2133: Путь (СИ) - Извольский Сергей - Страница 23

— Отлично, Марша, — все тем же тоном, словно общаясь с маленькими ребенком, произнесла Катрин. — Давай ты сейчас переключишь все свое внимание на сборы и подготовку. После того как мы подготовимся, а также ночью, до Зверина нам ехать долго, ты сможешь обдумать происходящее и сообщить нам свое мнение и взвешенную позицию, и мы вместе ее обсудим. Либо же в Зверине, когда купим билеты, на вокзале мы расстанемся перед отправлением поезда и дальше делай что хочешь, денег на гостиницу я тебе дам. Нормальный вариант?

— Я… я не…

— Нормальный. Пойдем.

— Катрин, — остановил ее Никлас за мгновение до того, как она вышла.

— Я слушаю.

Когда Катрин столкнулась взглядом с темными глазами Никласа, девушку вдруг словно парализовало. Она поняла, что сейчас получит ответ на свой вопрос, «возьмет» ли ее Никлас с собой в дорогу дальше по своему пути.

— Расскажи нам пожалуйста свои истинные мотивы.

За несколько секунд паузы лицо Катрин стало белым, а шрамы — багряными, после чего она, явно тщательно обдумывая слова, заговорила.

— Мой дед был конченым психопатом. Он относился к нам с Кристиной хуже, чем к своим инструментам в мастерской. По его плану, он должен был — став Никласом Бергером, жениться на Марше Юревич. Которая, после того как он решил бы все необходимые вопросы в Троеградье, наверняка бы скоропостижно скончалась. После этого, я это давно поняла, он планировал взять меня в жены, вернуть себе всю власть фамилии, после чего участь Марши постигла бы и меня. Я хочу, назло этому ублюдку, выжить и вернуть себе его власть и влияние. Которые тебе — здесь, на землях Рейха, не очень-то и нужны. Это первая моя цель. Кроме того, волей моего деда у меня в организме произошли серьезные изменения. И если я не смогу вернуть себе прежние возможности, я скоро умру. Отомстить мертвому ублюдку и банально выжить — вот мои мотивы, причем я не уверена, какой из них больший для меня стимул.

— План Дитриха Брандербергера, в принципе, неплох. Почему бы мне не реализовать его самому?

— Потому что в твоем организме тоже произошли некоторые изменения, смертельно опасные для тебя без тех знаний, которыми обладаю я.

Никлас не слишком удивился услышанному — он, в принципе, уже предполагал что эту информацию Катрин приберегла, для того чтобы сохранить свою ценность.

— Но не это главное. Я видела, с каким высокомерием и презрением ты относишься к рейху германской нации. Твой интерес — Москва, Африка или Югороссия. Я уверена, что если мы выберемся из ямы в которой оказались, ты наверняка отправишься туда и оставишь мне здесь все, что мы сможем забрать из наследства Брандербергера. Это, если говорить предельно честно.

«Высокомерие и презрение?» — мысленно удивился Никлас. В его семье и окружении действительно к Новому Рейху относились безо всякой симпатии, но подобного он за собой не замечал. Вроде бы. «Да наплевать мне было и на рейх, и на все вместе взятые германские нации до недавнего момента».

Катрин между тем, глядя на Никласа, ждала его ответа. Под взглядом светло-голубых глаз он медленно кивнул, принимая решение.

— Хорошо, я понял и принял. Следующая цель — Зверин. Так?

— Так, — ровным тоном ответила Катрин.

Облегченно вздохнуть она позволила себе только тогда, когда развернулась и двинулась в сторону лестницы. Постаравшись сделать это максимально незаметно.

На второй этаж поднялись все втроем — Катрин вошла в спальную комнату первой и уже подошла к розовому чемодану Марши, раскиданные вещи из которого давно сложили обратно. Сейчас Катрин — как и недавно, широким жестом расстегнула молнию и откинула крышку. Вот только вытряхивать ничего не стала, открывала аккуратно.

— Марша. Мы с тобой сейчас нарядимся девушками легкого поведения, сопровождающими студента-бонвивана.

Никлас, несмотря на изумление от услышанного, сумел сохранить спокойствие. В отличие от Марши, которая покраснела от злости и едва ногой не топнула.

