Авиатор: назад в СССР 2 - Дорин Михаил - Страница 10

Женя всю дорогу до остановки ругала меня за это рукоприкладство. Наверное, она права, но нельзя было этого хама оставлять без ответочки.

– Нельзя, Сережа, так с людьми. Ничего обидного он не сказал, а ты ему нос чуть не открутил. Кто так делает?

– Да я, наоборот, ему только поправил его. Он мне ещё спасибо сказал и рукой помахал, – ответил я, но Женя принялась грозить мне пальцем.

– Родин, людей обижать нельзя. Понял?

– Так точно, товарищ Женя. Разрешите вас поцеловать? – спросил я, прикладывая руку к голове.

К родителям своей девушки я не горел желанием так сразу ехать. Несколько месяцев встречаемся и пока всё устраивало. Рано мне ещё хомут на шею вешать!

Поехали мы к родителям Жени в деревню Сметановку. Там у них дача, и на лето родители всегда уезжают из города. Совсем недавно я наблюдал и рассматривал дома этого населённого пункта с высоты полёта по кругу или на возврате из зоны. А сейчас еду в жёлтом «попрыгунчике».

Называли так автобус марки ПАЗ. Это прозвище как нельзя лучше могло передать впечатление и сам стиль езды на этом общественном транспорте. Даже я в детстве застал эти желтые автобусы в своём Владимирске.

Жарко и душно, а единственным источником прохлады были открытые окна и щель в дверях. Только надо, чтобы водитель ехал чуть быстрее, чем я бегаю, иначе естественный «кондиционер» не работает.

Трое мальчишек толкались рядом с входной дверью, в борьбе за самое крутое место во всём автобусе – одиночное переднее сиденье сразу за капотом. Оно находится почти напротив водителя и с него открывается самый лучший вид на дорогу. Также можно наблюдать за тем, как он крутит «баранку».

– Давай на заднее сиденье? – спросил я, когда мы зашли в салон автобуса.

– Хочешь попрыгать? – посмеялась Женя.

– Пошли. Я лет… давно короче не ездил в «попрыгунчике».

В Союзе не везде были ровные дороги, а где-то их вообще не было. Что-то в этой жизни никогда не меняется. В нашей стране две главные проблемы так и не исчезли. Но сейчас это даже хорошо.

Когда автобус ехал по неровной дороге, любая неровность, а по меркам Советского союза их глубина и высота были явно больше, чем в современной России, позволяла на несколько мгновений почувствовать себя в невесомости.

– Ты… чего… такой весёлый? – спросила Женя, подпрыгивая чуть не до самого потолка.

– Весело же! – улыбался я, не сдерживая восторга от такой поездки.

– Как… маленький, Серёж!

Дача у семьи Жени оказалась самая простая, что ни на есть, советская. Небольшой участок на шесть стандартных соток, огород с помидорами, капустой и прочими овощами, а также абрикос, яблоня и груша, несколько кустов малины и, собранная из подручных средств теплица под огурцы. Летний душ, где роль ёмкости с водой выполняет подвесной топливный бак. И как же без умывальника. Нажал на рычажок – вода пошла. За сегодняшний день так много ностальгии!

Родители Жени приняли меня очень хорошо. Общение проходило стандартно: где родился, что умеешь и что думаешь о будущем. Конечно, семья у Горшковых профессорская. Константин Юрьевич преподаёт литературу в институте. Каждый из вопросов он подкреплял какой-то цитатой из произведений русских писателей.

А вот мама, Наталья Александровна, преподавала иностранный язык в том же институте, где училась Женя.

– Сергей, а какой язык учили вы в школе? – спросила она.

– Учил немецкий, но сейчас изучаю английский, – сказал я.

– И как у вас успехи? – спросила она на языке британцев.

Ладно, Серый, пока можешь не стесняться своих знаний!

– Всё хорошо. Пока всё понимаю, – ответил я на английском практически без запинки, поймав недоумевающий взгляд Жени.

Не ожидала она от меня таких познаний. Я сам-то думал, что уже начинаю забывать языки.

– Прекрасное произношение, Сергей. А что у вас с учёбой в целом? – продолжала спрашивать Наталья Александровна.

– Наша Женечка отличница и мы этому очень рады. Говорили ей поступать в один из институтов Москвы, но она не может без нас…– вступил в разговор Константин Юрьевич, снимая с головы кепку-аэродром. Мне он чем-то напомнил Кикабидзе из «Мимино». Усы только не такие густые.

