Ищу того, не знаю кого (СИ) - Филимонова Наталья Сергеевна - Страница 4

–  Ну, –  Ганька чуть смущенно потупился. –  Подумаешь, погреб. Спужались! Бывает. Так зато у нас парни справные все. Хоть куда женихи!

–  Да ты мне никак своих сватаешь? –  изумилась я. –  Дурак ты, Ганька. Вот вы все тут дружно попрятались –  будто я старуха какая али вовсе уродина. Не обидно мне? Али думаешь, у колдуний и чувств никаких нет? И замуж мне по любви, как всем девкам, не хочется?

Ганька поскреб пятерней шевелюру. Видно было, как в голове детинушки тяжко ворочается мысль –  да все никак не родится. Да уж… женишок!

…Родилась мысль, когда я уж и собралась, и за околицу выехала. Гулкий топот за спиной заставил оглянуться, а Игрунку –  еще и прянуть испуганно в сторону.

Тяжело бухая сапогами, за мной мчался пеший Ганька. Одной рукой он придерживал на плече мешок, другой размахивал, потрясая топором.

Я придержала поводья, с любопытством наблюдая этакое диво. Надо же, и сапоги сыскал на свою лапищу! По селу-то в лаптях ходил. Приличная обувка, видать, для особых случаев. И куда это он, интересно, собрался тогда такой красивый?

–  Ты это! –  молодец остановился, переводя дыхание. –  Топор забыла!

–  Ага, –  я кивнула, продолжая выжидательно смотреть на парня. А он отчего-то смешался.

–  А я это… провожу тебя, стало быть. Вот. С тобой пойду! –  тут он с вызовом голову вскинул.

–  Да на кой ты мне сдался-то? –  я изумленно моргнула. –  Сказала же –  в женихи не возьму!

–  Да я это… я ж не в женихи! –  показалось, богатырь едва удержался, чтоб обережный знак не сотворить. –  Я ж того! Ну, ты это… негоже девке-то одной по дорогам разъезжать! Колдунья –  не колдунья, а ты вон какая… хлипкая! Всякий обидит!

–  Да-а? –  я изумилась еще больше. И на всякий случай, чтоб в память парня вернуть, сотворила на ладони туманный шар.

А тот только плечами могучими пожал и набычился.

–  Негоже!

Я только головой покачала. Защитничек!

Ну… коня-то все равно не взял. Да и вовсе –  конь в селе не для того, чтоб по дорогам почем зря кататься, а для дела. Рабочая лошадка –  кормилица в семье, вот и не стал забирать. А пешком все одно далеко не уйдет. Я-то хоть и неспешно еду, шагом, а все не на своих двоих. Пусть себе, коли желает, прогуляется, авось отстанет скоро.

–  В мешке-то что у тебя? –  тронув поводья, я чуть повернула голову. А Ганька неожиданно бодро зашагал рядом с моей кобылой.

–  Дык это… мамка поесть собрала в дорогу-то…

Ну ясно. Родители наверняка тоже не верят, что дитятко далеко уйдет. Но голодным оставлять не стали. Ясное дело, такую тушу хорошо кормить надо.

Вот одно меня только смущает. Пока ехала, нет-нет да слышала карканье –  то с одной, то с другой стороны. Потом тихо стало, пока говорили. А теперь по кустам будто… хохочет кто? Да так знакомо, хрипло –  будто тоже каркая…

Прищурившись, я внимательно огляделась –  и сорвала шишку с ближайшего дерева. А потом, будто и не глядя, швырнула ее в самые заросли. Чуть-чуть разве чарами усилила.

Из кустов возмущенно каркнули, и тут же черная птица порскнула прямо перед моим носом. Ганька шарахнулся, а я, вскинув руку, выпустила плеть зеленого тумана, опутывая крылатого незваного гостя. Побарахтавшись в воздухе, черный ворон в конце концов смирился –  и уселся прямо на макушке моей кобылы. Привычная Игрунка только ушами прянула.

–  Так-тааак… шпионим, значит? –  прошипела я.

–  Пррррисматррриваем! –  гаркнул ворон.

–  Батюшка послал?!

–  Кррр… крр… перрреживает царррь!

В этот момент позади снова послышался заполошный топот, и я уже утомленно обернулась. Да они всей деревней за мной собрались никак?