— У меня нет нарядов девушек легкого поведения!

Катрин вдруг рассмеялась, искренне и звонко. Никлас тоже улыбнулся, не смог сдержаться.

— Прости, Марша. Конечно же у тебя нет ничего подобного. Давай вместе посмотрим, что у тебя есть и попробуем подобрать нам с тобой комплементарные образы.

— Какие образы? — едва не прошипела Марша.

— Комплементарные — это значит взаимодополняемые, — совершенно не обращала на ее состояние Катрин.

— Кто такой бонвиван? — поинтересовался Никлас.

— Развязный и беспечный молодой повеса, прожигающий жизнь. Сможешь сыграть?

— Зачем?

— Зачем сыграть бонвивана?

— Да.

— У меня здесь, так получилось, есть костюм студента Гейдельбергского университета, студентом которого с начала этого года является Никлас Бергер, находящийся сейчас в академическом отпуске. Это часть легенды, который создавал мой дед, чтобы суметь подмять под себя деловую среду Троеградья после брака с фамилией Юревич. Ты, как пользующийся правами и привилегиями Гейдельберга студент, сможешь купить нам всем билеты инкогнито, за наличные. Видеосъемка на вокзале в зонах для пассажиров первого класса не ведется, а в описании дежурящих на вокзале шпиков, они там наверняка есть, будет стоять характеристика: «богатый студент с двумя шлюхами», прости, Марша. О том, что Катрин Брандербергер была одной из этих шлюх, идущие по нашему следу ищейки просматривающие доклады со всех вокзалов, задумаются в последнюю очередь.

Никлас машинально отметил, что шрамы на лице Катрин покраснели, а лицо наоборот побледнело. Несмотря на легкость сказанного, озвучить подобный план для внучки рейхсграфа, тем более быть готовой его исполнить, явно было непросто.

— Ну, такое, — покрутил ладонью Никлас, демонстрируя жест неуверенности. — Нас же могут в лицо узнать.

— Могут. А могут и не узнать, к тому же мы подъедем прямо к отправлению поезда на Вильно, не думаю, что каждый шпик наши фотографии успеет получить. Даже если нас узнают, им придется искать нас от Варшавы до Вильно, куда мы возьмем билеты, но сойдем в Белостоке.

Никлас смотрел на Катрин, задумчиво закусив губу. В принципе, внутренне он с ней согласился, вот только оказалось, что это были не все ее аргументы.

— Кроме того, дело не только во мне. В собранном на тебя Брандербергером досье — наверняка уже доступном культистам Пути, есть особые отметки. В Танжере, а также в Таррагоне и в Авиньоне, пока ты добирался до Грайфсвальда, по заданию моего деда были предприняты несколько попыток познакомиться с тобой, и каждый раз ты сходу отсекал подходящих к тебе девушек. Кто-то в отчете писал, что ты демонстрируешь полное неприятие женского пола, а кто-то наоборот был уверен, что ты испытываешь крайнюю степень робости и смущения. Именно поэтому к моему деду и прибыл арбитр, проверяя тебя ментальной атакой — были подозрения, что ты все же испытываешь страх, что исключило бы попытку проведения ритуала перемещения. И после этого ты стал бы просто фенрихом личной гвардии Дитриха Брандербергера.

Брови Марши мгновенно взметнулись, она широко открытыми глазами смотрела на Никласа. Катрин тоже смотрела, но гораздо более спокойно.

— Я не…

Никлас осекся, даже дыхание задержал. Не от того, что все сложилось так глупо. Ладони мгновенно вспотели и кровь отхлынула от лица совершенно от другого. Сказанное Катрин, одна из версий, было абсолютной правдой: он действительно демонстрировал «крайнюю степень робости и смущения» в общении с девушками. Всегда, если речь заходила пусть даже о намеке на какую-либо романтику. Это не было страхом перед лицом опасности, и с этой робостью справиться у него никак не получалось. Он иногда даже просто цепенел, если речь хоть краем заходила о выражении симпатии со стороны противоположного пола.

Сейчас же Никлас вспомнил и все попытки девушек познакомиться с собой во время пути в Грайфсвальд — которых было немало. Действительно, каждый раз он тупил так, что некоторые девушки отходили от него не скрывая раздражения.