Гувернантка для капризного принца (СИ) - Фрес Константин - Страница 27

Он откланялся, слишком спешно и небрежно, и выскочил из бального зала, заметая свои следы длинным черным богатым плащом, словно вороновыми зловещими крыльями.

А Эвита осталась одна, переводить дух и приводить в порядок свои хаотично мечущиеся мысли.

«Вот нафига мне этот посторонний, незнакомый дяденька, — угрюмо думала она.

— Говорить с ним о погоде? Зачем вообще я о нем заикнулась?! Зачем попросила его привезти? А тем более убить? Жил бы себе спокойно, чаи по вечерам гонял и читал газетку герцогская правда». Так нет же!

Самое неудобное было то, что мысли Эвиты никак не отделялись от мыслей Маши.

Все было перемешано и запутано.

Вот, например, злость на герцога за то, что отдал этому принцу и позволил сделать ему то... что принц сделал — это чья злость?

«Нет, конечно, герцог знатный козел, — думала девушка. — Тут он со всех сторон виноват.

Я 6 с удовольствием посмотрела, как принц ему всёк. И за малышку тоже. Это ж надо же

— нацепить удавку на дочь! Я зла на герцога. Но вот это навязчивое желание увидеть и поговорить... Это точно Эвита. Зачем-то ей это надо. Что-то она задумала. я в ней не сомневаюсь, она тоже та еще коза! Расчетливая, себе на уме.

Так что, вашество, ты б не бежал так быстро плясать под ее дудку; мало ли зачем она это просит».

Девушка скала виски; голова ее просто разрывалась.

ЕЙ казалось, что она сходит с ума, и это не остановить никакими шуточками.

«Кажется, у Эвиты был какой-то план. Она далеко не так проста, как могло бы показаться.

Она... она хитрая, — у девушки мороз по коже пошел от этой мысли. Она тревожно обернулась, глянула на себя в огромное, в половину стены, старое, потемневшее зеркало в тяжелой красивой раме. — Хитрая и холодная...

Из зеркала на нее смотрела красивая, светлая, как юная весна, девушка.

Белая кожа, ясные глаза, золотые, как апрельские лучи солнца, волосы. Розовые губы, нежный овал лица. Невинный, трогательный взгляд.

И такие странные, серые, четкие, лишенные какого-либо очарования, присущегоюной девушке, мысли.

— Как бы не натворить беды, — дрогнувшим голосом произнесла Маша, тревожно всматриваясь — в свои? В чужие? — черты лица. — Притащит принц папашу, а я как выкину что-нибудь, чего раньше не планировала... И королева мне голову оттяпает. Или принц сам в один поворот открутит. Возьмет за уши, и — что наша жи- иниззнь? Игра-ра-а! Крутите барабан! Откройте черный ящик, блин.

Отражение вдруг коварно улыбнулось девушке, и та вздрогнула, отпрянув от зеркала.

«Она будто подслушивает меня и подсматривает тайком, что я тут делаю! — в ужасе подумала девушка. — Эта.. Эвита. И иногда направляет а иногда затаивается, будто ее нет и не было вообще! О, все так неспроста! Как будто все подстроено! Как будто я попала в ее тело не случайно! Не принц будто меня подманил, не его магия сюда перебросила, а сама Эвита впустила. И никуда не ушла, а затаилась внутри, где-то в душе, в глубине разума... зачем?! Чувствую себя так, словно во мне чужой сидит! — девушка зябко передернула плечами. — Хоб —и эта Эвита вырвется наружу! И мне тогда конец. А все может быты Все может быть»

С ухмыляющейся в отражении Эвитой надо было что-то делать.

Маша смотрела с ужасом, как ее собственные губы расползаются в едкой улыбке, и ничего не могла сделать.

Девушка, хозяйка тела, явно ее слышала. Угадывала ее мысли и недобро радовалась тому, что Маша не может выкрутиться.

Маше не к кому было обратиться за помощью.

Никто 6 ее не выпустил, никто 6 не отправил домой.

Маше на долю выпало перенести все то, с чем Эвита просто не хотела связываться — или не знала, как поступить, чтобы не выдать свои коварные планы.

Принц и его порочная, одержимая страстъ — Эвита думала о нем с пренебрежительной брезгливость. Она не хотела, чтоб принц ее касался. Она не любила его, и, вероятно, вообще не могла полюбить.

Вот и Машу она призвала, чтобы та таяла и млела в его объятьях.