– Это правда, пап. Мне дома хочется быть. Здесь и вы, и друзья. Теперь вот Серёжа. А как же Сонечку я брошу, – начала спорить Женя, но мама её сразу остановила.

– Евгения, успокойся. Вот, молодой человек выдержан. И нам очень даже понравился, правда, Костя? – спросила Наталья Александровна.

Так, так, так! Ну, точно, на смотрины меня пригласила Женя. Сейчас спросят, а долго ли мы встречаемся.

– Вот сколько вы встречаетесь? – спросил Константин Юрьевич. – Полгода или чуть больше, а рассказала нам про вас Женя, только когда вы что-то там с самолётом сделали.

– Мы ещё подумали, что за разгильдяй такой? Сломал самолёт! И как такие в военно-воздушные силы только попадают, подумала я, – сказала мама Жени, пододвинув ко мне тарелку с бубликами. – Вы кушайте. Так вы нам про учёбу и не сказали.

– Всё у меня хорошо с учёбой. Отличник. Сейчас заканчиваем полёты на первом курсе. Перехожу на второй. Кстати, очень вкусное варенье. И вообще, очень давно не был на даче, – сказал я, осматривая участок и откусывая бублик.

– Спасибо, что оценили. Так, что у вас дальше? Вы думаете о будущем? – спросила Наталья Александровна.

Ну вот, чуть было и про намерения не спросили. Всегда родители спрашивают о таких сложных вещах, как брак.

– Учиться ещё три с половиной года, а дальше служить. Буду стараться закончить с медалью и получить право выбора места службы, —ответил я, чувствуя, как Женя сжимает под столом мою руку.

– Нас больше интересует, что вы думаете о более серьёзных вещах? Насколько серьезные у вас намерения касательно нашей дочери? – спросил папа Жени, и я чуть не подавился бубликом.

Что за мания у всех родителей спрашивать о свадьбе в самый неподходящий момент? Всегда думал, что хорошее дело браком не назовут.

– Папа! Что ты торопишься? – возмутилась Женя. – Вы так и хотите меня замуж выдать. Ну хорошо же у нас всё…

Пока Женечка пыталась вразумить своих родителей, я пробовал прокашляться и совершенно потерялся на празднике. С тех пор, как я попал в Советский Союз, мысли у меня были о многом. Женитьба не рассматривалась совсем! Она и в прошлой жизни меня не интересовала, а сейчас и подавно. Евгении только бы об этом не проболтаться.

– Мы уже тебя наставляли на путь. И сейчас хотим, чтобы всё у тебя шло хорошо. Ты же помнишь… а вот и соседи! – воскликнула Наталья Александровна, завидев вошедших на участок мужчину и женщину.

– Соседи, рады приветствовать! А у вас и Женька здесь. Как ты? – спросил мужчина. – И кто этот богатырь? Очень рад, товарищ курсант, я Филипыч!

– А я Сергеич. И зовут Сергей, – поздоровался я.

– У нас сын поступает в училище в этом году. В прошлом не получилось, а сейчас готов по полной. А вы уже летаете, Сергей?

– Да, конечно. Заканчиваем программу первого курса.

– Это хорошо. Жень, там Лешка где-то идёт. Скучал, говорит, всё хотел увидеться. Ой… чего-то не то сморозил, – сказал Филиппович.

Да, да, очень плохо скрыл мужик расстройство от ошибки. Самое интересное, Женя немного начала ёрзать на стуле и шепнула мне, что надо постараться уйти. Пока ничего критичного не произошло.

– Сергей, давайте вы Алёшку дождётесь. Познакомитесь, – предложил Филиппович, но его рвение к новым знакомствам я не разделял. А ещё где-то этот походняк я уже видел. И он мне почему-то не нравится.

– Добрый день! А вот и я! Не сильно опоздал? – раздался до боли знакомый и такой противный голос. – Женечка здесь? А то я…

– Здравствуй, Лёша, – произнесла Женя, не поворачиваясь в сторону вошедшего через калитку.

К нему я сидел спиной, но даже так ощущал на себе этот тяжёлый взгляд. Встав со своего места, я повернулся к нему, чтобы встретиться взглядом с тем самым смуглым, курносым, с ямочкой на подбородке человеком. И почему фраза про тесный мир сейчас как никогда актуальна?