отдыхать, значит, отдыхать, – оскалился в ответ Николай.

Поникшие сержанты, так и не ставшие курсантами, грузились в автобус под крики и ругань злющего Григоренко.

В двух шагах от Генштаба

– Командир, можно? У нас драка, два сержанта перед автобусом сцепились.

Оторвавшись от бумаг, хозяин кабинета посмотрел на часы, висевшие на противоположной стене, перевёл взгляд на замершего у дверей капитана, прилагавшего усилия, чтоб не вытянуться во фрунт, и вздохнул.

– Кто?

– Да старший сержант, статный такой, вроде Петром зовут, и щуплый, проглот, но у того даже позывной Задира. В столовой, может, не поделили что…

Договорить хозяин кабинета капитану не дал, звонко впечатав личные дела в стол.

– Старший сержант Даданин Пётр Михайлович – отличный командир, орденоносец, многочисленные поощрения, опыт Польской кампании. Плюс разбирается в живописи и даже немного рисует. Сержант Задира Николай Владимирович – детдомовец. Нашли в возрасте восьми лет при осмотре вагонов на станции Котласа, это город такой в Архангельской области. Умирал от недоедания. После лечения распределён в детдом. Неудачно. В тридцать седьмом директора и половину воспитателей посадили за воровство. Куча дисциплинарных взысканий, конфликтен. Хочешь знать, как у нас оказался? А я скажу. Выявили явную склонность к языкам. Немецкий и английский на весьма высоком уровне за три месяца. Ты понимаешь?

И вот теперь скажи мне, Андрей, какая связь между тем, что старший сержант распёк какого-то обормота в коридоре, и этой дракой? – Голос командира упал почти до шёпота. Откинувшись на спинку стула, он прикрыл глаза и замер.

Сам бывший детдомовец, капитан Октябрьский почувствовал, как загораются кончики ушей от понимания, что желание немного проучить самодовольного сержанта обернулось очень скверными последствиями.

– Виноват, Командир. Попросил Чингиза и Казака поизображать часовых и помариновать их с часик в тупичке, рассказать им, кто они есть в свете мировой революции. Ну и выйти по уставу, как хотели… – Андрей неопределённо повёл рукой по гимнастёрке от орденов куда-то вниз. – Но драка, вообще…

Командир открыл глаза и посмотрел на Андрея, заставив того замолчать на середине фразы.

– Хорошо тут, да? Вольготно. Хотим – боевой учёбой занимаемся, хотим – курсантов разыгрываем. Обиделся он, как же: сержант капитану выволочку устраивает! А он знает, что ты капитан?! Знает про твои ордена, про десятки успешных операций?! Про то, как мы финнов по болотам уводили, знает?

Голос Командира не повышался, и это было очень плохим признаком. И так готовый провалиться сквозь землю Андрей пытался понять степень недовольства своего начальника.

Выросшему сиротой капитану боевое братство их не совсем обычной части буквально заменило семью. И безусловно, патриархом, вставшим во главе рода, был Командир. Зная его с Халхин-Гола, Андрей давно выделил две реакции на ошибки подчинённых.

Первая и наиболее частая реакция на неизбежные ошибки в обучении, на что-то разломанное или перепутанное – это грозный рык с применением идиоматических выражений и лексических конструкций, с различной степенью точности описывающих умственные способности провинившегося. Персонифицированный мат Командир в общении с подчинёнными не использовал категорически. Наказание за такие проступки было практически стандартным: копать, бегать, отжиматься, но в сотнях вариаций. Например, провинившийся мог бежать один с винтовкой за спиной, а мог и в составе своего отделения с полной выкладкой и преодолением водных преград.

А вот вторая реакция предназначалась как раз для своих, для того, кто своим поступком позволил Командиру усомниться в надёжности и преданности. И тогда Командир говорил именно так: не повышая голос, мягко, проникновенно. И наказание было под стать. Порой достаточно было просто объяснить человеку, в чём он не прав и как сильно подвёл остальных. Нередко добавлялись те или иные способы общественного порицания, в исключительных случаях – крайне изощрённые, от которых провинившийся готов был сгореть от стыда и предпочёл бы лично перекопать линию Сталина вдоль.

Вот и сейчас в желании Андрея немного проучить старшего сержанта Командир увидел нечто гораздо более серьёзное.

– А как он, по-твоему, должен реагировать на раздолбая в какой-то хламиде задрипанной, а? Сам бы ты как, мимо прошёл? Как я могу на вас дело оставить, если вы тут такой цирк вытворяете?

Командир достал очередную папку, для разнообразия достаточно пухлую.

– Вот, ты не в курсе, я тебе скажу: план по 76-миллиметровым бронебойным снарядам, если считать с тридцать шестого года, выполнен на двадцать один процент. Двадцать один! Я уже год бьюсь лбом во все двери. У многих в голове засела мысль, что немецким танкам хватит 45-миллиметрового снаряда, связываться с трудоёмким 76-миллиметровым не хотят. Да, на «единичку»[3] хватит, а «тройки», а «четвёрки»?[4] Кто-то ждёт, что примут новый 76-миллиметровый бронебойный, кто-то просто освоить не может. В итоге ты понимаешь, что по четырем танкам из пяти просто не выстрелят! Вроде бы лёд тронулся, нужно успеть хоть сколько-то, а мне что, тут безвылазно сидеть? Следить, чтобы курсанты не подрались?

– Командир, а там, наверху?..

– А там думают, что год-полтора у них ещё есть.

– А может?..

– Закрой поплотней дверь и присаживайся. Я тебе приведу свои аргументы, а ты решишь, стоит ли ждать нападения Гитлера на Британию или на нас. Ещё минут пятнадцать у нас есть, как раз вкратце уложусь.

Вот смотри, вариант первый. Германия разгромила и захватила Англию. Начну с минусов. СССР по-прежнему угрожает рейху с востока. Так как все самые богатые капиталисты убегут в Америку и, уж поверь, с тамошней элитой договорятся, неизбежно противостояние с Америкой. Ископаемыми Англия не очень-то богата. Да, развитая промышленность, но рейху и своей промышленности хватает, ему нужны ресурсы, в том числе и людские. Населения, казалось бы, немало, но насколько жёстко Гитлер сможет его использовать? Как-никак европейцы. Учти, что в случае войны с США рейху придётся как-то обеспечивать свой британский контингент. То есть воевать на море, где Америка особенно сильна.

Теперь плюсы. Ну, стратегически лишаем Америку плацдарма для войны в Европе. Остаётся «британский пирог». Давай посмотрим. Канада точно к США. Австралия – претендовать будут, опять же, США и Япония. Да янки залезут везде, где есть море! Нужно тебе напомнить, какая часть планеты покрыта океанами?

– Не нужно. Около трёх четвертей.

– Вот. То есть всякие Индонезии и Океании немцам тоже просто так никто не отдаст. Что там дальше. Южная Америка – однозначно США. Африка… – Командир задумался ненадолго. – Теоретически в союзе с Италией, загребая всё Средиземноморье, можно идти воевать, но далеко, долго, с негарантированным результатом. Индия – жемчужина британской короны, на неё заявят права все, и даже мы можем попытаться. Так, по Англии есть вопросы?