Делала то, чего сама Эвита не смогла бы изобразить искренне, как бы ни старалась.

Сестра — нянчиться с ней Эвита тоже не хотела.

Даже ее возможная смерть Эвите казалась чем-то скучным, безразличным и неважным.

Это именно Маша чувствовала в ребенке родню, именно Маша пожалела малышку и запаниковала. Не Эвита.

Для Эвиты ребенок был разменной монетой. Удавка на шее — точнее, на шеях обеих сестре, — едва ли была не делом ее рук.

Да, да, милая, не таращи так глаза. Виола — всего лишь декорация. Принц должен был клюнуть на эту удочку. Он и клюнул, когда ты завопила на весь дворец.

Спасибо тебе за это, хе-хе-хе.

«Значит, если меня на костер потащат, или пытать начнут выспрашивая что-нибудь, то тоже мне достанется, а не ей, — подумала Маша в ужасе. — Я не смогу ничего выболтать, потому что ничего не знаю! А Эвита вроде, как и ни причем останется.

Улетит, и все. Может в другое тело переселится. Все лучше, чем поджариваться! А если дело выгорит, то она меня вытолкает взашей.. Только смогу ли я домой вернуться?! Или просто исчезну?

Отражение многозначительно кивнуло — правильно понимаешь.

А раз понимаешь, то изволь слушаться, не то я тебя изничтожу прямо сейчас, девка.

— спи, моя радость, усни, — вдруг дрожащим голоском затянула маша, с ненавистью глядя в отражающиеся в зеркале зеленые глаза. — В доме... погасли огни-и-и.

Она не знала, кто подсказал ей рецепт, как усыпить подселенца. Наверное, сама Эвита невольно, нечаянно выдала.

Только колыбельная возымела волшебное действие.

Зелёные глаза вдруг затуманились, мигнули, и чужое, холодное и жестокое выражение из них исчезло.

— Рыбки уснули в пруду-у-у, — выла Маша не своим голосом, неотрывно глядя на себя круглыми от страха глазами. — Птички замолкли в саду-у-у... Месяц на небе блести-и-ит...

Ну и в стерву ты влюбился, вашество! Месяц в окошко свети-и-ит! Ты тупой, что ли, неужто не видел, какая она! Су. В кроватку гляди-и-ит! Как можно было рисковать всем ради такого злобного монстра?! Мужики яйцами думают, только ими! А там мозга не! Поэтому получается так, как получается!

Туг Маше стало очень и очень грустно. И жаль втрескавшегося в красотку Эвиту принца до слез.

— В дом тащить всякую дрянь.. Глазки скорее сомкни-и-и, — задумчиво гудела она себе под нос. — Похоже, вашество-то влюблен до безумия в эту Эвиту, вот и бесится. Спи, моя радость, усни-и-и-и... и все он знает о ней. все понимает Он же не дебил! Знает что она кукла бездушная, змеина подколодная, а его угораздило втрескаться в красивую оболочку. Усни-и-и-и, у-у-у-усни-и-и! Поэтому то насилует, наплевав на все, то ластится.

Хочет вытряхнуть искренние чувства и хоть каплю симпатии... и не верит. Ни единому слову ее не верит! Надеется пробудить в ней человеческое, только... Да, вашество, ты и правда крепко влип. Даже жаль. Усни-ии.

— Матерь божия, — прошептала Маша, перебирая чужие воспоминания и знания, словно листая страницы чужого, потайного дневника. — Поздравляю Шарик, ты балбес!

Эти слова были адресованы принцу, разумеется.

Ослепленный страстью, он выдал главную тайну Эвите: Алую башню, и как туда попасть.

Натворив дел, Эвита могла запросто надеть алое платье и бежать. Для умелой чернокнижницы не составило б труда открыть другую дверь. Не в спальню, а,скажем, в другой мир. В далекий замок.

— Портал, — пробормотала девушка, вчитываясь в знания Эвиты, которые вспыхивали алыми огненными буквами на потемневшей, почти коричневой от времени бумаге — в воображаемом дневнике чернокнижницы. — В Алой Башне ‘портал! Вот как домой можно удрать.

И планы Эвиты были один ужаснее другого.

Да, это она удавила сестренку. Да, она сговорилась с отцом, что очарует принца и заставит его притащить герцога в замок.

Да, вместе со старым герцогом она собиралась принца уничтожить.

А если не удастся, и если принц переусердствует — что ж... отца в расход, и все ‘богатства старого негодяя-отца достанутся ей.