Дорога императора (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 36

Я лишь покивал, а про себя подумал: в принципе это логично и правильно. Всё-таки даже если бы недалеко погибал целый русский батальон, мне бы это вряд ли понравилось. Я бы скорее всего, может даже и поймал бы себя на мысли, что хочу им помочь. И даже быть может действительно рвался бы в бой. Но вряд ли бы Вострецов мне это позволил. У него-то задача более важная — спасти самого императора Российской империи в моём лице.

Да и к чему нам в бой вступать? От нашей пятёрки никакого бы толку не было. Зато ценный груз, то есть сам я, оказался бы в опасности. А как я уже говорил, потеря императора — это гораздо страшнее, чем потеря нескольких армий. Не бахвалюсь, а констатирую факт. Поэтому не спорил. Просто сидел и ждал.

Тем временем выстрелы умолкли. И спустя минуту вернулся и наш разведчик — поручик, если не ошибаюсь. А я-то все говорю — боец да боец.

— Недудко, докладывай, что там? — негромко позвал его Вострецов.

По правилам поручик должен был испросить разрешения у вышестоящего по званию, чтобы обратиться к непосредственному командиру. Но я отмахнулся. Мол — давай без подходов.

Но Недудко сначала кивнул непосредственному начальнику, потом повернулся ко мне:

— Ваше императорское величество, видел на поляне чей-то лагерь. Несколько палаток. Не то дезертиры, не то бандиты. Причём форма у них немецкая, но без опознавательных знаков. Зато оружие непонятное — не немецкое, но и не наше. Магазины сбоку, да с прикладом каким-то неудобным, будто труба какая-то.

Мне даже показалось, что у него от волнения трясутся руки. С чего бы это он?

— Так и что, что поляки-неполяки? — поторопил его поручик Вострецов. — С кем они дрались-то? Между собой, что ли?

— Да как сказать… — набрал полную грудь воздуха Недудко. — Я сначала сам не понял, с кем они сражаются, а потом как увидел, так и сбежал оттуда. И если честно, самому сложно описать, что же такое это я там увидел.

Вострецов начал заводиться.

— Поручик, так ты постарайся сформулировать. Чай не рядовой солдат, а офицер!

— Да монстр там был самый настоящий! Да такой, что я едва не поседел от страха. Никогда ничего подобного раньше не видел.

— Так, что за монстр? — сразу посерьёзнев, спросил командир группы. — Опиши детальнее.

— Ростом выше меня головы на три.

Сам поручик Недудко ростом был под метр восемьдесят пять, никак не меньше. Если на две головы, то почти что два метра. Ничего себе монстр.

— Дальше продолжай, — поторопил его Вострецов.

— Руки длинные, как у гориллы или орангутана. И плечи широченные, раза два шире меня. Сам весь шерстяной, шерсть торчит клоками. И челюсть огромная, как у акулы! И такое чувство… — тут он засмущался.

— Да говори уже, — в нетерпении продолжил Вострецов.

— Да кажется, что это баба… — он вдруг осёкся и посмотрел на меня. — Виноват, ваше величество. Не баба, а женщина.

— Это ты с чего взял? — спросил Вострецов.

— Грудь была женской. Представляете? Вот как у молодухи какой.

— И что это, поляки по ней стреляли?

— По ней. Вот только… — он снова замялся. — От неё пули отскакивали, будто она заговорённая. Ну или бронированная, как танк немецкий.

— Что-то ещё заметил? Какие-то приметы? — спросил Вострецов.

Причём, несмотря на фантастический рассказ, тот даже и не подумал подвергать слова поручика сомнению.

— В лапище своей она сжимала то ли дубину, то ли… — его передёрнуло.

— То ли что? — надавил на него Вострецов.

— Да поляка она за ногу держала и размахивала им, будто дубиной. Даже нескольких солдат этим мужиком раскидала. Я такого ужаса никогда в жизни не видел. Боюсь, теперь неделю не усну, а может и больше. Где ж такое видано? Я всякое видел в этой жизни, но чтобы такое! Одним человеком других людей убивать. А в неё все стреляют, а ей хоть бы хны. А вы ведь слышите, выстрелы утихли? Это значит, что та монстра всех поляков уделала. По крайней мере, все поляки уже закончились, вот и не стреляют. Не думаю, что они с ней справились. Раз тогда преуспеть не могли, хотя их было под три десятка, то и потом вряд ли сдюжили.

Мы призадумались.