По дороге к нам мчалась, подобрав подол и сверкая тощими коленками, девчонка… хм, да нет, пожалуй, девица. Вполне себе уже и на выданье. Разве что росточком мелкая да худовата по местным меркам. А еще рыжая, чисто морковка, и до того конопатая, что аж в глазах рябило. Сейчас, впрочем, девица была красной в самом что ни на есть прямом смысле –  лицо так густо раскраснелось от бега, что могло и со свеклой посоперничать, а коса растрепалась. Подол запачкался, а на мелькающих коленках виднелись ссадины –  похоже, на бегу девчушке и падать довелось.

Добежав до нас, девица остановилась, наклонилась, отпустив подол и уперев ладошки в колени и пытаясь отдышаться.

–  Варвара! –  изумленно протянул Ганька. –  Ты-то откуда здесь?

–  За тобой пришла! –  сердито отозвалась девчонка, наконец выпрямившись. Дышала она все еще тяжело. –  Как сказали, что ведьма тебя-таки сманила, околдовала да увела, так я и кинулась спасать! –  тут рыжая ко мне обернулась с явным вызовом. –  Мой Ганька, так и знай, ведьма проклятущая! Не отдам тебе!

Ганька так и раскрыл рот, глазами круглыми лупая. Кажется, новость о том, что он –  Варварин, его слегка ошарашила.

А я только хмыкнула да плечами пожала.

–  Забирай! –  легко согласилась.

…И как это могло случиться, размышляла я вскоре, покачиваясь в седле. Выехала одна, и дело-то у меня такое, что никакого сопровождения никак не надо. А вот –  отряд целый вышел! И на что они все мне нужны? На голове Игрунки сидел черный ворон, по-прежнему не по-птичьи побулькивающий от хохота. Следом за мной, бухая сапогами, широко шагал Ганька-богатырь. Охранничек. А за ним, вцепившись в рубашку парня, мелко, но шустро семенила девица Варвара-спасительница.

На ходу эти двое препирались: парень пытался девчонку назад в село услать, пока далеко не ушли. Но рыжая невеличка оказалась с норовом –  и решительна, и упряма, под стать женишку. Хорошая пара выйдет!

Ганька, правда, пока и не понял, что кончилась его вольная жизнь. Ну да куда ему деваться-то. И этот человек от заезжей колдуньи прятался! Мужики –  как дети, ей-небо…

6

Куда направляюсь –  я-то, конечно, точно знала. Только вот нежданным да незваным спутничкам своим рассказывать не спешила. Поначалу-то все надеялась, что авось отстанут…

Ан нет. Ганька-то и впрямь богатырем оказался. Мало что сам весь день шагает себе ровно и в ус не дует. Так еще, как отчаялся Варвару уговорить вернуться, да как полюбовался на ее спотыкания –  да и посадил рыжую невеличку себе на плечо. И даже не крякнул! И идет себе ровно, как шел, будто она и вовсе ничего не весит. Девчонка, конечно, сначала –  в визг… а теперь сидит, вон, довольная, улыбается от уха до уха, только что ногами не болтает. Даже было песни петь затеяла –  чтобы нас, мол, подбодрить.

Ну тут уж я не стерпела. Довольно того, что черная колдунья Елена Кощеевна за женихом с этакой свитой едет –  так чтоб еще и под частушки?!

В общем, дернула я тихонько за перья ворона батюшкиного, а тот как подпрыгнет, как заорет! Варвара подскочила, аж чуть с Ганькиного плеча не сверзилась.

–  А… чегой-то ваша ворона этак голосит? –  икнула она наконец.

–  Подпевает! –  я невозмутимо пожала плечами. Ворон скосил на меня бешеный глаз. –  и не ворона, а Прохор Григорьевич. Он у нас птица ученая и всесторонне образованная. С безупречным музыкальным слухом. Как где песню слышит –  так и удержаться не может, непременно подпевать начнет.

–  А-а… –  протянула девчонка, сглотнув и с уважением косясь на “ученую птицу” Прохора Григорьевича. –  Вон оно че…

Главное –  петь больше не рисковала. И то хлеб.

Зато трещать принялась без умолку. И вопросы задавать.

–  Ведьма, а ведьма!

–  Елена Кощеевна!

–  Ведьма Елена Кощеевна, а ведьма Елена Кощеевна! А ты теперь по всем селам станешь погреба проверять? Али в город сразу подашься? В столице, говорят, не чета нашим подполы, там женихов понадоставать можно –  ух!

Я чуть поморщилась.

–  К коллеге я еду. Совет держать.

–  Ась? Калеке? А пошто тебе калека сдался?

–  Тьфу ты, пропасть, –  я сплюнула под копыта Игрунке. –  Ведьму я ищу! Другую. Ту, что путями-дорожками ведает. В этом самом лесу она и обретается. На путях нехоженых, тропах неведомых, сказывают, избушка ее стоит.