— Лучше место боя это стороной обойти, — наконец произнёс Вострецов.

— Там припасы могут быть ценные. У нас ведь ни одежды, ни еды запасной, — предложил вдруг один разведчиков. — А государь-император вон, в крестьянской рванине. Не дело так. Не дай бог ещё заболеет его императорское величество.

Вострецов призадумался.

— Может разделимся, — предложил он. Посмотрев на подчиненных, сказал. — Я пойду посмотрю, что там произошло. Может соберу каких вещичек. Да и посмотрю, что же там такое.

Я едва сдержал ухмылку. Всё-таки любопытство — великая вещь, даже у таких бравых офицеров. Но сам покачал головой.

— Нет, господин поручик, разделяться мы не станем. Мы без вашей способности вряд ли сдюжим. А то, что там случилось у поляков — это дело поляков. Вами рисковать я не согласен, так что продолжаем путь. Я уж как-нибудь и в своей рванине, — я хмыкнул, — похожу. Потерплю уж как-нибудь.

— Да, ваше императорское величество, вы правы, — закрутил ус поручик Вострецов. — Наша задача — до базы идти. В принципе, всё верно. А что там за лесные русалки бегают с дубинами или с поляками наперевес — это можно будет как-нибудь потом выяснить. Сейчас ноги в руки и уходить надо безопасным маршрутом. Движемся дальше.

Так мы и двинулись.

Прошли мы ещё от силы полтора километра, как Недудко, который шёл чуть-чуть впереди нас, сначала застыл на месте, а потом с распахнутыми глазами принялся жестикулировать, чтобы мы замедлились и вели себя тихо.

Мы так и не поняли, что произошло, но осторожно приблизились к нему. И перед нами открылся вид на ещё один лагерь. При том, что было видно, что люди, находящиеся в нём, улеглись на ночлег сравнительно недавно.

Да сколько же тут лагерей-то этих? Они сами-то друг на дружку не натыкаются? Или это одна команда, которая разбила не один бивак, а два? Такое возможно.

Вострецов указал куда-то в сторону. Я пригляделся и увидел караульного. Как удачно мы шли, что часовые нас пропустили и смотрят в другую сторону. А мы вот тут как тут, глядим на их лагерь. А если бы были какие-то разбойники, мы бы сейчас могли всех солдат здесь перерезать, а караульные бы даже ничего не заметили. Да уж…

— Господин поручик, — шепнул я на ухо Вострецову, — а где же ваше чувство опасности? Что оно вам ничего не говорит-то?

Вострецов потёр лоб.

— Ваше Императорское Величество, тут такое дело… А я опасности-то здесь не чувствую.

— Как это не чувствуешь? — прошипел я. — Вон у них автоматы, — указал я на одного из солдат в военной одежде, который держал в руках винтовку с обоймой, торчащей в бок.

— Кстати, — я повернулся к Недудко и зашипел уже на ухо ему: — А как ты понял, что в том отряде поляки?

Тот слегка пожал плечами.

— Да они все курву звали. Думаю, немцы так бы выражаться точно не стали, — заявил он, а затем показал куда-то в сторону. — А вон ещё один часовой. Чудом на него не наткнулись.

— Значит так, — заявил Вострецов, — сейчас отходим аккуратно. Я хоть опасности не чувствую, но к ним лучше не выходить. Сейчас отходим от них метров на сто, огибаем их лагерь по большому кругу и идём дальше.

Я вдруг подумал, что чудно: мы вот по лесу шли, причём впотьмах, а шли-то мы тихо, и под нашими ногами ни одна веточка не хрустнула. Никак у кого-то из отряда Вострецова тоже есть какая-то способность, помогающая тихо по лесу передвигаться.

— Кстати, а вы уверены, что это не наши? — спросил вдруг я. — Да, вроде оружие не русское, но всё-таки у них немецкая одежда без знаков отличия.

Спросил, скорее, для порядка, ведь после заданного вопроса уже и сам всё рассудил. Ведь, несмотря ни на что, даже если это русские солдаты, одетые в немецкую форму и вооружённые неизвестным оружием, выходить к ним всё равно не стоит, потому что это слишком неоправданный риск.

— Нет, это точно не наши. — покачал головой Вострецов. — По крайней мере, у наших никогда бы не было таких автоматов. Это, судя по всему, английские Стэны. Только у них так обоймы расположены. Я поначалу не понял, что имел в виду Недудко, когда рассказывал про обойму сбоку. А тут вот до меня дошло.